Проспер Мериме - Хроника царствования Карла IX Новеллы

— Вы завтра ее навестите, доктор, не правда ли?

— Придется, раз вы этого хотите. Я ей уже пообещал, что вы ей поможете. Проще всего было бы отправить ее в больницу… Там ее бесплатно снабдят аппаратом для сращения ноги… Но при слове «больница» она начинает кричать, чтобы ее прикончили, все кумушки ей подпевают. А между тем, если нет ни гроша…

— Я возьму на себя расходы, доктор… Знаете, слово «больница» меня тоже невольно пугает, как этих кумушек, о которых вы говорите. К тому же везти ее в больницу сейчас, когда она в таком ужасном состоянии, это значило бы ее убить.

— Предрассудок! Чистейший предрассудок светского общества. Лучше, чем в больнице, нигде не может быть. Когда я заболею не на шутку, то меня свезут в больницу. Оттуда я и пересяду в ладью Харона, [471] Харон — лодочник, согласно мифу, перевозивший души умерших через реку Стикс в загробное царство. а тело свое подарю ученикам… лет через тридцать или сорок, разумеется. Серьезно, сударыня, подумайте сами: заслуживает ли ваша протеже такого внимания с вашей стороны? По-моему, это какая-нибудь балетная танцовщица… Нужно иметь балетные ноги, чтобы так удачно прыгнуть, как она…

— Но я ее видела в церкви… и потом, доктор… вы знаете мою слабость; я создаю себе целую повесть по лицу человека, по его взгляду… Смейтесь, сколько вам угодно, я редко ошибаюсь. Эта бедная девушка недавно молилась за свою больную мать. Ее мать умерла… И она потеряла голову… Отчаяние, нужда толкнули ее на этот ужасный поступок.

— Как вам угодно. Да, действительно у нее на темени имеется выпуклость, указывающая на экзальтацию. [472] Стр. 541. …на темени имеется выпуклость, указывающая на экзальтацию. — В первой половине XIX века весьма популярной была псевдонаука френология, одним из основателей которой был немецкий ученый Франц Иосиф Галль (1758–1828). Согласно его учению, по строению черепа можно было определить характер и темперамент человека. Все, что вы говорите, вполне правдоподобно. Я вспомнил, что над ее складной кроватью висит буксовая веточка. Это свидетельствует о благочестии, не так ли?

— Складная кровать? Ах, боже мой! Бедная девушка!.. Но, доктор, у вас опять ваша нехорошая улыбка! Я говорю не о том, благочестива она или нет. А я чувствую себя обязанной помочь этой девушке потому, что я виновата перед ней…

— Виновата?.. Понимаю. Вам, может быть, следовало устлать улицу матрацами, чтобы она не ушиблась?

— Да, виновата. Я видела, в каком она положении, мне следовало послать ей пособие; но бедный отец Дюбиньон был нездоров, и…

— У вас, должно быть, очень неспокойна совесть, если вы считаете, что недостаточно давать, как вы это делаете, всем, кто у вас просит. По-вашему, надо еще разыскивать самой застенчивых бедняков. Но не будем больше говорить о сломанных ногах или, вернее, скажем еще два только слова. Если вы берете под свое высокое покровительство мою новую пациентку, велите ей дать кровать получше, сиделку на завтра — на сегодня довольно будет кумушек, — бульон, лекарства и так далее. И еще было бы неплохо, если бы вы к ней прислали кого-нибудь из ваших аббатов, человека с головой, чтобы он ее отчитал и подправил ей психику, как я ей подправил ногу. Это особа нервная; могут быть осложнения… Вы были бы… конечно, да, вы были бы самой лучшей наставницей; но у вас найдется лучшее применение для ваших проповедей… Я кончил. Половина девятого. Ради бога, начните ваши оперные сборы. Батист принесет мне кофе и Журналь де Деба. [473] «Журналь де Деба» — парижская ежедневная газета умеренно либерального направления, основанная в 1789 году. Я сегодня носился целый день и даже не знаю, что делается на свете.

Прошло несколько дней, и больная чувствовала себя немного лучше. Доктор жаловался только, что ее душевное возбуждение не утихает.

— Я не очень-то полагаюсь на всех этих ваших аббатов, — говорил он г-же де Пьен. — Если вам не слишком противно зрелище человеческого несчастья, а я знаю, что вы достаточно мужественны для этого, вы бы лучше успокоили это бедное дитя, чем любой священник от святого Роха, и лучше даже, чем доза латукового сока. [474] Стр. 542. Латуковый сок — распространенное в то время успокаивающее средство.

Госпожа де Пьен охотно согласилась и сказала, что готова идти вместе с ним хоть сейчас. Они отправились к больной вдвоем.

В комнате, где стояли три соломенных стула и небольшой стол, она лежала на хорошей кровати, присланной г-жой де Пьен. Тонкие простыни, мягкие матрацы, несколько больших подушек говорили о сострадательной заботливости, виновника которой вам нетрудно угадать. Молодая девушка, страшно бледная, с горящими глазами, лежала с откинутой рукой, и эта часть руки, видневшаяся из-под кофты, синяя от кровоподтеков, позволяла догадываться, в каком состоянии все тело. Увидев г-жу де Пьен, она подняла голову и сказала с тихой и грустной улыбкой:

— Я так и знала, что это вы пожалели меня. Мне сказали, как вас зовут, и я была уверена, что это та дама, которую я встречала около церкви святого Роха.

Я, кажется, уже говорил вам, что г-жа де Пьен утверждала, будто обладает даром узнавать людей по их лицу. Она была в восторге, что у ее призреваемой оказался такой же талант, и это открытие еще больше расположило ее в пользу девушки.

— У вас здесь очень неуютно, бедное мое дитя! — сказала она, обводя взглядом убогую обстановку. — Почему вам не прислали занавесей?.. Просите у Батиста любую мелочь, какая вам потребуется.

— Вы очень добры… В чем я нуждаюсь? Ни в чем… Все кончено… Немного лучше, немного хуже — не все ли равно?

И, отвернув лицо, она заплакала.

— Вы очень страдаете, бедное мое дитя? — спросила г-жа де Пьен, садясь возле кровати.

— Нет, не очень… Но только у меня все время в ушах свистит этот ветер, когда я падала, и потом этот звук… трах! — когда я упала на мостовую.

— Тогда вы были безумны, мой дорогой друг; вы раскаиваетесь теперь, не правда ли?

— Да… но когда несчастен, тогда сам не знаешь, что делаешь.

— Я так жалею, что не знала раньше, в каком вы положении. Но, дитя мое, ни при каких обстоятельствах в жизни нельзя предаваться отчаянию.

— Вам легко говорить, — сказал доктор, который, сидя у столика, писал рецепт. — Вы не знаете, что значит потерять красивого молодого человека с усами. Но только, черт возьми, чтобы его догнать, незачем прыгать в окно.

— Перестаньте, доктор! — сказала г-жа де Пьен. — У бедной крошки, наверно, были другие основания, чтобы…

— Ах, я сама не знаю, что со мной было! — воскликнула больная. — Сто причин зараз. Во-первых, мама умерла, это на меня так подействовало! Потом я чувствовала себя одинокой… никому до меня не было дела!.. Наконец, человек, о котором я думала больше всех на свете… Подумайте, забыть даже мое имя! Да, меня зовут Арсена Гийо — Г, И, Й, О; а он мне пишет: Гио!