Жорж Санд - Вальведр [современная орфография]

Вне себя от радости и гордости, избавленные в данную минуту от всяких терзаний и опасений, мы расстались, условившись предварительно о способах ускорить наше бегство.

Алида отправилась повидаться с Вальведром у Обернэ, где она должна была переговорить с мужем в присутствии Анри, а я должен был покинуть навсегда свое убежище. Я тоже хотел поговорить с Анри, но не в гостинице, ибо семья его не должна была знать, что я оставался в Женеве или вернулся туда. А между тем, в день свадьбы Обернэ меня видело слишком много их близких знакомых, и я рисковал быть встреченным кем-нибудь из них. Я велел привести себе карету, спрятался в нее и отправился просить убежища у Мозервальда, который скрыл меня в своей собственной квартире. Оттуда я написал записку к Анри, который почти сейчас же явился ко мне.

Мое внезапное присутствие в Женеве и таинственный тон моей записки были достаточно поразительными признаками, а потому он без колебания признал во мне того соперника, имя которого Вальведр скрыл от него из деликатности. А потому, фактов почти не пришлось объяснять, это подразумевалось само собой. Он сдержал, насколько был в силах, свое огорчение и неодобрение, и сказал мне, обращаясь ко мне с холодной резкостью:

— Ты, конечно, знаешь о том, что только что произошло между г. де-Вальведром и его женой?

— Думаю что да, — отвечал я, — но для меня крайне важно узнать подробности этого, и я прошу тебя сообщить их мне.

— Подробностей нет, — продолжал он. — Г-жа де-Вальведр покинула наш дом полчаса тому назад, говоря, что одна из ее приятельниц, какая-то путешествующая полька, умирает в Вевэ и зовет ее туда, и что она вернется как можно скорее. Ее мужа больше не было у нас. Она выразила желание повидаться с ним, но в ту минуту, как я собирался уйти за ним, она остановила меня, говоря, что предпочитает написать. Она набросала поспешно несколько строк и передала их мне. Я отнес их Вальведру, который прибежал немедленно переговорить с ней. Но она уже ушла одна, пешком, оставив, вероятно, свои инструкции Бианке, которая осталась непроницаема. Но Вальведр не желает, чтобы жена его уехала таким образом, не объяснившись с ним. Он ищет ее. Я собирался сопровождать его, когда получил твою записку. Я все понял и подумал, да и теперь думаю, что г-жа де-Вальведр здесь…

— Клянусь честью, — отвечал я Обернэ, прерывая его, — что ее здесь нет!

— О, будь спокоен, я не стану искать ее теперь, когда я вижу, что главная роль в этой печальной истории принадлежит тебе! Вы действуете так поспешно, что я опасаюсь пагубного столкновения между г. де-Вальведром и тобой. Как бы ни был благоразумен и терпелив человек его закала, все-таки и с ним может случиться внезапный припадок гнева. А потому ты хорошо сделал, что не показался. Я скрыл твое письмо от Вальведра, а что ты здесь, ему не может прийти в голову.

— А! — вскричал я в порыве бешенства. — Ты думаешь, что я прячусь?

— Если бы у тебя не было этой осторожности и такта, — отвечал властно Анри, — это значило бы, что дурное чувство побуждает тебя к дурному же поступку!

— Да, я знаю! Я не хочу начинать свое вступление во владение публичным скандалом. Я хотел повидаться с тобой для того, чтобы поговорить обо всем этом. Но я попрошу тебя, каково бы ни было твое мнение, пощадить меня. Я совсем не настолько владею собой, насколько владеет собой человек, собирающийся приступить к ботаническому анализу!

— Я тоже, — продолжал Обернэ, — но, тем не менее, я постараюсь не терять головы. Зачем ты меня звал? Говори, я слушаю.

— Да, я сейчас скажу, но я хочу знать, что было в записке г-жи де-Вальведр к ее мужу. Он, конечно, показал ее тебе.

— Показал. Вот дословно ее содержание: «Принимаю ультиматум. Я уезжаю! Я согласна с вами и прошу развода, и рассчитываю снова выйти замуж, сообразно вашим желаниям».

— Хорошо, очень хорошо! — вскричал я, облегченный от живейшей тревоги. — Я было побоялся, что Алида переменила уже намерение и изменила клятвам, вырвавшимся у нее в минуту энтузиазма. Теперь, — продолжал я, — ты видишь, что все кончено! Я похищаю эту женщину, и как только закон освободит ее, она будет моей женой. Ты видишь, что вопрос решен определенно!

— В таком виде это невозможно, — сказал холодно Анри. — Пока развод не объявлен, г. де-Вальведр не желает, чтобы она была скомпрометирована. Надо или чтобы она вернулась в Вальведр, или чтобы ты уехал. Все дело, значит, в том, чтобы немножко потерпеть, ибо осуществлению вашей фантазии преград не ставится. Разве вы боитесь передумать, если не сожжете в первом же порыве свои корабли?

— Прошу не насмехаться. Совет г. де-Вальведра, несомненно, благоразумен, но я не могу следовать ему. Он сам создал помеху к этому своим презрением, своими насмешками и угрозами по моему адресу.

— Где же и когда это?

— В беседке твоего сада, час тому назад.

— Ах, ты был там? Ты слушал?

— Г. де-Вальведр нимало в этом не сомневался.

— В самом деле… Да, я помню! Он непременно хотел говорить там. Как это я не угадал, почему. Ну, так что же из того? Он говорил о своем сопернике, конечно, не как о человеке благоразумном, что было бы вполне невозможно, но как о честном человеке, и право же…

— Я и этого не заслуживаю, по-твоему?

— По-моему? Может быть. Посмотрим! Если ты будешь вести себя ветрогоном, я скажу, что ты еще ребенок, не хорошо понимающий, что такое честь. Что же ты намерен делать, а? Отомстить себе за свое собственное безумие, бросая вызов Вальведру, что доказало бы только его правоту.

— Да, я бросаю ему вызов! — вскричал я. — Я поклялся жениться на его жене, поклялся и ей и своей совести. Следовательно, я сдержу свое слово, но до той минуты я буду ее единственным защитником, потому что г. де-Вальведр предсказал, что я буду обманут, а я хочу доказать, что это неправда, потому что он пообещал убить меня, если я не исполню его воли. Я жду его твердо, чтобы узнать, который из нас убьет другого, потому что, наконец, я не желаю, чтобы он воображал, что запугал меня и что я способен покориться условиям мужа, отрекающегося от жены, и все-таки желающего играть самую лучшую роль.

— Ты говоришь, как полоумный! — сказал Обернэ, пожимая плечами. — Если бы Вальведр желал иметь на своей стороне общественное мнение, он предоставил бы жене идти навстречу скандалу.

— Быть может, Вальведр опасается менее порицания, чем возможности показаться смешным!

— А ты сам?

— Это еще более мое право, чем его. Он сам вызвал мою злость, он должен был предвидеть и последствия ее

— Значит, решено — ты похищаешь?

— Да, и со всевозможной таинственностью, потому что я не желаю делать Алиду свидетельницей трагедии, неизбежности которой она и не подозревает. И ты не видишь этой тайны, потому что не можешь же желать быть секундантом Вальведра против меня, твоего лучшего друга?