Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Все исполню,
И преохотно!

Отряди конвой
Помногочисленней. Ведь там, в Ливане,
Не так спокойно. Может, ты слыхал:
Храмовники опять зашевелились…
Будь осторожен! А теперь пойдем!
Где караван? Хочу распорядиться
Всем самолично. Эй! Вернусь и — к Зитте!

Нет! В дом я не войду; чай, не навечно
Он затворился в нем. Еще вчера
Меня здесь так радушно окликали…
Того гляди, мне запретят бродить
Вокруг двора его в надежде тщетной,
Что позовут меня. Гм! Я сегодня
Не в меру зол. Что я в его словах
Нашел обидного? Ведь он сказал мне:
«Я вовсе не отказываю вам», —
А Саладин согласие ускорит!
Что? Иль в душе моей царит прочней
Христианин, чем иудей в Натане?
Кто знает сам себя? Но как иначе
Понять, что не могу ему простить
Ничтожную, казалось бы, добычу,
Отбитую у христиан? Конечно,
Немалая покража существо,
Столь дивное! Но кто ее создатель?
Неужто раб, на дикий берег жизни
Бесформенную глыбу зашвырнувший
И тут же скрывшийся? Куда верней,
Ваятель это, в грубой глыбе камня
Божественное тело угадавший
И обессмертивший! Ее отцом,
Зачатью вопреки, все ж остается
Вовеки этот жид. Представлю только
Себе ее девчонкой христианской,
Отбросив все, что названый отец
Сумел вдохнуть в нее, — ответствуй сердце, —
Что в ней могло бы так прельстить тебя?
Почти ничто! Ее улыбка даже
Была бы только дрожью нежных мышц,
Не более! То, что слагало б губы
Ее в улыбку, было б недостойно
Той прелести, что нас чарует в ней.
Да! Недостойно. Разве не знавал
Улыбок женских я, едва ль не краше?
Но что их вызывало? Пьяный смех,
Двусмысленная шутка, балагурство,
Блудливый поцелуй… Ужели ж ими
Был очарован я? Иль пожелал
В мишурном их мерцанье раствориться?
Не помню что-то! Так зачем же злюсь
Я на того, кто так ее возвысил?
С чего бы это? Если заслужил
Насмешку я султана при прощанье,
Постыдно то уже, что обо мне
Он это мог подумать. О, каким
Ничтожеством ему я показался
И вертопрахом! «Все из-за девчонки?»
Курд! Курд! Приди в себя! Опомнись! Даже
Когда тебе и правду нашептала
Старуха Дайя. Но зачем ей верить?
Чу! Наконец-то он из дома вышел,
В беседу с кем-то погружен. Но — с кем?!
С моим знакомцем послушником! Боже!
Тогда он знает все! И патриарху
Он выдан с головой! О, что, глупец,
Я натворил! Чт оискорка одна
Безумной страсти может понаделать,
Проникнув в мозг и воспалив его!
Решай на месте, как беде помочь!
Я притаюсь за пальмой… Лишь бы он,
Сей послушник, скорей его покинул!

Еще раз, добрый брат, благодарю вас!

И я вас также.

Вы? Меня? За что?
За то, что я силком вам навязал,
Что вовсе вам ненадобно? Когда бы
Вы не противились мне так упорно,
Богаче были б вы меня.

Служебник
И без того не мне принадлежал.
А дочери его. Ведь это все,
Что уцелело от его наследства.
Вы ей второй отец… Так дай-то бог,
Чтоб не пришлось вам пожалеть о том,
Что для нее вы сделали!

Поверьте,
Мой добрый брат, что этого не будет.

Да… Но храмовники и патриарх…

Какие б ковы злыдни ни ковали,
Я ни о чем не стану сожалеть,
Тем более — об этом. Но ужель
Вы так уверены, что патриарху
Меня храмовник выдал?

Да… Почти что…
А кто ж еще? Один храмовник лишь
У патриарха был, и, как я понял,
Речь шла об этом.

В Иерусалиме
Имеется всего один храмовник,
А он мне друг. Открытый, честный, смелый
И благородный юноша.

Вот, вот!
Он самый! Но всегда ли мы бываем
Такими, как нас бог создал?

Вы правы.
Но как бы кто ко мне ни обернулся,
Лицом или изнанкой, — этой книжкой
Я огражден от всех. Пойду к султану!

Ну, дай вам бог! А здесь я вас покину.

Не повидавшись с ней? Прошу почаще
Нас навещать и впредь. Вот только б нынче
Об этом не проведал патриарх!
А впрочем, как угодно…

Я смолчу.
Храни вас бог!

Не забывайте нас!
О господи! Зачем я не могу
Вот здесь, на месте, под открытым небом,
Пасть пред тобою на колени! Узел,
Не раз внушавший мне невольный страх,
Вдруг развязался сам собой. О боже!
Как стало мне легко на свете жить,
Отныне тайн запретных не скрывая;
Ходить перед людьми, как пред тобой
Кто по деяньям нас не судит, зная,
Как мало мы вольны в своих поступках!

Натан! Возьмите и меня с собой!

Вы ль это, рыцарь? Что вам помешало
Со мною встретиться у Саладина?

Мы разминулись. Уж не обессудьте!

Я — что? Не рассердился бы султан…

Вы — со двора, я — в дом…

Так вы там были?
Вот это хорошо!

Ему угодно
Обоих нас принять.

Ну что ж, тем лучше!
Пойдемте, я и так к нему иду.

Дозвольте вас спросить, Натан, с кем это
Вы попрощались?

Вы с ним незнакомы?

Не послушник ли это простодушный,
Что при негодном ихнем патриархе
В ищейках служит?

Очень может быть!
Он служит патриарху.

Ловкий трюк!
Нет лучшего прикрытия для плутней,
Чем простота.

Да — только не святая .

Святая патриарху ни к чему.

Я за него ручаюсь: патриарху
В безбожных он деяньях не слуга.

Таким он кажется… А обо мне
Он ничего не говорил?

О вас?
По имени он вас не называл…
И вряд ли знает имя ваше.