Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Our fathers had a Paris of stone; our sons will have one of plaster.	Наши предки обитали в каменном Париже, наши потомки будут обитать в Париже гипсовом.
So far as the modern monuments of new Paris are concerned, we would gladly be excused from mentioning them.	Что же касается новых памятников современного Парижа, то мы воздержимся судить о них.
It is not that we do not admire them as they deserve.	Это не значит, что мы не отдаем им должного.
The Sainte-Genevi?ve of M. Soufflot is certainly the finest Savoy cake that has ever been made in stone.	Церковь св. Женевьевы, создание Суфло, несомненно является одним из самых удачных савойских пирогов, которые когда-либо выпекались из камня.
The Palace of the Legion of Honor is also a very distinguished bit of pastry.	Дворец Почетного легиона тоже очень изысканное пирожное.
The dome of the wheat market is an English jockey cap, on a grand scale.	Купол Хлебного рынка поразительно похож на фуражку английского жокея, насаженную на длинную лестницу.
The towers of Saint-Sulpice are two huge clarinets, and the form is as good as any other; the telegraph, contorted and grimacing, forms an admirable accident upon their roofs.	Башни церкви Сен-Сюльпис напоминают два больших кларнета, чем это хуже чего-нибудь другого? - а кривая, жестикулирующая вышка телеграфа на их крыше вносит приятное разнообразие.
Saint-Roch has a door which, for magnificence, is comparable only to that of Saint-Thomas d'Aquin.	Портал церкви св. Роха своим великолепием равен лишь порталу церкви св. Фомы Аквинского.
It has, also, a crucifixion in high relief, in a cellar, with a sun of gilded wood.	Он также обладает рельефным изображением Голгофы, помещенным в углублении, и солнцем из позолоченного дерева.
These things are fairly marvellous.	И то и другое совершенно изумительно!
The lantern of the labyrinth of the Jardin des Plantes is also very ingenious.	Фонарь лабиринта Ботанического сада также весьма замысловат.
As for the Palace of the Bourse, which is Greek as to its colonnade, Roman in the round arches of its doors and windows, of the Renaissance by virtue of its flattened vault, it is indubitably a very correct and very pure monument; the proof is that it is crowned with an attic, such as was never seen in Athens, a beautiful, straight line, gracefully broken here and there by stovepipes.	Что касается дворца Биржи, с греческой колоннадой, римскими дугообразными окнами и дверьми и большим, низким сводом эпохи Возрождения, то в целом это, несомненно, вполне законченный и безупречный памятник зодчества: доказательством служит невиданная и в Афинах аттическая надстройка, прекрасную и строгую линию коей местами грациозно пересекают печные грубы.
Let us add that if it is according to rule that the architecture of a building should be adapted to its purpose in such a manner that this purpose shall be immediately apparent from the mere aspect of the building, one cannot be too much amazed at a structure which might be indifferently-the palace of a king, a chamber of communes, a town-hall, a college, a riding-school, an academy, a warehouse, a court-house, a museum, a barracks, a sepulchre, a temple, or a theatre.	Заметим кстати, что если облик здания должен соответствовать его назначению и если это назначение должно само о себе возвещать одним лишь характером постройки, то нельзя не восхищаться памятником, который может служить и королевским дворцом и палатой общин, городской ратушей и учебным заведением, манежем и академией, складом товаров и зданием суда, музеем и казармами, гробницей, храмом и театром.

However, it is an Exchange.	Но пока это лишь Биржа.
An edifice ought to be, moreover, suitable to the climate.	Кроме того, каждое здание должно быть приноровлено к известному климату.
This one is evidently constructed expressly for our cold and rainy skies.	Очевидно, здание Биржи, словно по заказу, создано специально для нашего хмурого и дождливого неба.
It has a roof almost as flat as roofs in the East, which involves sweeping the roof in winter, when it snows; and of course roofs are made to be swept.	Его крыша почти плоская, как на Востоке, поэтому зимой, во время снегопада, ее подметают. Конечно, крыши для того и возводятся, чтобы их подметать.
As for its purpose, of which we just spoke, it fulfils it to a marvel; it is a bourse in France as it would have been a temple in Greece.	А своему назначению вполне соответствует: оно с таким же успехом служит во Франции биржей, с каким в Греции могло бы быть храмом.
It is true that the architect was at a good deal of trouble to conceal the clock face, which would have destroyed the purity of the fine lines of the fa?ade; but, on the other hand, we have that colonnade which circles round the edifice and under which, on days of high religious ceremony, the theories of the stock-brokers and the courtiers of commerce can be developed so majestically.	Правда, зодчему немалого труда стоило скрыть циферблат часов, который нарушил бы чистоту прекрасных линий фасада, но зато осталась опоясывающая здание колоннада, под сенью которой в торжественные дни церковных праздников может величественно продефилировать депутация от биржевых маклеров и менял.
These are very superb structures.	Все это, несомненно, великолепные памятники.
Let us add a quantity of fine, amusing, and varied streets, like the Rue de Rivoli, and I do not despair of Paris presenting to the eye, when viewed from a balloon, that richness of line, that opulence of detail, that diversity of aspect, that grandiose something in the simple, and unexpected in the beautiful, which characterizes a checker-board.	К ним можно еще добавить множество красивых, веселых и разнообразных улиц вроде улицы Риволи, и я не теряю надежды, что когда-нибудь вид Парижа с воздушного шара явит то богатство линий, то изобилие деталей, то многообразие, то не поддающееся определению грандиозное в простом и неожиданное в прекрасном, что отличает шахматную доску.
