Полное собрание сочинений. Том 43

(Мат., гл. 6, ст. 25—27, 31, 33—34.)

Отрекаться от себя не значит отрекаться от жизни. Напротив, это значит усиливать свою истинную жизнь, отрекаясь от жизни плотской.

Для того, чтобы понять, как необходимо отрекаться от плотской жизни для жизни духовной, стоит только представить себе, как ужасна, отвратительна была бы жизнь человека, вся отданная одним телесным, животным желаниям. Настоящая человеческая жизнь начинается только тогда, когда начинается отречение от животности.

Все люди живут и для своего животного «я», и для души. Разница только в том, что одни живут больше для души, а меньше для тела, а другие больше для тела, а меньше для души.

Настоящее и нужное для жизни самоотречение только то, когда человек отрекается от животной жизни для любви божеской. Но отречение от животной жизни может быть и для целей низших, но всё-таки выводящих человека из грубой животности: отречение ради любимых отдельных лиц, ради семьи, ради народа, ради славы людской. Как ни ложно и вредно для себя и других такое неполное отречение от животности, оно всё-таки есть, хотя и грубое, но приближение к истинной жизни, возможной только при самоотречении.

Мир — ничто; если ты презираешь его, то это небольшая заслуга. Для того, кто живет в Боге, и ты сам и мир всегда будут ничто.

Ангелус Силезиус.

Как растению нельзя жить без света и как ничем не закрытое растение не спрашивает, в какую сторону ему расти, и хорош ли свет, не подождать ли ему другого, лучшего, и берет тот единственный свет, солнце, который есть в мире, и тянется к нему, — так и отрекшийся от блага личности человек не рассуждает о том, кого ему любить, тех ли, кого он любит сейчас, или нет ли еще какой лучшей любви, чем та, которая возможна сейчас, а отдается той любви, которая доступна ему сейчас и по отношению к какому бы то ни было существу, с которым он входит в общение.

Нет иной любви, как такой, которая отдает душу свою за други своя. Любовь — только тогда любовь, когда она есть жертва собою. Только тогда, когда человек забывает себя и живет жизнью того, кого любит, только такая любовь есть истинная, и только в такой любви мы находим благо, награду любви. И только тем, что есть такая любовь в людях, только тем и стоит мир.

Для того, чтобы понять учение Христа о спасении жизни, надо прежде всего понять то, чтò говорили все пророки, чтò говорил Соломон, чтò говорил Будда, чтò говорили все мудрецы мира о личной жизни человека. Можно, по выражению Паскаля, не думать об этом, нести перед собой ширмочки, которые бы скрывали от взгляда ту пропасть смерти, к которой мы все бежим, но стоит подумать о том, чтò такое отделенная личная жизнь человека, чтобы убедиться в том, что вся жизнь эта, если она есть только личная жизнь, не имеет не только никакого смысла, но что она есть злая насмешка над сердцем, над разумом человека и над всем тем, чтò есть хорошего в человеке. И потому, чтобы понять учение Христа, надо прежде всего опомниться, одуматься, надо, чтобы в нас совершилось то самое, что, проповедуя свое учение, говорит предшественник Христа, Иоанн, таким же, как мы, запутанным людям. Он говорил: «Прежде всего покайтесь, т.-е. одумайтесь, а то все погибнете». И Христос, начиная свою проповедь, говорит то же: одумайтесь, а то все погибнете. Христу рассказали о погибели галилеян, убитых Пилатом, и он говорит: «Думаете ли вы, что эти галилеяне были грешнее всех галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам; но если не покаетесь, все так же погибнете. Неизбежная смерть стоит перед всеми. Вы напрасно стараетесь забыть ее. Когда она придет неожиданная, она будет еще ужаснее. Одно спасение: отречься от той жизни, которая умирает, и жить той, для которой нет смерти».

Нет ничего важнее внутренней работы в одиночестве с Богом. Работа эта в том, чтобы останавливать себя в желании блага своей животной личности, напоминать себе бессмысленность животной, личной жизни. Только, когда один с собой, с Богом, и можно делать это. Когда с людьми, тогда уже поздно. Когда с людьми, то поступишь хорошо только, когда заготовил способность самоотречения в уединении, с глазу на глаз с Богом.

Возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Луки, гл. 14, ст. 11.

Истинно смиренен только тот, кто не знает, что он смиренен.

Ангелус Силезиус.

Ругают, осуждают — радуйся; хвалят, одобряют — бойся, огорчайся.

Нет ни одного телесного преимущества — силы, красоты, богатства, звания, нет даже ни одного хорошего качества — учености, просвещения, даже доброты, которые при отсутствии смирения не уничтожались бы и не превращались бы из преимуществ и хороших качеств в отталкивающие свойства. Нет ничего противнее человека, кичащегося своим богатством, званием, умом, просвещением, даже добротой. Люди желают быть любимы людьми, знают, что смирение привлекает людей, и всё-таки не могут быть смиренны. Отчего это? Оттого, что смирение не может быть усвоено отдельно. Смирение есть последствие перенесения человеком своих желаний из области мирского в область духовную.

Успех в добре только тогда истинный успех, когда успех этот не заметен самому себе.

Надо верить, что дело Божие — дело Божие, и делается и сделается, разумеется, не через меня одного. Делается и сделается и без меня дело Божие; если же мне доведется быть хоть немного участником, то считать это особенным счастием, но никак не своим достоинством.

Для кроткого и смиренного сердцем всё легко и всё благо. Мы верим и знаем это. Но когда начинаем жить, то часто чувствуем, что иго наше не благо, и бремя тяжело. Что же это значит? Одно из двух: или неправда то, что для смиренного и кроткого всё благо и всё легко, или то, что мы недостаточно кротки и смиренны.

Есть всегда темное пятно в нашем солнечном свете: это тень, которая падает от того уважения, которое мы имеем к своей личности.

Карлейль.

Одно из главных дел человека то, чтобы разжечь во всю силу то светлое начало разума, которое дано нам Богом.

Китайская мудрость.

Надо не переставая учиться делать, говорить и думать правду. Только тот, кто начнет учиться этому, поймет, как мы еще далеки от правды и как многому еще надобно нам учиться.

Не думай, чтобы говорить и делать правду нужно было только в делах важных. Говорить и делать правду нужно всегда, даже в самых пустых делах не позволять себе лжи. Не то важно, что большое или малое зло произойдет от твоей неправды, а то дорого, чтобы самого себя никогда не осквернять ложью.