Натаниель Готорн - Дом о семи шпилях

Тут можно читать онлайн Натаниель Готорн - Дом о семи шпилях - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Дом о семи шпилях
Автор:

Натаниель Готорн
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Натаниель Готорн - Дом о семи шпилях краткое содержание

Дом о семи шпилях - описание и краткое содержание, автор Натаниель Готорн, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Натаниель Готорн — классик американской литературы. Его произведения отличает тесная взаимосвязь прошлого и настоящего, реальности и фантастики. По признанию критиков, Готорн имеет много общего с Эдгаром По.
«Дом с семью шпилями» — один из самых известных романов писателя. Старый полковник Пинчон, прибывший в Новую Англию вместе с первыми поселенцами, несправедливо обвиняет плотника Моула, чтобы заполучить его землю. Моула ведут на эшафот, но перед смертью он проклинает своего убийцу. С тех пор над домом полковника тяготеет проклятие.
Дом о семи фронтонах — реально существующее в
здание XVII века. В середине XIX века Готорн часто приходил сюда в гости к хозяйке дома — своей двоюродной сестре Сюзанне. Впрочем, к тому времени здание было перестроено так, что из семи фронтонов сохранились только три.
Сам автор отрицал наличие реального прототипа у дома, описанного в романе. Одним из источников вдохновения для него служила немецкая повесть «
», в которой моральное разложение горделивого семейства отражается в упадке дряхлого замка их предков.
До написания романа Готорна не оставляло чувство вины за своих фанатичных предков, которые принимали активное участие в печально известной охоте на ведьм 1692-1693 гг.Темы вины и искупления, поднимаемые этим произведением, звучат и в предыдущем романе Готорна — «
». Оба романа имели большой успех и в Америке, и в Европе, превратив Готорна в наиболее известного американского беллетриста своего времени.

Дом о семи шпилях - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Дом о семи шпилях - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Натаниель Готорн

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

He has proved himself the very man to build up a new house! Perhaps, too, to draw down a new curse!"	Он доказал это тем, что построил новый дом.
Thus did Hepzibah bewilder herself with these fantasies of the old time. She had dwelt too much alone-too long in the Pyncheon House-until her very brain was impregnated with the dry rot of its timbers.	Гепзиба так долго жила одна в доме Пинчонов, что ее ум проникся его преданиями.
She needed a walk along the noonday street, to keep her sane.	Ей нужно было пройтись по освещенной сиянием дня улице, чтобы освежить мысли.
By the spell of contrast, another portrait rose up before her, painted with more daring flattery than any artist would have ventured upon, but yet so delicately touched that the likeness remained perfect.	Тут, словно по волшебству, в воображении Г епзибы появился другой образ, написанный нежными и воздушными красками.
Malbone's miniature, though from the same original, was far inferior to Hepzibah's air-drawn picture, at which affection and sorrowful remembrance wrought together. Soft, mildly, and cheerfully contemplative, with full, red lips, just on the verge of a smile, which the eyes seemed to herald by a gentle kindling-up of their orbs! Feminine traits, molded inseparably with those of the other sex!	Миниатюра Мальбона была нарисована с того же оригинала, но сильно уступала этому образу, оживленному любовью и грустным воспоминанием, тихому и задумчивому, с полными, алыми губами, готовыми к улыбке, о которой предупреждали глаза со слегка приподнятыми веками, и с чертами, в которых проглядывала едва уловимая женственность.
The miniature, likewise, had this last peculiarity; so that you inevitably thought of the original as resembling his mother, and she, a lovely and lovable woman, with perhaps some beautiful infirmity of character, that made it all the pleasanter to know, and easier to love her.	В миниатюре тоже есть эта особенность, поэтому нельзя не подумать, что оригинал был похож на свою мать, а она была любящей и любимой женщиной, которую отличала, может быть, некая нетвердость характера, но оттого ее только больше любили.
"Yes," thought Hepzibah, with grief of which it was only the more tolerable portion that welled up from her heart to her eyelids, "they persecuted his mother in him!	"Да, - подумала Г епзиба с грустью, и две слезинки выступили у нее на глазах. - Они преследовали в нем его мать!
He never was a Pyncheon!"	Он никогда не был Пинчоном!"
But here the shop bell rang; it was like a sound from a remote distance-so far had Hepzibah descended into the sepulchral depths of her reminiscences.	Но тут из лавочки донесся звон колокольчика. Гепзибе показалось, что он звучит Бог знает как далеко, так она углубилась в погребальный склеп воспоминаний.
On entering the shop, she found an old man there, a humble resident of Pyncheon Street, and whom, for a great many years past, she had suffered to be a kind of familiar of the house.	Войдя в лавочку, она обнаружила там еще одного смиренного жителя улицы Пинчонов - старика, который навещал ее с давних пор.
He was an immemorial personage, who seemed always to have had a white head and wrinkles, and never to have possessed but a single tooth, and that a half-decayed one, in the front of the upper jaw.	Это был человек поистине древний; его всегда знали седым и морщинистым, и всегда у него был только один зуб во рту, сверху, и тот наполовину сломанный.
Well advanced as Hepzibah was, she could not remember when Uncle Venner, as the neighborhood called him, had not gone up and down the street, stooping a little and drawing his feet heavily over the gravel or pavement.	Как ни стара была сама Г епзиба, но она не помнила такого времени, когда бы дядюшка Веннер, как называли его в окрестностях, не бродил взад-вперед по улице, немножко прихрамывая и волоча свою ногу по булыжникам мостовой.

