Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

Господину Тустену. — В первом издании 1788 г. посвящение выглядело иначе: «Господину виконту III. Г. Т***». Виконт Шарль-Гаспар де Тустен-Ришбур (1746—1836) был французским военным, литератором и активным участником политических событий как во время, так и после революции.

Теперь , когда цензура упразднена ... — Цензура во Франции была упразднена в силу Декларации прав человека и гражданина, принятой 26 августа 1789 г. (ст. 10 и 11 ).

...внушить наставление к вашей же пользе . — Цитата из философской сказки Вольтера «Белое и черное» (1764).

Примите и проч.... Почему де Кувре? Откройте следующую страницу и узнаете . — В издании 1788 г. эти строки выглядели так: «С благодарностью и уважением, Ваш нижайший и покорный слуга, Луве де Купвре. P. S . Почему де Купвре ? Соблаговолите перевернуть страницу и узнаете».

Моему двойнику . — Фамилия Луве (уменьшит, от слова loup — волк) очень распространена, особенно на севере Франции (за период с 1891 по 1915 г. в стране было зафиксировано 1268 новорожденных по фамилии Луве, и по этому показателю она занимала 814-е место среди 90 960 зафиксированных в тот же период французских фамилий). Луве как бы заглянул в будущее: и в Национальном конвенте (1792), и в Совете пятисот (1795) было одновременно два Луве: Жан-Батист Луве (де Кувре) и адвокат Пьер-Флоран Луве (1757—1818), депутат от Соммы, который являлся депутатом Законодательного собрания и в 1791 г.

...ведете ли свой род от того самого небезызвестного Луве ... — В истории Франции оставили след два Луве: Жеан Луве (ок. 1370 — ок. 1440), государственный деятель, советник дофина, будущего короля Карла VII, который вместе с другим советником 10 сентября 1419 г. убил герцога Бургундского Жеана (Иоанна) I Бесстрашного (1371—1419), а также Пьер Луве (1617—1684), французский врач и историограф из Прованса. Скорее всего, писатель имеет в виду первого из двух указанных Луве.

...Вы адвокат «в », а я только «при». — Луве обыгрывает существовавшую между адвокатами Верховного суда (Parlement) Парижа разницу. Заниматься профессиональной деятельностью могли только те из адвокатов, что носили (часто в результате покупки) звание Avocat au Parlement (адвоката Верховного суда или буквально адвоката в Верховном суде). Все прочие бакалавры права, принявшие присягу в Верховном суде, получали почетное, но чисто номинальное звание avocat en Parlement (адвоката при Верховном суде).

Кувре . — Согласно некоторым источникам, Couvray — это название земли, принадлежавшей в прошлом семье Луве. Во Франции есть земля Coupvray (находящаяся в департаменте Сена-и-Марна, в 80 км от Немура, где Луве проживал до революции), название которой произносится точно так же, как и Couvray. Судя по предыдущему предисловию (см. примеч. 3 к разделу «Посвятительное послание. Предисловие, предуведомление к “Шести неделям”»), Луве колебался между Coupevray и Coupvray и остановился на Couvray. Любопытно, что существуют по меньшей мере два издания, на обложке которых значится Louvet de Coupvray (см.: Les aventures de chevalier de Faublas. P.: Librerie des bibliophiles, 1884; Les aventures amoureuses du chevalier de Faublas. P.: Vialitay. 1952). Высказывается также предположение, что Луве взял этот псевдоним, в частности, и для того, чтобы его никогда не путали со старшим братом, которого он ненавидел. Скорее всего, Луве присоединил к своему имени еще одно с дворянской приставкой «де», следуя общей тенденции французского общества того времени на облагораживание имен. После революции возобладала другая тенденция, отчего он опять превратился в просто Луве. Так, в списках депутатов Конвента 1792 г. он значился как Луве де Кувре, писатель, а в дошедших до нас речах Робеспьера именуется просто Луве. Свои мемуары он также опубликовал под именем Луве. См. также примеч. 1 к «Одному году из жизни шевалье де Фобласа».

...измените ваши нравы ,тогда я изменю мои картины! — Рассуждения Луве представляют собой общее место многих предисловий к романам XVIII в., которые являются реакцией на адресованные этому жанру упреки в безнравственности. Так, в статье «Роман», помещенной в четырнадцатом томе «Энциклопедии» (1765), Л. Жокур выразил распространенное мнение, утверждая, что большинство романов «являют непристойные картины, возмущающие порядочных людей». Сравнение романиста с историком современного общества было одним из аргументов в споре сторонников и критиков романного жанра, причем отмечалось превосходство романа над историей (см.: May G . Le dilemme du roman au XVIIIe siècle. P.: Presses universitaires de France, 1963. P. 148 et passim). Л.-С. Mepсье (1740—1814) писал в книге «Мой ночной колпак» (1784): «Романы, кои некоторые суровые, но близорукие личности почитают легковесными, являются самой верной историей нравов и обычаев нации <...> Романист <...> изображает картины более правдивые, нежели те вымыслы, что удостаиваются названия истории» (см.: Mercier L.-S . Mon bonnet de nuit Neuchâtel: Impr. de la Société typographique. 1784. T. 2. P. 328). Cp. также у Руссо: «Дайте предмет для хорошей истории, и хорошие историки найдутся» ( Руссо Ж.-Ж . Юлия, или Новая Элоиза / Пер. А. Худадовой. Ч. I. Письмо 12).

... были ли нравственны произведения... Ариосто и Тассо, Лафонтена и Мольера... Вольтера ... — Луве подхватывает аргументы Ж. де Лафонтена, высказанные им в предисловии к его «Сказкам и новеллам в стихах» (1664): «...ведь не осуждают же Ариосто, писавшего до меня, и древних, писавших ранее Ариосто. <...> У того, кто пожелал бы так исправить Боккаччо, чтобы он сравнялся в целомудрии с Вергилием, не вышло бы, конечно, ничего путного...» (Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М.: Изд-во Московского ун-та, 1980. С. 408).

... произведение с такими легкомысленными подробностями, в сущности, очень нравственно... нет и двадцати страниц, которые не вели бы прямо к полезным выводам и высокой морали, всё время бывшей моей целью . — Ш. Дюкло устами героя романа «Исповедь графа де ***» (1742) говорит, что его рассказ будет повествованием «об ошибках и грехах моей юности, которое может послужить <...> убедительным уроком» ( Дюкло Ш . Исповедь графа *** / Пер. Г. Сахацкого // Французский фривольный роман. М.: Эксмо, 2008. С. 222). Ср. также предисловие аббата Прево к «Истории кавалера де Грие и Манон Леско» (1731): «Произведение в целом представляет собой нравственный трактат, изложенный в виде занимательного рассказа» ( Прево А.-Ф . История кавалера де Грие и Манон Леско / Пер. М. Петровского, М. Вахтеровой. М.: Наука, 1978. С. 8 ). Ср. также предисловие Кребийона-сына к роману «Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура» (1736): «Роман, нередко презираемый — и не без основания — людьми мыслящими, мог бы стать самым поучительным из литературных жанров, если бы авторы умели правильно им пользоваться <...>, сделали бы роман, подобно комедии, правдивой картиной жизни, порицая людские пороки и высмеивая то, что достойно осмеяния» ( Кребийон-сын . Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура / Пер. А. Поляк, Н. Поляк. М.: Наука, 1974. С. 7).