Борис Виан - Сердцедёр

— Стена! — воскликнул Ситроен.

— Гляди-ка, верхняя часть уже исчезла! — крикнул Ноэль.

Стена медленно исчезала у них на глазах, будто кто-то ловко и незаметно прятал ее.

— Все ясно, они снимают ее сверху, — догадался Ситроен. — Сейчас уберут последний слой, и она совсем исчезнет.

— Можно пойти посмотреть с другой стороны.

— А зачем? — сказал Ситроен. — Все равно нам теперь гораздо веселее играть с птицами.

Ноэль ничего не ответил. Он был согласен с братом, и никаких комментариев больше не требовалось. Между тем низ стены тоже исчез. Раздались отрывистые команды бригадира, стук молотка, а потом наступила ватная тишина.

Послышались быстрые шаги. Ситроен обернулся. К ним в сопровождении Жоэля приближалась Клементина.

— Ситроен, Ноэль, идемте скорее, мама испекла на полдник вкусный сладкий пирог. Ну, идемте! Тот, кто первым поцелует мамочку, получит самый большой кусок.

Ситроен не двинулся с места. Ноэль подмигнул ему и побежал к Клементине, делая вид, что сильно чего-то испугался. Она прижала его к груди.

— Что такое, мой малыш? Почему мы грустим?

— Я боюсь, — прошептал Ноэль. — Стены нету.

Ситроен просто давился от смеха. Ну и артист же его братец! Жоэль, важно посасывая конфету, стал успокаивать Ноэля:

— Да это вовсе не страшно, — сказал он. — Я вот ни чуточки не боюсь. Просто теперь у нас новая стена, красивее, чем старая, ее построили, чтобы нам было лучше в саду.

— Мой дорогой, — проговорила Клементина, с жаром обнимая Ноэля, — разве мамочка может вам сделать что-то плохое? Ну же, будьте умницами и идите полдничать.

Она улыбнулась Ситроену. Он видел, что у нее дрожат губы, и отрицательно покачал головой. Когда Клементина заплакала, он с любопытством стал смотреть на нее. Но потом, пожав плечами, все-таки пошел. Клементина судорожно обняла его.

— Злюка, — сказал Жоэль, — ты опять заставил плакать мамочку, — и довольно сильно ткнул его локтем в бок.

— Сейчас же перестаньте, — потребовала Клементина. Голос ее был мокрым от слез. — Ситроен совсем не злой, вы все хорошие, любимые мои цыплятки. Ну, пойдемте посмотрим, что за пирог вас ждет.

Жоэль бросился бежать, за ним Ноэль, Клементина взяла за руку Ситроена и потащила за собой. Он еле волочил ноги, во взгляде застыла суровость: он терпеть не мог, когда его крепко держали за руку; от этого ему становилось как-то не по себе. И слез Ситроен тоже не любил. Что-то похожее на жалость не давало ему вырваться от Клементины, но от этой жалости ему становилось неловко, стыдно, как в тот момент, когда он вошел, не постучавшись, в комнату служанки и увидел ее стоящей голой перед тазом; живот у нее был весь в волосах, а в руках красное полотенце.

Деревьев больше нет, — думала Клементина, — нет деревьев и выстроена новая прочная стена. Два дела сделано. Казалось бы, пустяки, но от скольких серьезных неприятностей это избавляет. Отныне и впредь множество всяких несчастий отодвинуто до момента естественной смерти. Дети красивы, они хорошо растут, прекрасно выглядят. А все благодаря кипяченой воде и тысяче других вовремя продуманных мер предосторожности. И с какой бы стати им было плохо, когда все плохое я оставляю себе? Но нельзя ни на минуту ослаблять бдительность, нужно продолжать, продолжать мыслить, ни на мгновение не останавливаясь. Ведь сколько еще вокруг опасностей! Ну хорошо, исключен риск, связанный с высотой и освоением нового пространства, но остается земля, да, земля. Грязь, гниль, микробы, все это идет от земли. Изолировать землю. Пригнать вплотную к стене такой же непроницаемый пол. Какие же чудесные эти волшебные невидимые стены, на которые нельзя наткнуться, но которые, тем не менее, являются идеальной оградой. Оградой от всякой, грязи. И такой же пол, пол, скрывающий землю. Правда, они смогут смотреть на небо... но ничего, небо ведь так мало значит. Конечно, множество бед может обрушиться на них сверху. Но, никак, разумеется, не преуменьшая опасности, падающие с неба, можно признать — не думаю, что подобное рассуждение свидетельствует, будто я плохая мать — о! чисто теоретически можно признать, что по сравнению с другими опасностями небо стоит на последнем месте. Но не земля.

Облицевать землю плиткой? Да, керамической плиткой. Может, белой? Но отразившийся солнечный свет способен повредить их бедным глазкам; вдруг солнце станет палить вовсю, и тут как раз напротив солнечного диска возникнет маленькое облачко, к несчастью, прозрачное и в форме линзы — что-то вроде лупы — и пучок света сконцентрируется именно на этом участке сада; белая плитка отражает солнце с неожиданной силой, и вокруг детей все залито ярчайшим до боли светом; вот уже их ручки непроизвольно тянутся к глазкам, малыши пытаются защититься от солнца, но поздно, ножки у бедняжек уже подкосились, ослепленные чудовищной радиацией, они, незрячие, беспомощно падают... Господи, пошли дождь на землю! Господи, я заменю белую плитку черной, обязательно черной. Но, с другой стороны, ведь плитка вообще такая скользкая и жесткая, а вдруг они поскользнутся — после дождя будут лужи, достаточно малейшей неловкости — и бац, Ноэль уже растянулся на полу. На беду, никто не видел, как он упал; под его тонкими красивыми волосами скрывается никем не замеченный перелом основания черепа. А братья ведут себя с ним, как обычно, совершенно не соблюдая никаких мер предосторожности. И вот наступает день, когда у Ноэля начинается бред — никто ничего не может понять — о падении никто не знает — доктор в полной растерянности; и вдруг череп Ноэля раскалывается перелом доконал-таки его, и тогда верхняя часть черепа, как крышка, приподнимается, и оттуда выползает мохнатое чудовище. Нет, нет! Не хочу! Ноэль, не падай, берегись! Где он? Они спят — тут, в соседней комнате, они спят. Я слышу, как они спят в своих маленьких кроватках... тихо, вдруг я их разбужу... ни звука... тихо! Не произошло бы ничего такого, если бы пол был мягким и упругим, как резиновый ковер — о, это, безусловно, то, что им нужно: резина; так, отлично, вся земля в саду покрыта резиновым ковром — а вдруг где-то рядом вспыхнет огонь, резина ведь горит. И вот ковер расплавляется, ноги детей увязают в тягучей массе, а ядовитый дым душит их — нет, все, хватит, это не то, это абсолютно не то, я так не хочу, напрасно я пытаюсь что-то выдумать — лучше стены ничего нет — да, только так, сделать пол, такой же, как стена, упразднить землю — нужно, чтобы они пришли, то есть, вернулись и добавили к стенам несуществующий невидимый ковер — дети останутся дома на все время работ, а когда выйдут в сад, то никакой опасности уже не будет — да, небо, я и об этом думала — но все-таки пришла к правильному выводу, что сначала надо обезопасить землю...