But still there was something tough and vigorous about him, that not only kept him in daily breath, but enabled him to fill a place which would else have been vacant in the apparently crowded world.	Но у него при этом было столько сил, что он не только мог держаться на ногах целый день, но и занимал в обществе особое место, которое в ином случае оставалось бы вакантным, несмотря на густонаселенность мира.
To go of errands, with his slow and shuffling gait, which made you doubt how he ever was to arrive anywhere; to saw a small household's foot or two of firewood, or knock to pieces an old barrel, or split up a pine board, for kindling-stuff; in summer, to dig the few yards of garden-ground appertaining to a low-rented tenement, and share the produce of his labor at the halves; in winter, to shovel away the snow from the sidewalk, or open paths to the wood-shed, or along the clothes-line; such were some of the essential offices which Uncle Venner performed among at least a score families.	Отнести письмо, тяжело переступая дряхлыми ногами, которые заставляли сомневаться в том, что он когда-нибудь достигнет цели своего похода; распилить бревно или нарубить дров для какой-нибудь кухарки, или разбить в щепки негодный к употреблению бочонок; летом вскопать несколько ярдов садовой земли; зимой очистить тротуар от снега или проложить тропинку к сараю или прачечной - такими были существенные услуги, которые дядюшка Веннер оказывал, по меньшей мере, двадцати семействам.
Within that circle, he claimed the same sort of privilege, and probably felt as much warmth of interest, as a clergyman does in the range of his parishioners.	В этом кругу он имел притязание на благодарность и любовь.
Not that he laid claim to the tithe pig; but, as an analogous mode of reverence, he went his rounds, every morning, to gather up the crumbs of the table and overflowings of the dinner-pot, as food for a pig of his own.	Он не мечтал о каких-то выгодах, но каждое утро обходил окрестности, собирая остатки хлеба и другой пищи.
In his younger days-for, after all, there was a dim tradition that he had been, not young, but younger-Uncle Venner was commonly regarded as rather deficient, than otherwise, in his wits.	В свои лучшие годы - потому что все-таки существовало темное предание, что он был... не молод, но по крайней мере моложе, чем сейчас, -дядюшка Веннер считался человеком не слишком сметливым.
In truth, he had virtually pleaded guilty to the charge, by scarcely aiming at such success as other men seek, and by taking only that humble and modest part, in the intercourse of life, which belongs to the alleged deficiency.	Действительно, о нем можно было это сказать, потому как он редко стремился к успехам, которых добиваются другие люди, и всегда принимал на себя в житейских делах ничтожную и смиренную роль.
But, now, in his extreme old age-whether it were that his long and hard experience had actually brightened him, or that his decaying judgment rendered him less capable of fairly measuring himself-the venerable man made pretensions to no little wisdom, and really enjoyed the credit of it.	Но теперь, в престарелом возрасте - потому ли, что его умудрил опыт долгой и тяжкой жизни, или потому, что его слабый рассудок не позволял ему прежде оценить себя по достоинству, - этот человек всерьез претендовал на ум.
There was likewise, at times, a vein of something like poetry in him; it was the moss or wallflower of his mind in its small dilapidation, and gave a charm to what might have been vulgar and commonplace in his earlier and middle life.	В нем время от времени обнаруживалась, так сказать, некая поэтическая жилка: то был мох и пустынные цветы на его маленьких развалинах; они придавали прелесть тому, чтобы могло назваться грубым и пошлым в раннюю пору его жизни.

