Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Виктор Гюго
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Виктор Гюго, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Знаменитый роман Виктора Гюго. Книга, в которой увлекательный, причудливый сюжет – всего лишь прекрасное обрамление для поразительных, потрясающих воображение авторских экскурсов в прошлое Парижа.
«Собор Парижской Богоматери» экранизировали и ставили на сцене десятки раз, однако ни одной из постановок не удалось до конца передать масштаб и величие оригинала Гюго.

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Собор Парижской Богоматери - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Виктор Гюго

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

One winter (it was in that same year of '61), when the two women had neither fagots nor firewood, it was very cold, which gave la Chantefleurie such a fine color that the men called her Paquette! and many called her P?querette! and she was ruined.-Eustache, just let me see you bite that cake if you dare!-We immediately perceived that she was ruined, one Sunday when she came to church with a gold cross about her neck.	Однажды зимой, - это было в том же шестьдесят первом году, - они остались совсем без дров и без хвороста, и стужа так разрумянила щечки Шантфлери, что мужчины то и дело стали окликать ее - одни: "Пакетта!", другие "Пакеретта!" Это ее и погубило! - Эсташ, ты опять грызешь лепешку?! - Однажды в воскресенье она явилась в церковь с золотым крестиком на шее. Тут мы поняли, что она погибла.
At fourteen years of age! do you see?	В четырнадцать-то лет! Подумайте только!
First it was the young Vicomte de Cormontreuil, who has his bell tower three leagues distant from Reims; then Messire Henri de Triancourt, equerry to the King; then less than that, Chiart de Beaulion, sergeant-at-arms; then, still descending, Guery Aubergeon, carver to the King; then, Mace de Fr?pus, barber to monsieur the dauphin; then, Th?venin le Moine, King's cook; then, the men growing continually younger and less noble, she fell to Guillaume Racine, minstrel of the hurdy gurdy and to Thierry de Mer, lamplighter.	Началось с молодого виконта де Кормонтрей, владельца поместья в трех четвертях лье от Реймса; затем мессир Анри де Трианкур, королевский форейтор; потом - попроще: городской глашатай Шиар де Болион; затем, опускаясь все ниже, она перешла к королевскому стольнику Гери Обержону, еще ниже - к брадобрею дофина Масе де Фрепюсу; затем к королевскому повару Тевенен-ле-Муэну; затем, переходя к более пожилым и менее знатным, она докатилась наконец до менестреля-рылейщика Гильома Расина и до фонарщика Тьери-де-Мера.
Then, poor Chantefleurie, she belonged to every one: she had reached the last sou of her gold piece.	Потом бедняжка Шантфлери просто пошла по рукам. От всего ее достатка у нее не осталось ни гроша.
What shall I say to you, my damoiselles?	Да что там говорить!
At the coronation, in the same year, '61, 'twas she who made the bed of the king of the debauchees!	Во время коронационных торжеств, все в том же шестьдесят первом году, она уже грела постели смотрителя публичных домов!
In the same year!"	И все в один год!
Mahiette sighed, and wiped away a tear which trickled from her eyes.	Майетта вздохнула и отерла навернувшуюся слезу.
"This is no very extraordinary history," said Gervaise, "and in the whole of it I see nothing of any Egyptian women or children."	- Ну, это обычная история, - заметила Жервеза, -но я не понимаю, при чем же тут цыгане и дети?
"Patience!" resumed Mahiette, "you will see one child.-In	- Подождите, - ответила Майетта, - сейчас вы об этом услышите.
'66, 'twill be sixteen years ago this month, at Sainte-Paule's day, Paquette was brought to bed of a little girl.	В этом месяце, в день святой Павлы, исполнится ровно шестнадцать лет с тех пор, как Пакетта родила девочку.
The unhappy creature! it was a great joy to her; she had long wished for a child.	Бедняжка! Она так обрадовалась! Она давно хотела иметь ребенка.
Her mother, good woman, who had never known what to do except to shut her eyes, her mother was dead.	Ее мать, добрая женщина, закрывавшая на все глаза, уже умерла.
Paquette had no longer any one to love in the world or any one to love her.	Пакетте больше некого было любить, да и ее никто не любил.

