Джейн Остин - Уотсоны [= Ватсоны]

— «Я полагаю», — быстро сказала Маргарет Эмме, — «нам с тобой придется жить в одной комнате, Элизабет всегда предпочитает распоряжаться комнатой в одиночку».

— «Нет, Элизабет предоставила мне половину своей».

— «О, я», — (смягчившимся голосом, и несколько оскорбленным, что выдавало ее обиду), — «я прошу прощения, что не имею удовольствия разделить твою компанию, особенно из-за того, что я нервничаю, когда остаюсь совершенно одна».

Эмма снова появилась в гостиной первой из женщин, войдя туда, она застала брата одного.

— «Ну, Эмма», — сказал он, — «тебе в доме все совершенно незнакомо. Тебе должно быть странно здесь находится. Хорошенькое дельце сотворила твоя тетушка Тернер! Боги! Женщинам никогда нельзя доверять деньги. Я всегда говорил, что она как-то должна была обеспечить тебя, как только ее муж умер».

— «Но это значило бы доверить деньги мне», — ответила Эмма, — «а я тоже женщина».

— «Можно было бы обеспечить тебе возможность использовать их в будущем, не предоставляя права распоряжаться ими сейчас. Какой удар это должно быть был для тебя. Оказаться вместо наследницы 8 или 9 тысяч, отосланным обратно бременем нашей семьи, без единого гроша. Я надеюсь, старуха пожалеет об этом».

— «Не говори о ней неуважительно. Она была очень добра ко мне, и если она сделала опрометчивый выбор, то будет страдать от этого больше, чем я».

— «Я не хотел расстраивать тебя, но ведь любой посчитает ее старой дурой. По-моему, Тернера все считали чрезвычайно здравомыслящим умным человеком. Какого черта он оставил такое завещание?»

— «Я не могу сомневаться в разуме дяди из-за его привязанности к моей тете. Она была для него прекрасной женой. Самые свободные и просвещенные умы всегда самые доверчивые. Ход событий получился прискорбным, но такое доказательство нежного уважения к моей тете внушает мне любовь к памяти дяди».

— «Что за странные речи! Он мог бы обеспечить прилично свою вдову без того, чтобы оставлять все чем он владел, или какую-либо часть этого, в ее распоряжение».

— «Моя тетя допустила ошибку», — тепло сказала Эмма, — «она ошиблась, но поведение моего дяди было безупречным. Я была ее племянницей, и он оставил ей возможность и удовольствие обеспечить меня».

— «Но, к несчастью, она предоставила твоему отцу удовольствие обеспечивать тебя, но не предоставила возможности для этого. В этом все дело. После того, как она держала тебя далеко от семьи так долго, что между нами исчезли все родственные чувства, и воспитывала тебя (я полагаю) в более утонченной обстановке, ты вернулась от нее без гроша».

— «Ты знаешь», — ответила Эмма, борясь со слезами, — «о печальном состоянии здоровья моего дяди. Он был еще большим инвалидом, чем наш отец. Он не мог выходить из дома».

— «Я не хотел доводить тебя до слез», — сказал Роберт, несколько смягчаясь, и после короткого молчания, что сменить тему, он добавил, — «Я только что из комнаты отца, он чувствует себя неважно. Будет очень печально, если он умрет. Жалко, что ни одна из вас не может выйти замуж! Ты должна приехать в Кройдон с остальными, и там мы посмотреть, что можно сделать. Я полагаю, имей Маргарет тысячу или полторы фунтов, то там нашелся бы молодой человек, который подумал бы о ней».

Эмма была рада, когда к ним присоединились остальные, лучше было разглядывать пышный наряд своей невестки, чем слушать Роберта, который равным образом возмущал и печалил ее. Миссис Роберт в точности такая же нарядная, как в своем собственном кружке, вошла с извинениями относительно своего одеяния.

— «Я не захотела, чтобы вы меня ждали», — сказала она, — «поэтому взяла первое, что подвернулось мне под руку. Я боюсь, что выгляжу плохо. Мой дорогой м-р Ватсон (своему мужу), вы не освежили пудру на своих волосах».

— «Нет, и не собирался. Я полагаю, что для моей жены и сестер пудры на моих волосах достаточно».

— «Но, когда вы в гостях, вы должны внести некоторые изменения в свою одежду перед обедом, хотя дома вы этого и не делаете».

— «Чепуха».

— «Очень странно, что вам не нравится делать то, что делают все другие джентльмены. М-р Маршалл и м-р Хеммингз меняют одежду перед едой каждый день. И зачем я упаковывала ваш новый сюртук, если вы его никогда не надеваете».

— «Удовлетворитесь тем, что сами хорошо выглядите, и оставьте своего мужа в покое».

Чтобы положить конец этой перебранке, и смягчить явное раздражение своей невестки, Эмма (хотя и не была расположена относиться к подобной чепухе снисходительно) начала восхищаться ее платьем. Это немедленно внесло успокоение.

— «Вам нравится?» — сказала она». — «Я очень счастлива. Им чрезвычайно восхищались, но я иногда думаю, что узор слишком крупный. Я завтра утром одену другое, которое, думаю, вам понравится больше этого. Вы видели платье, которое я отдала Маргарет?»

Обед начался, и за исключением моментов, когда она глядела на голову своего мужа, миссис Роберт была весела и беспечна, журя Элизабет за изобилие на столе, и решительно протестуя против появления жареной индейки, которая единственная не наличествовала на столе.

— «Я прошу и умоляю, чтобы индейка сегодня не появлялась. Я действительно безумно напугана количеством блюд, которое мы уже съели. Пусть у нас не будет индейки, я тебя заклинаю».

— «Моя дорогая», — ответила Элизабет, — «индейка жарится, и может быть принесена с тем же успехом, что и остаться на кухне. Кроме того, если она разрезана, я надеюсь, что отец, может быть, соблазнится съесть немного, так как это его самое любимое блюдо».

— «Можешь принести ее, моя дорогая, но уверяю, что я не дотронусь до нее».

М-р Ватсон не чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к компании за обедом, но его уговорили спуститься вниз и выпить чай со всеми».

— «Я хочу, чтобы мы поиграли в карты нынче вечером», — сказала Элизабет миссис Роберт, после того как увидела ее чрезвычайно удобно устроившейся в его кресле.

— «Только без меня, моя дорогая, я прошу. Ты знаешь, я не играю в карты. Я думаю приятный разговор намного лучше. Я всегда говорю, что карты хороши иногда, чтобы разрушить чопорность, но они не нужны в кругу друзей».

— «Я подумала, что иногда они способны развлечь отца», — ответила Элизабет, — «если тебе это не было бы неприятно. Он говорит, что его голова не вынесет виста, но возможно, если мы составим партию, он, может быть, соблазнится посидеть с нами».

— «Все что угодно, моя дорогая. Я вся к твоим услугам. Только не заставляй меня выбирать игру, вот и все. В Кройдоне из таких игр в ходу нынче только спекуляция, но я могу поиграть во что-нибудь еще. Когда дома только одна и две из вас, вы, должно быть, испытываете трудности, чтобы развлечь его — почему бы вам не уговорить его сыграть в криббедж? Мы с Маргарет играли в криббедж все вечера напролет, если не были приглашены».