Hepzibah had a regard for him, because his name was ancient in the town, and had formerly been respectable. It was a still better reason for awarding him a species of familiar reverence, that Uncle Venner was himself the most ancient existence, whether of man or thing, in Pyncheon Street, except the House of Seven Gables, and perhaps the elm that overshadowed it.	Гепзиба оказывала ему внимание, потому что его имя было одним из самых древних в городе и некогда пользовалось уважением; но в первую очередь право на ее почтительное отношение Веннеру давало то обстоятельство, что он был самым старым среди всех одушевленных и неодушевленных предметов на улице Пинчонов, за исключением разве что Дома с семью шпилями и, может быть, раскидистого вяза.
The patriarch now presented himself before Hepzibah, clad in an old blue coat, which had a fashionable air, and must have accrued to him from the cast-off wardrobe of some dashing clerk.	Этот-то патриарх и предстал теперь перед Г епзибой в старом синем фраке, который напоминал современные моды и, вероятно, достался ему после раздела гардероба какого-нибудь умершего пастора.
As for his trousers, they were of tow-cloth, very short in the legs, and bagging down strangely in the rear, but yet having a suitableness to his figure which his other garment entirely lacked.	Что касается его штанов, то они были из толстого пенькового холста, очень короткие спереди и висевшие странными складками сзади, но неплохо сидели на его фигуре, чего нельзя было сказать об остальном его платье.
His hat had relation to no other part of his dress, and but very little to the head that wore it.	Например, его шапка совсем не сочеталась с костюмом.
Thus Uncle Venner was a miscellaneous old gentleman, partly himself, but, in good measure somebody else; patched together, too, of different epochs; an epitome of times and fashions.	Дядюшка Веннер казался сотканным из лоскутков разных эпох с их разными обычаями.
"So you have really begun trade," said he, "really begun trade!	- Так вы и в самом деле принялись за торговлю? -обратился он к Гепзибе. - Всерьез принялись?
Well, I'm glad to see it.	Что ж, я очень рад.
Young people should never live idle in the world, nor old ones neither, unless when the rheumatise gets hold of them.	Молодые люди не должны жить праздно, впрочем, так же, как и старые, до тех пор пока ревматизм не одолеет.
It has given me warning already; and in two or three years longer, I shall think of putting aside business, and retiring to my farm.	Он постоянно мне о себе напоминает, и я подумываю года через два оставить дела и удалиться на свою ферму.
That's yonder-the great brick house, you know-the workhouse, most folks call it; but I mean to do my work first, and go there to be idle and enjoy myself.	Она вон там; знаете, большой кирпичный дом -рабочий дом, как его еще называют. Но я сперва хочу потрудиться, а потом уже уйти на покой.
And I'm glad to see you beginning to do your work, Miss Hepzibah!"	Очень, очень рад, что вы тоже взялись за дело, мисс Гепзиба!
"Thank you, Uncle Venner," said Hepzibah, smiling; for she always felt kindly towards the simple and talkative old man. Had he been an old woman, she might probably have repelled the freedom which she now took in good part.	- Благодарю вас, дядюшка Веннер, - с улыбкой сказала Г епзиба, потому что она всегда чувствовала расположение к этому простоватому и болтливому старику.
"It is time for me to begin work, indeed!	- В самом деле, пора и мне взяться за дело!
Or, to speak the truth, I have just begun, when I ought to be giving it up."	Хотя, можно сказать, что я начинаю тогда, когда должна была бы закончить...