Поль Тальман - Езда в остров Любви [старая орфография]

И тако сами вы прочетъ, ДОБРОЖЕЛАТЕЛНЫИ ЧИТАТЕЛЮ, изволите узнать какову сія книга подаетъ утѣху, сладость, и ползу нравоучителную, и уповаю, буде не обманываюсь, что и другимъ ту имѣете хвалить.

На меня, прошу васъ покорно, не изволте погнѣваться, (буде вы еще глубокословныя держитесь славенщизны) что я оную неславенскимъ языкомъ перевелъ, но почти самымъ простымъ Рускимь словомъ, то есть каковымъ мы межъ собой говоримъ. Сіе я учинилъ слѣдующихъ ради причинъ. Первая: языкъ славенскои, унасъ есть языкъ церковной; а сія книга мирская. Другая: языкъ славенскои въ нынѣшнемъ вѣкѣ у насъ очюнъ теменъ, и многія его наши читая неразумѣютъ; А сія кніга есть СЛАДКІЯ ЛЮБВИ, тогоради всѣмъ должна быть вразумителна. Третія: которая вамъ покажется можетъ быть самая легкая, но которая у меня идетъ за самую важною, то есть, что языкъ славенскои нынѣ жестокъ моимъ ушамъ слышится, хотя прежде сего не толко я имъ писывалъ, но и разговаривалъ со всѣми: но зато у всѣхъ я прошу прощенія, при которыхъ я съ глупословіемъ моимъ славенскімъ особымъ РѢЧЕТОЧЦЕМЪ хотѣлъ себя показывать.

Ежели вамъ, ДОБРОЖЕЛАТЕЛНЫИ ЧИТАТЕЛЮ, покажется что я еще здѣсь въ свойство нашего природнаго языка не умѣтилъ, то хотя могу толко похвалиться, что все мое хотѣніе имѣлъ, дабы то учинить; а колиже не учинилъ, то безсиліе меня къ тому недопустило, и сего, видится мнѣ, доволно есть къ моему оправданію.

Я много самъ въ себѣ молча славлюсь и для того толко, что я могъ какъ нибудь оную перевесть: ибо она ХОТЯ НЕ ВЕЛИКА ДА МУДРА, и въ томъ могутъ мнѣ всѣ тѣ повѣрить, которыя чли ея на французскомъ, а наипаче оныя, которыя для справки похотятъ ея отвѣдать перевесть. Къ тому жъ, въ чомъ со мной всякъ неможетъ не согласиться, перевода вирши французскія на наши, великую я трудность имѣлъ: ибо надлежало непотерять весма разума Французскаго сладости и силы, а всегда имѣть рускую Риѳму. Можетъ статься, что вы небудете доволны разумомъ моихъ виршеи. Того ради, прошу, хотя оныхъ Риѳмы за благо принять, ибо они весма во всемъ прямыя рускія, въ чомъ я ссылаюсь на всѣхъ СПАССКАГО МОСТА стихотворцевъ, даромъ что они не много мнѣ могутъ ползы учинить чрезъ свое освидѣтелствованіе въ мѣрѣ стопъ и въ количествѣ слоговъ, въ пресѣченіи, и въ родѣ стіховъ, для того что они излагая свои РАЦЕИ на тѣ правила не смотрятъ, а чтобъ СКАЗАТЬ да НЕСОЛГАТЬ, можетъ быть и не знаютъ. Но, я уповаю, что знающія имѣютъ мнѣ въ томъ справедливость учинить.

Теперь, ДОБРОЖЕЛАТЕЛНЫИ ЧІТАТЕЛЮ, сами изволте разсуждать чего мои трудъ достоинъ, и потому смотря ласкаво или съ презрѣніемъ его принять; а лучше бы было, воспріемлю смѣлость мое мнѣніе ВАМЪ предложить, ежелибъ желали БЫ видѣть оной благопріятнымъ окомъ: ибо тѣмъ,

Я за справедливое нахожу, любезный мои ЛІЦІДА, чтобъ вамъ извѣстіе учинить о мнѣ, и по отсутствованіи такожде чрезъ цѣлый годъ дабы наконецъ васъ свободить отъ нетерпѣливнаго безпокойства, въ которое васъ привело безъизвѣстіе о моемъ состояніи. Я во многихъ перебывалъ чюжестранныхъ краяхъ отъ того времяни, какъ я съ вами разлучился, Но не можно мнѣ васъ увѣришь въ состояніи, въ которомъ я нынѣ нахожусь, что будуль я доволно имѣть силы къ описанію вамъ моего пути. Сіе еще умножитъ настоящее мое нещастіе, ежели мнѣ надобно будетъ возновить въ памяти моей то, которое уже прошло, и такъ же сіе не имѣетъ какъ возрастить мою болѣзнь, ежели мнѣ надлежитъ мыслить о оныхъ роскошахъ, отъ которыхъ мнѣ неосталось какъ горкое токмовоспоминовеніе. Однако я уповаю что сіе мнѣ имѣетъ быть къ великому моему утѣшенію, ежели я учиню вамъ наилучшему отъ моихъ друговъ вѣденіе о моихъ печалѣхъ, и о моихъ веселіяхъ: ибо печалная жалоба немалую чинитъ пользу злочастнымъ. Тогоради я имѣю позабыть всю скорбь розсказывая вамъ мою Гісторію, и хотя на малое время, однако потщуся такожъ перестать частыя и глубокія испускать воздыханія.

Уже тому цѣлый годъ, какъ вы сами вѣдаете, отнелѣжея сѣлъ въ карабль на Окіанѣ со многими лицами всякаго возраста и всякаго чина, изъ которыхъ многія были забіяки, и поѣхалъ въ одну землю, которая называется РОСКОШЬ.

Наше плаваніе тихое весма было чрезъ многія дни, но когда мы хотѣли пристать къ одному острову, гдѣ мы думали отдохнуть и повеселиться, тогда встала превеликая буря, и вѣтръ такъ силнои, что онъ насъ бросилъ съ великою наглостію къ другому берегу на противъ того, на которой мы хотѣли выпили. Насъ тамъ било чрезъ четыри или пять часовъ, но потомъ оная буря затихла, и Солнце появилось на Небѣ такъ красно, что оно таково никогда небывало; А мы нашлися близко одного острова, у котораго берега украшены были очюнь прекрасными садами. Мы возъимѣли тотчасъ любопытство, чтобъ намъ вѣдать, какъ оной островъ называется; а по щасшію нашолся одінъ человѣкъ въ нашемъ караблѣ, которой бывалъ въ томъ островѣ, и оной намъ слѣдующее сказалъ:

Когда оной человѣкъ намъ сказывалъ сіе, мы въ то время часъ отъ часу все ближе подъѣжжали къ оному острову. А когда онъ пересталъ говорить, тогда уже мы близко его такъ были, что мы могли все видѣть въ немъ безъ всякой трудности.