Натаниель Готорн - Дом о семи шпилях

Тут можно читать онлайн Натаниель Готорн - Дом о семи шпилях - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Дом о семи шпилях
Автор:

Натаниель Готорн
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Натаниель Готорн - Дом о семи шпилях краткое содержание

Дом о семи шпилях - описание и краткое содержание, автор Натаниель Готорн, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Натаниель Готорн — классик американской литературы. Его произведения отличает тесная взаимосвязь прошлого и настоящего, реальности и фантастики. По признанию критиков, Готорн имеет много общего с Эдгаром По.
«Дом с семью шпилями» — один из самых известных романов писателя. Старый полковник Пинчон, прибывший в Новую Англию вместе с первыми поселенцами, несправедливо обвиняет плотника Моула, чтобы заполучить его землю. Моула ведут на эшафот, но перед смертью он проклинает своего убийцу. С тех пор над домом полковника тяготеет проклятие.
Дом о семи фронтонах — реально существующее в
здание XVII века. В середине XIX века Готорн часто приходил сюда в гости к хозяйке дома — своей двоюродной сестре Сюзанне. Впрочем, к тому времени здание было перестроено так, что из семи фронтонов сохранились только три.
Сам автор отрицал наличие реального прототипа у дома, описанного в романе. Одним из источников вдохновения для него служила немецкая повесть «
», в которой моральное разложение горделивого семейства отражается в упадке дряхлого замка их предков.
До написания романа Готорна не оставляло чувство вины за своих фанатичных предков, которые принимали активное участие в печально известной охоте на ведьм 1692-1693 гг.Темы вины и искупления, поднимаемые этим произведением, звучат и в предыдущем романе Готорна — «
». Оба романа имели большой успех и в Америке, и в Европе, превратив Готорна в наиболее известного американского беллетриста своего времени.

Дом о семи шпилях - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Дом о семи шпилях - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Натаниель Готорн

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Immediately on his death, the shop door had been locked, bolted, and barred, and, down to the period of our story, had probably never once been opened.	После его смерти дверь лавочки была немедленно заперта на все засовы и до самого того момента, с которого начинается наша история, вероятно, ни разу не отпиралась.
The old counter, shelves, and other fixtures of the little shop remained just as he had left them.	Старая конторка, полки и другие предметы в лавке остались в том же виде, как были при покойном Пинчоне.
It used to be affirmed, that the dead shopkeeper, in a white wig, a faded velvet coat, an apron at his waist, and his ruffles carefully turned back from his wrists, might be seen through the chinks of the shutters, any night of the year, ransacking his till, or poring over the dingy pages of his day-book.	Иные даже утверждали, что лавочник в белом парике, полинялом бархатном кафтане, в переднике и в манжетах, бережно отвернутых назад, каждую ночь - как видно было сквозь щели в лавочной двери - рылся в своем выдвижном ящике для денег или перелистывал исчерканные страницы записной книги.
From the look of unutterable woe upon his face, it appeared to be his doom to spend eternity in a vain effort to make his account balance.	Судя по выражению неописуемого горя на его лице, можно было подумать, что он осужден целую вечность сводить свои счеты и никогда не свести их.
And now-in a very humble way, as will be seen-we proceed to open our narrative.	Теперь мы можем приступить к началу нашей повести - началу самому смиренному, как это читатель тотчас увидит.
Chapter Two.	Глава II
The Little Shop-Window	Окно лавочки
It still lacked half an hour of sunrise, when Miss Hepzibah Pyncheon-we will not say awoke; it being doubtful whether the poor lady had so much as closed her eyes, during the brief night of midsummer-but, at all events, arose from her solitary pillow, and began what it would be mockery to term the adornment of her person.	Оставалось еще с полчаса до восхода солнца, когда Гепзиба Пинчон встала со своей одинокой постели и начала одеваться.
Far from us be the indecorum of assisting, even in imagination, at a maiden lady's toilet!	Мы далеки от неприличного желания присутствовать при туалете девственной леди.
Our story must therefore await Miss Hepzibah at the threshold of her chamber; only presuming, meanwhile to note some of the heavy sighs that labored from her bosom, with little restraint as to their lugubrious depth and volume of sound, inasmuch as they could be audible to nobody save a disembodied listener like ourself.	Поэтому наша история должна дождаться мисс Г епзибы на пороге ее комнаты; мы позволим себе до тех пор упомянуть только о нескольких тяжелых вздохах, которые вырвались из ее груди, тем более что никто не мог их слышать, кроме такого слушателя, как мы.
The Old Maid was alone in the old house. Alone, except for a certain respectable and orderly young man, an artist in the daguerreotype line, who, for about three months back, had been a lodger in a remote gable-quite a house by itself, indeed-with locks, bolts, and oaken bars, on all the intervening doors.	Старая дева жила в Доме с семью шпилями одна, не считая некоего достойного уважения и благонравного художника-дагеротиписта, который уже месяца три занимал комнаты в отдаленном шпиле - можно сказать, отдельном доме, так как все смежные двери запирались на замки и дубовые засовы, - следовательно, заунывные вздохи бедной мисс Гепзибы туда не долетали.

