Вольтер - Орлеанская девственница_Магомет_Философские повести

Нет, ждать я не могу!
Я должен отомстить и умереть! Бегу!

Зопир в крови? Скорей злодея задержите!
И помощь старику тотчас же окажите.
Убийцу кара ждет. — Пророк блюдет закон.

Нет, мыслимый предел коварства превзойден!

Мне — кара? От него?

Ведь по его веленью
Столь беспримерное свершилось преступленье!

Что он велел?

Позор заслужен мной сполна!
За легковерие — достойная цена!

Солдаты, взять его!

Что ж! И меня вяжите!

Советую молчать, коль им вы дорожите.
Пророк к вам милостив, но лишь от вас самих
Зависит сделать так, чтоб гнев его утих.
Так следуйте за мной. А он вас не оставит.

Ах, только смерть меня от горестей избавит!

О, дети! Что их ждет? Их увели, Фанор!
Я гибну не от ран — от горя гаснет взор!

Мужайтесь! День встает. Коварством возмущенный,
За всех вас отомстит народ вооруженный.

Мой злополучный сын!

Печален ваш удел.

Чудовищный клубок кровавых, черных дел!
Прощай! Да пощадит суровая судьбина
Нечаянных убийц — и дочь мою, и сына…

Зопир кончается. Разгневанный народ,
Вчера лежавший ниц, сейчас, ропща, встает.
Но мы тебе верны, и мешкать мы не будем.
Тут с возмущением убийство мы осудим,
Там скажем, что Зопир во всем виновен сам
И принял смерть за то, что отвергал Ислам;
Сеида проклинать пред жителями станем,
Пугливых устрашим, доверчивых обманем,
Восхвалим мудрый твой и справедливый суд
И объясним, к чему восстания ведут.
Нас всюду слушают; а овладев умами,
Мы всем легко внушим, что счастье их — в Исламе,
И быстро, как гроза, внезапный бунт пройдет.

Пора, пора от туч очистить небосвод.
Войска уже пришли? Они готовы к бою?

Да, шли они всю ночь дорогой обходною —
И скоро будут здесь. Ведет их сам Осман {471} .

Для власти мне нужны и сила и обман!
Сеиду не сказал еще никто ни слова
О том, что в жертву он принес отца родного?

Кто мог ему сказать? Ведь знал один Герсид,
Он мертв и наших тайн теперь не разгласит.
Сеида самого уже зовет могила.
Заранее хитро орудье надломила
Моя рука: в вино я влил Сеиду яд.
Считай, что из живых соперник твой изъят.
До преступления его настигла кара:
Когда он поднял меч для грозного удара,
Когда его отец упал, им сбитый с ног,
Уже смертельный яд у сына в жилах тек.
Сейчас Сеид в тюрьме. Он угнетен кручиной.
Пальмиру же услать не видел я причины,
Она поблизости. Но, чтоб его спасти,
Готова в жертву жизнь немедля принести.
Так если поманить ее надеждой вздорной,
Она сама тебе захочет быть покорной;
Привычка пред тобой всегда благоговеть
Ей своевольничать не разрешит и впредь,
Раз сам пророк ее пред всеми отличает,
Пальмира твой триумф любовью увенчает.
А, вот ее ведут. Она бледна как мел.

Зови вождей, Омар, и жди, где я велел.

Где я? О, небеса!

Не будьте столь печальны.
Лишь мне событий смысл известен изначальный.
То, что повергло вас в смятение и страх,
Давно предрешено всевышним в небесах.
Сюда явился я, чтоб с вас оковы спали.
Несчастья позади, и вы свободной стали.
Не плачьте ж ни о ком! Пора вам стать умней
И предоставить мне решать судьбу людей.
Вы помните, что вас в младенческие лета
Хранила от невзгод опека Магомета.
Вы мне милей других; глядите же вперед.
Вас, может быть, иной, высокий жребий ждет.
Что вам теперь Сеид? О нем забыть вы вправе.
Не надо скромничать. Подумайте о славе, —
И прежних, детских чувств тотчас простынет след.
Вам даст величье, блеск и роскошь Магомет,
Коль ваши и мои желанья будут схожи.
Весь свет покорен мне. Вы покоритесь тоже.

Величье? Слава? Блеск? Что слышу я, мой бог!
И кто произнести кощунства эти мог?
Убийца, лицемер бесчестный и кровавый,
Ты смеешь соблазнять меня нечистой славой?
Вот он — наш праведник! Вот он, пророк святой,
Учитель, вождь и царь, безмерно чтимый мной!
Чудовище, палач, к делам привыкший темным,
Сеида сделал ты убийцей вероломным!
Ты сына вынудил пронзить отцову грудь,
А после и на дочь задумал посягнуть?
Но не ликуй, злодей! Сегодня с лжепророка
Покровы сорваны. Возмездье недалеко.
Ты слышишь рев толпы? То поднялся народ.
Тень моего отца на бой его зовет.
Народный гнев могуч, и он — моя защита.
А мерзость дел твоих отныне всем открыта.
О, если б на куски я разорвать могла
Тебя и весь твой род, чтоб кровь рекой текла!
О, если б Азия, и Мекка, и Медина,
Восстав, жестокого низвергли господина,
И грубой силою порабощенный мир,
Стряхнув позор цепей, разбил былой кумир!
Твой бог, пособник лжи, бесчинств и преступлений,
Пусть станет пугалом для новых поколений!
Пускай кромешный ад, которым ты грозил
Любому, кто тебе хоть словом возразил,
Поглотит лишь тебя, чтоб в жизни той, загробной,
Ты вечно мучился, людей мучитель злобный!
Вот клятвы нежности, что я тебе даю
В знак благодарности за доброту твою!

Я вижу, что меня подстерегла измена.
Но покориться мне должны вы непременно!
Моя душа полна…

Наш заговор раскрыт!
Пред смертью выдать нас врагам успел Герсид.
Народ волнуется; он взял тюрьму в осаду;
Толпа разрушила тюремную ограду,
Как знамя, на руках Зопира труп неся.
В негодовании весь город поднялся.
Сеид возглавил бунт. Он призывает рьяно
Отмстить за кровь отца и истребить тирана.
Он полон сил еще, и дышит местью он,
Неистово клянет тебя и твой закон.
«Я погубил отца! — кричит он в исступленье. —
Но это не мое, пророка преступленье!»
Восставшие к дворцу бегут, рассвирепев,
И скоро на тебя обрушится их гнев.
А те, кто был готов принять Ислам навеки
И войску твоему открыть ворота Мекки,
Стихийной яростью теперь опьянены,
Схватились за мечи и требуют войны.
Послушный, робкий люд стал грозною лавиной.