Мохан Ракеш - Темные закрытые комнаты

За столиком, стоявшим на самой середине кафе, в окружении десятка ближайших своих друзей и коллег, сидел Сурджит. Его нарочито громкий смех покрывал нестройный гул толпы. Спокойствие Сурджита поразило меня — разве для его газеты не нужна сенсация? Или он явился сюда уже с добычей и теперь считает себя вправе беззаботно хохотать в дружеской компании? За те пять лет, что я не видел его, он довольно сильно располнел, а лицо сделалось гладким и блестящим, будто его только что отполировали.

— Хелло, Судан! — воскликнул он, издали завидев меня. Вернувшись в Дели, я и раньше два или три раза встречался с ним, но никогда еще он не обращался ко мне с такой подозрительной сердечностью в голосе. Едва я приблизился к его столику, он поспешно поднялся со стула, пожал мне руку и воскликнул:

— Ну, похвастайся своей добычей!

Я не сразу нашелся что ответить и только пробормотал:

— Пока хвастаться нечем.

— Ну как же! Кто-то тут из ваших говорил, что ты уже два дня, не переводя духа, гоняешься за главной сенсацией недели. Вот я и решил, что ты явился с какой-нибудь взрывчаткой за пазухой, а? Да я и теперь не верю: а вдруг милая бомбочка припрятана у тебя в кармане? Ну-ка, давай посмотрим! — И он оглушительно засмеялся.

— Не старайся, там пусто, — ответил я. — Лучше бы ты показал свои карманы.

— Пожалуйста! Вот тут полбутылки виски, а тут три бумажки по пять рупий. Хочешь поменяться — забирай все мои сокровища, а мне подари свою бомбочку!

— Боюсь, останешься внакладе, — засмеялся я. — В одном кармане у меня пачка «Чар Минара» да коробок спичек, а в другом звякают одни медяки.

— Если ты говоришь правду, я тебе весьма сочувствую, — продолжал он шутку. — Впрочем, коли начистоту, у меня под бутылкой кое-что есть.

— Что-нибудь потрясающее?

— Да как сказать? Сейчас пристрою к своему сюрпризу запал, хлебну еще виски и отправлюсь спать. А утром порасспрошу людей — взорвалась моя бомбочка или только пошипела, да и погасла?

— Тебе везет, — вздохнул я.

— Это уж точно! — обрадовался он. — Сам знаешь — иной бедолага, желая поймать рыбку, день-деньской торчит на берегу с удочкой, а мне мои благодетели посылают ее прямо на дом, уже разделанную и поджаренную.

— Ну, а на этот раз рыбка остра на вкус?

— Ишь какой! Погоди! Это мы узнаем, когда она попадет людям на зубок. Себе я позволю только одно — с именем Рамы на устах выжать на готовое блюдо немного лимонного сока. В общем, так или иначе, но первая колонка в утреннем выпуске за мной. «От нашего собственного корреспондента»! Ха-ха-ха! — Он снова с жаром потряс мою руку.

— Выпьешь с нами кофе? — спросил он.

— Нет, лучше пойду вон в тот уголок, — отговорился я. — Созвонился с одним человеком, скоро должен прийти.

— Какой-нибудь ви-ай-пи?

Я важно кивнул головой.

— Ого, у тебя и в самом деле припрятана бомба в кармане… Смотри, однако, как бы кто-нибудь не ткнул в нее иглой. У нас в Дели случается и такое!

И он снова захохотал. Я отошел в сторонку и уселся за столиком в дальнем углу. Меня грызла острая зависть. Почти два дня, не давая себе отдыха, пробегал я по городу, но так ничем и не разжился, а этот пройдоха Сурджит, спокойно посиживая себе в кафе, бог знает откуда выудил важное сообщение! С ненавистью я представлял себе, как утром он станет хвастать каждому встречному: «Ну, что я говорил? Этот жалкий провинциал из Лакхнау целых два дня, высунув язык, мотался по столице и хоть бы на волос толку, а вот я…» Нервно выкуривая сигарету за сигаретой, я опустошил целых полпачки «Чар Мннара». Наконец, овладев собой, я встал из-за столика, позвонил редактору и уныло поплелся домой.

Утром, взяв в руки свежий номер «Нью-Дели таймс», я обнаружил в нем нижеследующее «экстренное сообщение»:

От нашего собственного корреспондента. Нью-Дели, 10 декабря. Сегодня между премьер-министром Неру и президентом Эйзенхауэром начались переговоры по важнейшим межгосударственным и международным проблемам. Содержание переговоров пока является тайной, и тем не менее, опираясь на хорошо информированные источники, можно с уверенностью сказать, что президент Эйзенхауэр, учитывая нынешнее вооруженное столкновение между Китаем и Индией, предложит Индии военную помощь. Судя по слухам, упорно циркулирующим в кулуарах народной палаты, можно также предположить, что премьер-министр Неру не примет это предложение. Свою позицию президент Эйзенхауэр обоснует, вероятно, следующим образом…»

И далее приводилось пять соответствующих «мотивов», а под сообщением были напечатаны комментарии «собственного корреспондента», в которых пространно толковалось о том, что должен теперь предпринять премьер-министр Неру, исходя из национальных интересов Индии…

Я едва не расхохотался. Но тут же здраво рассудил, что смеяться здесь, собственно, почему. Ведь если опираться на одни только предположения, то разве не смог бы и я выложить на стол перед редактором дюжину подобных сногсшибательных новостей? В конце концов, половина из них могла содержать в себе истинную сенсацию. Следовало только, для пущей важности, сопроводить каждый «фитиль» собственными глубокомысленными рассуждениями, предписывающими премьер-министру Неру впредь поступать так-то и так-то… И мне стало вовсе грустно, когда я сообразил, что все это лишь запоздалые измышления моего раздраженного ума и что, по совести говоря, я и вправду пока еще не научился держать руку на пульсе политической жизни столицы.

Над столицей повеяли холодные ветры из Симлы.

Настали те редкие дни, когда даже в самом центре Дели можно было услышать щебетанье горных ласточек, совершающих свое очередное осеннее переселение. Но увы! Ни у кого из нас не находилось и минуты, чтобы порадоваться этим чудесным песенкам. Ритм столичной жизни сделался настолько напряженным, что за весь день не удавалось закончить даже самые неотложные дела. Страницы моего журналистского блокнота сверху донизу были испещрены записями и пометками. Утром — завтрак у знаменитой супружеской четы из Новой Зеландии, остановившейся в отеле «Империал». В десять утра встреча с русскими кукольниками. С половины двенадцатого до часу отчет в редакции. В половине второго обед у члена парламента господина Суббасвами и интервью о движении «За национальный язык» в Тамилнаде. С трех до половины пятого снова редакция: беглый просмотр и приведение в порядок собственных, ранее присланных материалов. В пять вечера заседание университетского ученого совета. В семь часов прием в Румынском посольстве. В девять визит к заместителю министра имярек. В одиннадцать ночи ужин с вновь прибывшими высокопоставленными гостями столицы. И снова утро…