Inaudible consequently, were poor Miss Hepzibah's gusty sighs. Inaudible, the creaking joints of her stiffened knees, as she knelt down by the bedside. And inaudible, too, by mortal ear, but heard with all-comprehending love and pity in the furthest heaven, that almost agony of prayer-now whispered, now a groan, now a struggling silence-wherewith she besought the Divine assistance through the day!	Не долетали они также и ни до какого смертного уха, но всеобъемлющей любви и милосердию на далеких небесах слышна была молитва, то произносимая шепотом, то выражаемая вздохом, то затаенная в тяжком молчании, и постоянно взывавшая к Богу о помощи.
Evidently, this is to be a day of more than ordinary trial to Miss Hepzibah, who, for above a quarter of a century gone by, has dwelt in strict seclusion, taking no part in the business of life, and just as little in its intercourse and pleasures. Not with such fervour prays the torpid recluse, looking forward to the cold, sunless, stagnant calm of a day that is to be like innumerable yesterdays!	Очевидно, этот день был нелегким для мисс Гепзибы, которая на протяжении почти четверти столетия жила в строгом уединении и не принимала никакого участия в делах общества, равно как и в его удовольствиях.
The maiden lady's devotions are concluded.	Старая дева окончила свою молитву.
Will she now issue forth over the threshold of our story?	Теперь она, спросите вы, переступит наконец через порог нашей повести?
Not yet, by many moments. First, every drawer in the tall, old-fashioned bureau is to be opened, with difficulty, and with a succession of spasmodic jerks; then, all must close again, with the same fidgety reluctance.	Нет, она сперва выдвинет каждый ящик в огромном старомодном бюро, это будет сделано не без труда и с жутким скрипом. Потом она задвинет их с такими же душераздирающими звуками.
There is a rustling of stiff silks; a tread of backward and forward footsteps, to and fro, across the chamber.	Вот слышен шелест плотной шелковой материи, слышны шаги взад-вперед по комнате.
We suspect Miss Hepzibah, moreover, of taking a step upward into a chair, in order to give heedful regard to her appearance, on all sides, and at full length in the oval, dingy-framed toilet glass, that hangs above her table.	Мы догадываемся, что мисс Гепзиба встала на стул, чтобы удобнее осмотреть себя во весь рост в овальном туалетном зеркале, которое висит в резной деревянной раме над ее столом.
Truly! well, indeed! who would have thought it!	В самом деле! Кто бы мог подумать!
Is all this precious time to be lavished on the matutinal repair and beautifying of an elderly person, who never goes abroad, whom nobody ever visits, and from whom, when she shall have done her utmost, it were the best charity to turn one's eyes another way?	Зачем тратить драгоценное время на утренний наряд старой особе, которая никогда не выходит из дому и к которой никто не заглядывает?
Now she is almost ready.	Вот она почти готова.
Let us pardon her one other pause; for it is given to the sole sentiment, or, we might better say-heightened and rendered intense, as it has been, by sorrow and seclusion-to the strong passion, of her life.	Простим ей еще одну паузу - она была сделана ради единственного чувства или, лучше сказать, страсти ее жизни - до такой степени тоска и одиночество разгорячили в ней это чувство.
We heard the turning of a key in a small lock: she has opened a secret drawer of an escritoire and is probably looking at a certain miniature, done in Malbone's most perfect style, and representing a face worthy of no less delicate a pencil.	Мы слышим поворот ключа в небольшом замке: она отворила секретный ящик в письменном столе и, вероятно, смотрит на миниатюру кисти Мальбона.
It was once our good fortune to see this picture.	Нам посчастливилось видеть этот портрет.

