Полное собрание сочинений. Том 43

И такая молитва бывает не праздное умиление и возбуждение, которое производят молитвы общественные с их пением, картинами, освещениями и проповедями, а такая молитва — помощь, укрепление, возвышение души. Такая молитва есть исповедь, поверка прежних и указание направления будущих поступков.

Большой вред от того, когда лжешь людям, но вреднее всего лгать перед самим собою. Вредна такая ложь особенно тем, что во лжи перед людьми люди уличат тебя, во лжи же перед собой некому уличать. И потому берегись лгать сам себе, особенно тогда, когда дело идет о вере.

Нужно высвободить ту религию, которую исповедывал Иисус, от той религии, предмет которой есть Иисус. И когда мы узнаем главный смысл, основную ячейку вечного евангелия любви, надо будет держаться его.

Как жалкие плошки деревенской иллюминации или маленькие свечи процессии потухают перед великим чудом света солнца, так же потухнут ничтожные, местные, случайные и сомнительные чудеса перед законом жизни духа, открытым человеку.

Амиель.

Не думай, чтобы церковное христианство было неполным, односторонним, формальным христианством, но всё-таки христианством. Не думай так: церковное христианство не только не христианство, но самый злой враг истинного христианства.

Это церковное христианство стоит теперь по отношению к истинному христианству, как преступник, пойманный на месте преступления. Ему только два выхода: или уничтожить само себя, или совершать всё новые и новые преступления. И как ни безнадежно его положение, оно всё еще продолжает свою ужасную, преступную деятельность.

Мысль, выраженная в Евангелии, Библии, Коране, Упанишадах, не становится истинной потому, что она выражена в книгах, считающихся священными. Считать истинным всё то, чтò сказано в признанной священной книге, есть идолопоклонство книг, более вредное, чем всякое другое идолопоклонство.

Большая часть преступлений и зла мира совершается по недомыслию: «Верь, или будь проклят». — В этом главная причина зла. Принимая без рассуждения то, чтò он должен бы был разбирать своим разумом, человек в конце концов отвыкает от рассуждения и действительно подпадает проклятию сам и вводит в грех своих ближних. Спасение людей лишь в том, чтобы научиться мыслить самостоятельно для того, чтобы верно направлять свою мысль.

Эмерсон.

Очень обычная ошибка думать, что есть такие учения, признанные всеми, которые можно принимать на веру. Всякое учение, выдаваемое за истину, человек обязан проверять своим разумом.

Всякое заблуждение есть яд, и потому не может быть безвредных заблуждений; тем более не может быть прекрасных и неприкосновенных заблуждений.

На что мне такие утешения, над которыми висит непрестанно Дамоклов меч разочарования? Безопасна только одна истина. Одна истина тверда, и на одну ее можно положиться. Только в ней истинное утешение; она одна неразрушимый алмаз.

Шопенгауер.

«Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди, прежде помирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой». (Мат., гл. 5, ст. 23—24.)

Вот в чем истинная вера: не в обряде, не в жертве, а в единении с людьми.

Дело жизни всякого человека: становиться лучше и лучше. И потому хороши только те науки, которые помогают этому.

Наукой люди называют либо ту самую важную на свете науку, по которой человек узнает, как ему надо жить на свете, либо всё то, чтò лестно знать человеку и чтò может или иногда и не может пригодиться ему. Первое знание — великое дело, второе — большей частью пустое занятие.

Знанию нет конца. И потому про того, кто знает очень много, нельзя сказать, чтобы он знал более того, кто знает очень мало.

Только та наука и то искусство хороши, когда они служат благу людей. Если наука и искусство не служат благу людей, то они наверное вредны.

Единственное объяснение той безумной жизни, противной сознанию лучших людей всех времен, которую ведут люди нашего времени, в том, что молодые поколения обучаются бесчисленным самым трудным предметам: о состоянии небесных тел, о состоянии земли за миллионы лет, о происхождении организмов и т. п. Не обучаются только тому одному, чтò всем и всегда нужно: тому, какой смысл человеческой жизни, как надо прожить ее, чтò думали об этом вопросе и как решили его мудрейшие люди всех веков и всех народов. Не только не обучаются этому молодые поколения, но вместо этого обучаются, под названием закона Бога, самым явным бессмыслицам, в которые не верят и сами обучающие. Под всё здание нашей жизни вместо камня подложены надутые воздухом пузыри. Как же не валиться этому зданию?

Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не одной памятью.

Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы начинаем истинно познавать. Я ни на волос не приближусь к познанию предмета до тех пор, пока буду смотреть на предмет так, как научили меня смотреть. Чтобы познать предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно неизвестному.

Торо.

Всякий глупец верит в то, чтò ему говорят его учителя, и свою доверчивость называет наукой и нравственностью с той же уверенностью, с какой отцы его называли это божественным откровением.

Бернард Шоу.

Люди не могут знать и понимать всего того, чтò делается на свете, и потому суждения их о многих вещах неверны. Неведение человека бывает двоякое: одно неведение есть чистое, природное неведение, в котором люди рождаются; другое неведение, так сказать, неведение истинно-мудрого. Когда человек изучит все науки и узнает всё то, чтò люди знали и знают, то он увидит, что эти знания, все вместе взятые, так ничтожны, что по ним нет возможности действительно понять мир Божий, и он убедится в том, что ученые люди, в сущности, всё так же ничего не знают, как и простые, неученые. Но есть люди верхогляды, которые кое-чему поучились, нахватались верхушек разных наук и зазнались. Они ушли от природного неведения, но не успели дойти до истинной мудрости тех ученых, которые поняли несовершенство и ничтожество всех человеческих знаний. Эти-то люди, считающие себя умниками, и мутят мир. Они обо всем судят самоуверенно и опрометчиво и, разумеется, постоянно ошибаются. Они умеют бросать пыль в глаза, и часто люди к ним относятся с уважением, но простой народ их презирает, видя их бесполезность; они же презирают народ, считая его невежественным.