However, admirable as the Paris of to-day may seem to you, reconstruct the Paris of the fifteenth century, call it up before you in thought; look at the sky athwart that surprising forest of spires, towers, and belfries; spread out in the centre of the city, tear away at the point of the islands, fold at the arches of the bridges, the Seine, with its broad green and yellow expanses, more variable than the skin of a serpent; project clearly against an azure horizon the Gothic profile of this ancient Paris. Make its contour float in a winter's mist which clings to its numerous chimneys; drown it in profound night and watch the odd play of lights and shadows in that sombre labyrinth of edifices; cast upon it a ray of light which shall vaguely outline it and cause to emerge from the fog the great heads of the towers; or take that black silhouette again, enliven with shadow the thousand acute angles of the spires and gables, and make it start out more toothed than a shark's jaw against a copper-colored western sky,-and then compare.	Но каким бы прекрасным вам ни показался современный Париж, восстановите Париж XV столетия, воспроизведите его в памяти; посмотрите на белый свет сквозь удивительный лес шпилей, башен и колоколен; разлейте по необъятному городу Сену, всю в зеленых и желтых переливах, более изменчивую, чем змеиная кожа, вбейте в нее клинья островов, сожмите арками мостов; четко вырежьте на голубом горизонте готический профиль старого Парижа; заставьте в зимнем тумане цепляющемся за бесчисленные трубы, колыхаться его очертания; погрузите город в глубокий ночной мрак и полюбуйтесь прихотливой игрой теней и света в мрачном лабиринте зданий; бросьте на него лунный луч, который неясно обрисует его и выведет из тумана большие головы башен, или, не тронув светом этот черный силуэт, углубите тени на бесчисленных спорых углах шпилей и коньков и заставьте его внезапно выступить более зубчатым, чем пасть акулы, на медном небе заката. А теперь сравните.

And if you wish to receive of the ancient city an impression with which the modern one can no longer furnish you, climb-on the morning of some grand festival, beneath the rising sun of Easter or of Pentecost-climb upon some elevated point, whence you command the entire capital; and be present at the wakening of the chimes.	Если же вы захотите получить от старого города впечатление, которого современный Париж вам уже дать не может, то при восходе солнца, утром в день большого праздника, на Пасху или на Троицу, взойдите на какое-нибудь высокое место, где бы столица была у вас перед глазами, и дождитесь пробуждения колоколов.
Behold, at a signal given from heaven, for it is the sun which gives it, all those churches quiver simultaneously.	Вы увидите, как по сигналу, данному с неба, - ибо подает его солнце, - сразу дрогнут тысячи церквей.
First come scattered strokes, running from one church to another, as when musicians give warning that they are about to begin.	Сначала это редкий, перекидывающийся с одной церкви на другую перезвон, словно оркестранты предупреждают друг друга о начале.
Then, all at once, behold!-for it seems at times, as though the ear also possessed a sight of its own,-behold, rising from each bell tower, something like a column of sound, a cloud of harmony.	Затем вы внезапно увидите, - иногда и ухо обретает зрение, - увидите, как от каждой звонницы вздымается как бы колонна звуков, облако гармонии.
First, the vibration of each bell mounts straight upwards, pure and, so to speak, isolated from the others, into the splendid morning sky; then, little by little, as they swell they melt together, mingle, are lost in each other, and amalgamate in a magnificent concert.	Сначала голос каждого колокола, поднимающийся в яркое утреннее небо, чист и поет как бы отдельно от других. Потом, мало-помалу усиливаясь, голоса растворяются один в другом: они смешиваются, они сливаются, они звучат согласно в великолепном оркестре.
It is no longer anything but a mass of sonorous vibrations incessantly sent forth from the numerous belfries; floats, undulates, bounds, whirls over the city, and prolongs far beyond the horizon the deafening circle of its oscillations.	Теперь это лишь густой поток звучащих колебаний, непрерывно изливающийся из бесчисленных колоколен; он плывет, колышется, подпрыгивает, кружится над городом и далеко разносит оглушительные волны своих раскатов.
Nevertheless, this sea of harmony is not a chaos; great and profound as it is, it has not lost its transparency; you behold the windings of each group of notes which escapes from the belfries. You can follow the dialogue, by turns grave and shrill, of the treble and the bass; you can see the octaves leap from one tower to another; you watch them spring forth, winged, light, and whistling, from the silver bell, to fall, broken and limping from the bell of wood; you admire in their midst the rich gamut which incessantly ascends and re-ascends the seven bells of Saint-Eustache; you see light and rapid notes running across it, executing three or four luminous zigzags, and vanishing like flashes of lightning.	А между тем это море созвучий отнюдь не хаотично. Несмотря на всю свою ширину и глубину, о, но не утрачивает прозрачности; вы различаете, как из каждой звонницы змеится согласный подбор колоколов: вы можете расслышать диалог степенного большого колокола и крикливого тенорового; вы различаете, как с одной колокольни на другую перебрасываются октавы; вы видите, как они возносятся, легкие, окрыленные, пронзительные, источаемые серебряным колоколом, и как грузно падают разбитые, фальшивые октавы деревянного; вы наслаждаетесь богатой скользящей то вверх, то вниз гаммой семи колоколов церкви св. Евстафия; вы видите, как в эту гармонию вдруг невпопад врывается несколько ясных стремительных ноток и как, промелькнув тремя-четырьмя ослепительными зигзагами, они гаснут, словно молния.
Yonder is the Abbey of Saint-Martin, a shrill, cracked singer; here the gruff and gloomy voice of the Bastille; at the other end, the great tower of the Louvre, with its bass.	Там запевает аббатство Сен-Мартен, - голос этого певца резок и надтреснут; ближе, в ответ ему, слышен угрюмый, зловещий голос Бастилии; с другого конца к вам доносится низкий бас мощной башни Лувра.