It is a likeness of a young man, in a silken dressing-gown of an old fashion, the soft richness of which is well adapted to the countenance of reverie, with its full, tender lips, and beautiful eyes, that seem to indicate not so much capacity of thought, as gentle and voluptuous emotion.	То было изображение молодого человека в шелковом старомодном шлафроке - мечтательное лицо с полными нежными губами и прелестными глазами, которые, казалось, обнаруживали не столько способность мыслить, сколько склонность к нежному и страстному волнению сердца.
Of the possessor of such features we shall have a right to ask nothing, except that he would take the rude world easily, and make himself happy in it.	О том, кому принадлежали такие черты, мы не имеем никакого права разузнавать; мы только желали бы, чтобы он с легкостью прошел по трудной дороге жизни и был в ней счастлив.
Can it have been an early lover of Miss Hepzibah?	Не был ли он некогда обожателем мисс Гепзибы?
No! she never had a lover-poor thing how could she?-nor ever knew, by her own experience, what love technically means.	О, нет! У нее никогда не было обожателя -бедняжка, куда ей! Она даже не знала по собственному опыту, что значит слово "любовь".
And yet, her undying faith and trust, her fresh remembrance, and continual devotedness towards the original of that miniature, have been the only substance for her heart to feed upon.	И однако же, ее неослабевающая вера в оригинал этого портрета, ее вечно свежая память о нем, преданность ему были единственной пищей, какой жило ее сердце.
She seems to have put aside the miniature, and is standing again before the toilet-glass.	Она, по-видимому, положила назад миниатюру и стоит опять перед зеркалом.
There are tears to be wiped off.	Отирает слезы.
A few more footsteps to and fro; and here, at last-with another pitiful sigh like a gust of chill, damp wind out of a long-closed vault, the door of which has accidentally been set ajar-here comes Miss Hepzibah Pyncheon!	Еще несколько шагов по комнате, и наконец с другим жалобным вздохом, подобным порыву холодного, сырого ветра из случайно отворенной двери долго запертого подвала, мисс Гепзиба Пинчон является к нам!
Forth she steps into the dusky, time-darkened passage; a tall figure, clad in black silk, with a long and shrunken waist, feeling her way towards the stairs like a near-sighted person, as in truth she is.	Она выходит в темный, почерневший от времени коридор, - высокая фигура в черном шелковом платье, с длинной узкой талией - и ищет дорогу на лестницу, как близорукая, какой она и была на самом деле.
The sun, meanwhile, if not already above the horizon, was ascending nearer and nearer to its verge.	Между тем солнце постепенно поднималось над краем горизонта.
A few clouds, floating high upward, caught some of the earliest light, and threw down its golden gleam on the windows of all the houses in the street, not forgetting the House of Seven Gables, which-many such sunrises as it had witnessed-looked cheerfully at the present one.	Легкие облака, что плыли высоко над ним, уже вобрали в себя его свет, золотистые блики играли в окнах целой улицы, включая и Дом с семью шпилями, который столько раз уже видел восход солнца!
The reflected radiance served to show, pretty distinctly, the aspect and arrangement of the room which Hepzibah entered, after descending the stairs.	Солнечный свет помогает нам ясно рассмотреть устройство комнаты, в которую вошла Гепзиба, спустившись по лестнице.
It was a low-studded room, with a beam across the ceiling, panelled with dark wood, and having a large chimneypiece, set round with pictured tiles, but now closed by an iron fire-board, through which ran the funnel of a modern stove.	Комната довольно низкая, с перекладинами под потолком; на стенах - потемневшая деревянная резьба; в печь с расписанными изразцами вделан новейший камин.