Джек Лондон - Хват Беллью. Хват и Малыш

— О, помогать я согласен. Пусть они снова посмеются надо мной. Но зато уж на этот раз я не потеряю ни унции золота. Сколько хочет за свою землю Сэндерсон? Сотни две?

— Десять тысяч. Я даю пять.

— Хотел бы я быть священником, — оказал Малыш с жаром.

— Чего ради?

— Я произнес бы красноречивую проповедь на родную тебе тему: дурак и его деньги.

— Войдите, — проворчал Дуайт Сэндерсон, услышав стук в дверь. Они вошли в хижину. Старик сидел возле очага и молол кофе, завернутый в кусок грубой холстины.

— Что вам нужно? — спросил он, насыпая размолотый кофе в стоявший на углях кофейник.

— Поговорить о деле, — ответил Кит. — Вы продаете здесь городские участки, если не ошибаюсь. Сколько вы за них хотите?

Десять тысяч долларов, — последовал ответ. — Я сказал вам свою цену. Смеяться вы можете на дворе. Вот дверь.

— Но я и не собирать смеяться. Я бы мог посмеяться и не карабкаясь на ваши проклятые скалы. Я хочу купить у вас городские участки.

— Вы действительно хотите купить? Приятно слышать дельное слово.

Сэндерсон сел против своих гостей и, положив руки на стол, внимательно следил за кофейником.

— Я назвал вам мою цену, могу повторить еще раз — десять тысяч долларов. Смейтесь или покупайте — мне все равно.

Чтобы показать свое равнодушие, он положил оба локтя на стол и смотрел на кофейник. Через минуту он начал монотонно напевать:

— Тра-ла-ла, тра-ла-ла, тра-ла-ла, тра-ла-ла.

— Послушайте, мистер Сэндерсон! Эти участки не стоят десяти тысяч долларов. Если бы за них можно было дать десять тысяч, то почему не дать и сто. А вы ютлично знаете, что они не стоят ста тысяч; они не стоят и десяти грошей.

Сэндерсон невозмутимо барабанил по столу и напевал: «Тра-ла-ла, тра-ла-ла», пока кофе не закипел. Плеснув в него из чашки холодной воды, он снова уселся.

— А сколько вы предлагаете? — опросил он Кита.

— Пять тысяч.

Малыш вздохнул.

Сэндерсон все так же постукивал по столу и напевал.

— Вы не дурак, — наконец, сказал он Киту. — Вы сказали, что, если за них нельзя дать ста тысяч, то нельзя дать и десяти грошей Тем не менее, вы предлагаете пять тысяч. Значит, они стоят сто тысяч. Я поднимаю мою цену до двадцати.

— Вы ни гроша за них не получите, — рассерженно ответил Кит. — Даже, если вы будете сидеть здесь, пока не сгниете.

— Вы мне заплатите.

— Нет, не заплачу.

— Тогда я буду сидеть здесь, пока не сгнию, — ответил Сэндерсон, давая понять, что разговор окончен.

Он больше не обращал внимания на своих гостей и продолжал свои кулинарные занятия. Он подогрел горшок с бобами, нарезал хлеб, достал тарелку и принялся за еду.

— Благодарю вас, — пробормотал Малыш. — Нам что-то не хочется есть.

— Покажите ваши бумаги, — наконец сказал Кит.

Сэндерсон встал и протянул ему пачку бумаг.

— Все в порядке, — сказал он. — Вот эта, с большими печатями, прислана из Оттавы. Местные власти: не имеют к этому никакого отношения. Мои владения находятся под защитой национального канадского правительства.

— Сколько участков вы продали за последние два Рода? — спросил Малыш.

— Не ваше дело, — отрезал Сэндерсон. — Нет такого закона, который запрещал бы человеку жить в полном одиночестве на своей земле, если ему так нравится.

— Я даю вам пять тысяч, — сказал Кит.

— Не знаю, кто из вас рехнулся, — вставил Малыш. — Выйдем на двор, Кит. Я хочу сказать тебе пару слов.

