Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Услужишь? Чем?

Ты лучшее, поверь,
Изо всего, чем я богат, получишь
По самым сходным ценам.

Ты о чем?
О тряпках? Так иди к сестре-мотовке!
(Подслушиваешь? Вот и получила!)
А я с купцами не имею дел.

Так ты, наверное, услышать хочешь,
Что я в пути-дороге разузнал
О происках врага, а он опять
Зашевелился… Если без утайки…

И к этой цели я отнюдь с тобой
Плыть не намерен. Я о том наслышан
Достаточно…

Приказывай, султан!

Я в наставлении твоем нуждаюсь
Совсем другом. Ты — по всему — мудрец.
Так уж поведай мне: какая вера,
Какой закон тебя своею правдой
Всех более пленил?

Султан, ты знаешь,
Я — иудей.

А я — так мусульманин,
А тот — христианин. Из этих трех
Вероучений может лишь одно
Быть истинным. Разумный человек
Стоять не будет там, куда случайность
Рождения закинула его.
А если будет, то по убежденью,
На прочном основанье. Так скажи
Мне — на каком? Дай в доводы проникнуть,
Которые я взвесить не успел
За недосугом. Дай мне выбор твой
Без соглядатаев проверить толком,
Чтоб я пришел к тому же. Ты смущен?
Ты смотришь с недоверием? Пожалуй,
Я первый из султанов, кем причуда
Такая овладела, хоть она
С достоинством султана не в разладе.
Не так ли? Почему же ты молчишь?
Иль дать тебе минуту на раздумья?
Даю! (Хотел бы я узнать, довольна ль
Моею речью Зитта?) Поразмысли!
Но — побыстрей! И я вернуться тоже
Потороплюсь

Гм, гм! Разодолжил!
Сумел задачку выбрать! Я-то думал,
О займе речь пойдет, ан нет — о правде!
Подай ее наличными, по счету!
Как будто правда — горсточка монет.
И хоть бы древних, весовых — все легче!
Нет, новеньких, какие на базаре
Берешь по выбитой на них цене.
А кто определит, что стоит правда?
Как золотом мешок, так правдой череп
Хотел бы он набить. Кто жид из нас?
Я или он? А если… если правду
Взаправду он не ищет, а ее
В ловушку обратил? Как мелок я
В моем предположенье боязливом!
А впрочем, что не мелко для великих?
Я чую, сердцем чую: он ворвался
Как тать в мой дом! Друг так не поступает:
Он постучится, прежде чем войти.
Будь начеку! На страже будь! Но — как?
Столпом быть иудейства — здесь не к месту,
Вероотступником — еще опасней!
Вот тут-то он и спросит: «Коль не жид,
Зачем не мусульманин?» Что ответишь?
Нашел решенье! Не одних детей
Мы кормим сказками. Теперь пусть входит!

(Так! Поле чисто!) Или слишком скоро
Я возвратился? Все ли ты обдумал?
Ну что ж, начни! Никто нас не услышит —
Лишь ты да я.

По мне, хоть целый мир —
Мне все равно.

Так в правоте своей.
Уверен ты? Похвально! Вот что значит —
Быть мудрецом! И жизнь и достоянье,
И кровь и кров, как то и быть должно,
Готов ты правде в жертву принести.

Да, ради вящей пользы, если надо.

Отныне, значит, я носить по праву
Свой титул буду «Устроитель мира
И ратоборец правды»? {127}

Славный титул!
Но прежде, чем довериться тебе,
Дозволь, султан, развлечь тебя мудреным
Одним рассказом?

Почему бы нет?
Всегда охотно я внимал рассказам
В искусном исполненье.

Не такой уж
Искусник я рассказывать.

Довольно
Смиренно-гордых слов! Так начинай!

В седую старину жил человек.
Был перстень у него с бесценным камнем —
Дар женщины, им некогда любимой.
Опал, мерцавший пестрыми лучами,
Таинственною силой обладал:
Кто с верою носил его, всегда
Угоден был и господу и людям.
Так диво ли, что человек с Востока
Ни днем, ни ночью с ним не расставался
И завещал заветное кольцо
Хранить из века в век своим потомкам?
В предчувствии конца он отказал
Свое кольцо любимейшему сыну
И повелел, чтобы оно и впредь
К любимейшему сыну отходило
И обладатель перстня, невзирая
На право первородства {128} , был главой
И властелином княжеского рода.
Султан, ты понял?

Да. Но продолжай!

Итак, от сына к правнукам кольцо,
Из века в век переходя, досталось
Отцу трех сыновей. Они все трое
Ему покорны были в равной мере
И в равной мере были им любимы,
Как он ни проверял себя. Порой
Случалось, правда, что ему казался
То старший сын, то средний, то меньшой,
Ну, словом, тот, с кем был он с глазу на глаз,
Достойней прочих; почему он всем
По слабости кольцо и обещал.
Но время шло, грозя секирой смерти,
А любящий отец все не решался
Двух сыновей достойных оскорбить
Отменой обещанья. Что ж тут делать?
Он мастера велел тайком позвать
И поручил ему по образцу
Заветного кольца два изготовить
Таких же в точности, как то, на них
Ни денег не жалея, ни усилий.
Искуснику работа удалась
На славу! Их не мог и сам заказчик
Хоть в чем-то друг от друга отличить.
Вот радость-то! Старик позвал поврозь
Трех сыновей, и каждому кольцо
Вручил такое же. Вручил и умер.
Ты слушаешь, султан?

Да, да! Однако
Кончай-ка сказку!

Я ее окончил.
Что было дальше, ясно. Лишь отец
Закрыл глаза, как каждый кольценосец
Провозгласил себя главою рода.
Тут вспыхнула вражда: пошли попреки,
Проклятья, обвиненья! Доказать,
Чей перстень настоящий, было тщетно…

Почти столь тщетно, как установить,
Где истинная вера.

Это все,
Что мне должно служить ответом?

Нет,
Лишь — в извинение тому, что этих
Я трех колец не в силах различить.
Они отцом и были для того
Заказаны, чтоб их не различали.

Что — кольца! Не шути со мной! Те три
Религии, что я тебе назвал,
Сдается, даже очень различимы,
Вплоть до питья, и пищи, и обрядов.

Но только не по их обоснованью!
Основа их преданием крепка,
Где устным, где, напротив, летописным.
Приходится принять его на веру
С благоговеньем детским. Разве — нет?
Кому ж мы верим на слово охотней,
Чем прочим всем? Не родичам ли нашим,
Чья кровь течет и в нас, кто с детских лет
Нас осенял любовью и заботой
И никогда нас не вводил в обман
Иль разве лишь для нашего же блага?
Могу ль я праотцам моим не верить,
Как ты — своим? Иль требовать, напротив,
Чтоб предков ты изобличал во лжи
Моим в угоду иль в угоду предкам
Христианина? Мыслимо ли это?