La Chantefleurie had been a poor creature during the five years since her fall.	За пять лет, со времени своего падения, бедняжка Шантфлери превратилась в жалкое существо.
She was alone, alone in this life, fingers were pointed at her, she was hooted at in the streets, beaten by the sergeants, jeered at by the little boys in rags.	Она осталась одна-одинешенька на свете. На нее указывали пальцами, над ней глумились, ее била городская стража и высмеивали оборвыши-мальчишки.
And then, twenty had arrived: and twenty is an old age for amorous women.	Кроме того, ей исполнилось уже двадцать лет, а двадцать лет - ведь это уже старость для публичных женщин.
Folly began to bring her in no more than her trade of embroidery in former days; for every wrinkle that came, a crown fled; winter became hard to her once more, wood became rare again in her brazier, and bread in her cupboard.	Ее промысел приносил ей не более того, что она вырабатывала золотошвейным мастерством; с каждой новой морщинкой убавлялся экю из ее заработка. Все суровей становилась для нее зима, поленья в очаге и тесто в квашне появлялись у нее все реже.
She could no longer work because, in becoming voluptuous, she had grown lazy; and she suffered much more because, in growing lazy, she had become voluptuous.	Работать она больше не могла: сделавшись распутницей, она обленилась, а от лености стала еще распутнее.
At least, that is the way in which monsieur the cure of Saint-Remy explains why these women are colder and hungrier than other poor women, when they are old."	Кюре церкви Сен-Реми говорит, что такие женщины в старости сильнее других страдают от холода и голода.
"Yes," remarked Gervaise, "but the gypsies?"	-Так, - сказала Жервеза, - ну, а цыганки?
"One moment, Gervaise!" said Oudarde, whose attention was less impatient. "What would be left for the end if all were in the beginning?	- Погоди, Жервеза! - проговорила более терпеливая Ударда. - Что же останется к концу, если все будет известно с самого начала?
Continue, Mahiette, I entreat you.	Продолжайте, пожалуйста, Майетта.
That poor Chantefleurie!"	Бедняжка Шантфлери!
Mahiette went on.	Майетта продолжала:
"So she was very sad, very miserable, and furrowed her cheeks with tears.	- Она была очень грустна, очень несчастна, щеки ее поблекли от слез.
But in the midst of her shame, her folly, her debauchery, it seemed to her that she should be less wild, less shameful, less dissipated, if there were something or some one in the world whom she could love, and who could love her.	Но при всем своем позоре, безрассудстве и одиночестве она все-таки думала, что не была бы такой опозоренной, безрассудной и одинокой, если бы нашлось на свете существо, которое она могла бы полюбить и которое отвечало бы ей взаимностью.
It was necessary that it should be a child, because only a child could be sufficiently innocent for that.	Ей нужно было дитя, потому что только невинное дитя могло полюбить ее.
She had recognized this fact after having tried to love a thief, the only man who wanted her; but after a short time, she perceived that the thief despised her.	Она в этом убедилась после того, как попыталась любить вора, единственного мужчину, который ее пожелал; но вскоре поняла, что даже вор презирает ее.
Those women of love require either a lover or a child to fill their hearts.	Чтобы заполнить жизнь, гулящим нужен или любовник, или ребенок.
Otherwise, they are very unhappy.	Иначе им тяжело жить на свете.

As she could not have a lover, she turned wholly towards a desire for a child, and as she had not ceased to be pious, she made her constant prayer to the good God for it.	Верного любовника она не нашла, и ей очень захотелось ребенка. Она была по-прежнему набожна и все молилась милосердному богу.
So the good God took pity on her, and gave her a little daughter.	Господь сжалился над нею и даровал ей дочь.
I will not speak to you of her joy; it was a fury of tears, and caresses, and kisses.	Нечего и говорить, как она была счастлива: это был ураган слез, ласк и поцелуев.
She nursed her child herself, made swaddling-bands for it out of her coverlet, the only one which she had on her bed, and no longer felt either cold or hunger.	Она выкормила грудью свое дитя, нашила ему пеленок из своего единственного одеяла и уже больше не чувствовала ни холода, ни голода.
She became beautiful once more, in consequence of it.	Она похорошела.
An old maid makes a young mother.	Стареющая девушка превратилась в юную мать.
Gallantry claimed her once more; men came to see la Chantefleurie; she found customers again for her merchandise, and out of all these horrors she made baby clothes, caps and bibs, bodices with shoulder-straps of lace, and tiny bonnets of satin, without even thinking of buying herself another coverlet.-Master Eustache, I have already told you not to eat that cake.-It is certain that little Agnes, that was the child's name, a baptismal name, for it was a long time since la Chantefleurie had had any surname-it is certain that that little one was more swathed in ribbons and embroideries than a dauphiness of Dauphiny!	Возобновились любовные связи, мужчины опять стали посещать Шантфлери, опять нашлись покупатели на ее товар. Из всей этой мерзости она извлекала деньги на пеленочки, детские чепчики, слюнявочки, кружевные распашонки и шелковые капоры и даже не помышляла о том, чтобы купить себе хотя бы одеяло. - Эсташ! Я тебе сказала, чтобы ты не смел есть лепешку! - Я уверена, что у маленькой Агнесы, - так нарекли девочку, фамилию свою Шантфлери давно утратила, - у этой малютки было больше ленточек и всяких вышивок, чем у дочери владельца дофинэ.
Among other things, she had a pair of little shoes, the like of which King Louis XI. certainly never had!	У нее была пара башмачков, таких красивых, каких, наверно, сам король Людовик Одиннадцатый не носил в детстве!
Her mother had stitched and embroidered them herself; she had lavished on them all the delicacies of her art of embroideress, and all the embellishments of a robe for the good Virgin.	Мать сама сшила и вышила их, как только может вышить золотошвейка, разукрасила, точно покрывало божьей матери.
They certainly were the two prettiest little pink shoes that could be seen.	Это были самые малюсенькие розовые башмачки, какие я только видела.
They were no longer than my thumb, and one had to see the child's little feet come out of them, in order to believe that they had been able to get into them.	Они были не длиннее моего большого пальца; не верилось, что они впору малютке, пока не увидишь, как ее разувают.
'Tis true that those little feet were so small, so pretty, so rosy! rosier than the satin of the shoes!	Правда, ножки у нее были такие маленькие, такие миленькие, такие розовые, - розовее, чем шелк на башмачках!
When you have children, Oudarde, you will find that there is nothing prettier than those little hands and feet."	Ах, когда у вас будут дети, Ударда, вы поймете, что нет ничего милее этих маленьких ножек и ручек!
"I ask no better," said Oudarde with a sigh, "but I am waiting until it shall suit the good pleasure of M. Andry Musnier."	-Я-то не прочь! - вздохнув, ответила Ударда, - но мне приходится ждать, когда этого пожелает Андри Мюнье.