Кит неохотно последовал за приятелем.

— Неужели тебе не приходило в голову, — сказал ему за дверью Малыш, — что по обеим сторонам этих участков на многие мили тянутся такие же скалы, никому не принадлежащие? Ты можешь сделать на них заявку когда угодно.

— Они не годятся.

— Почему?

— Тебя удивляет, зачем я покупаю именно это место, когда кругом сколько угодно свободной земли?

— Конечно, удивляет, — согласился Малыш.

— Этого мне только и нужно! — победоносно воскликнул Кит. — Если ты удивлен, то как же будут удивлены остальные! А удивившись, они прибегут сюда сломя голову. Я вижу, что мой психологический расчет был правилен. Теперь слушай. Я хочу устроить Даусону такой сюрприз, что они забудут смеяться над яйцами. Идем в хижину.

— А вы все еще здесь! — сказал Сэндерсон, когда они возвратились. — А я уже думал, что вы ушли совсем.

— Ну, — какая ваша последняя цена? — опросил Кит.

— Двадцать тысяч.

— Я даю десять.

— Отлично, я согласен. Это все, что мне было нужно. Когда вы расплатитесь со мной?

— Завтра в Северо-Западном банке. Но за эти десять тысяч я с вас потребую два обещания. Во-первых, получив деньги, вы немедленно уедете на Сороковую милю и проведете там конец зимы.

— Это — можно. Еще что?

— Во-вторых, я заплачу вам двадцать пять тысяч, из которых вы мне вернете пятнадцать.

— Согласен.

Сэндерсон повернулся к Малышу.

— Когда я поселился здесь, люди говорили, что и дурак, — усмехнулся он — Ну, что ж, зато теперь я дурак с десятью тысячами долларов.

— Я вижу, что в Клондайке полным-полно дураков, — только и мот ответить Малыш. — А если их так много, должно же кому-нибудь из них повезти.

На следующее утро состоялась законная передача Киту земли Дуайта Сэндерсона, «которая отныне будет именоваться городскими участками Тра-ла-ла», что вставил в документ сам Кит. В то же утро кассир Северо-Западного банка отвесил на двадцать пять тысяч долларов золотого песку и передал его Дуайту Сэндерсону, причем многим случайным зрителям удалось заметить сумму и получателя.

Все золотоискатели подозрительны. Всякий необъяснимый поступок наводит на мысль об открытии новых россыпей, будь это невиннейшая охота на оленей или даже просто прогулка под северным сиянием. И когда стало известно, что Кит Беллью заплатил старому Дуайту Сэндерсону двадцать пять тысяч долларов, Даусон пожелал узнать, за что он ему заплатил. Разве у Дуайта Сэндерсона, умиравшего с голоду на своей Грошевой земле, было что-нибудь, что стоит двадцать пять тысяч? Не находя ответа, Даусон имел все основания лихорадочно следить за Китом.

После обеда всем уже было известно, что множество жителей Даусона заготовили легкие походные мешки и спрятали их в разных салунах на Главной улице. Куда Кит ни шел, за ним следило множество глаз. К нему относились очень серьезно — никто не посмел спросить его, что он купил у Дуайта Сэндерсона. О яйцах не было и речи. Малыш тоже был окружен деликатным дружеским вниманием.

— У меня такое чувство, будто я убил кого-то или заболел оспой. Все следят за мной, и все боятся заговорить, — признался Малыш, случайно встретив Кита перед салуном «Лосиный Рог». — Посмотри на Билля Солтмэна — он как раз переходит дорогу. Он умирает от желания взглянуть на нас, но заставляет себя смотреть куда-то в сторону. А если ты посмотришь на него, он сделает вид, будто с нами незнаком. Держу пари на выпивку, Кит, что, если мы завернем за угол и притворимся, будто спешим куда-то, а потом повернем обратно, мы нос к носу столкнемся с ним — он побежит как сумасшедший за нами.