Полное собрание сочинений. Том 33

Новодворовъ былъ женатъ церковнымъ бракомъ д ѣйствительно на В ѣр ѣЕфремовн ѣ. Они сошлись, когда оба были въ ссылк ѣ. Родился одинъ ребенокъ, умеръ, и посл ѣэтого Новодворовъ объявилъ ей, что онъ бол ѣе не любитъ ее и призналъ и себя и ее вполн ѣсвободными. Теперь Новодворовъ былъ, очевидно, влюбленъ въ Богомилову и предлагалъ ей бракъ, и она, ссылаемая только на поселеніе, колебалась — идти или не идти за нимъ, т ѣмъ бол ѣе что она не любила его, а только была польщена его любовью. Она кокетничала.

Большинство т ѣхъ ссыльныхъ въ Якутскую область и на каторгу людей, которыхъ узналъ Нехлюдовъ, начинали съ того, что, руководимые самыми естественными желаніями хорошихъ молодыхъ людей въ одно и тоже время д ѣлать самое лучшее и полезное д ѣло и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ отличиться, стали заниматься общими вопросами не своей [жизни], а народнаго блага. Сначала они учились, доставали книги, переписывали, читали ихъ и сообщали другимъ свои мысли и знанія. Въ начал ѣсвоей д ѣятельности большинство этихъ людей и не думало о революціи. Но правительство, подозр ѣвая революціонныя стремления, схватывало ихъ, запирало, истязало и, главное, м ѣшало д ѣлать начатое и признаваемое несомн ѣнно хорошимъ д ѣло, и люди эти невольно были приводимы къ желанію избавиться отъ того, что м ѣшало имъ. Средство избавиться была революція, и ихъ д ѣятельность, чисто умственная, переходила въ практическую, и начиналась война съ правительствомъ.

— А помнишь татарина? Ружьемъ стр ѣлялъ, плечамъ ц ѣловалъ, реформа кончалъ, — сказалъ Крыльцовъ, и Набатовъ съ своей необыкновенной памятью пересказалъ весь веселый разсказъ Щедрина о путешествіи персидскаго шаха.

Его перебивали, см ѣялись и забыли карты. Вс ѣстянулись около лампы на нарахъ. Симонсонъ между т ѣмъ подошелъ къ Нехлюдову и, прямо глядя ему въ глаза своимъ д ѣтски невиннымъ взглядомъ, сказалъ:

— Пойдемте сюда. Мн ѣпоговорить надо съ вами.

Онъ подошелъ къ окну и с ѣлъ на нары, заплетя ногу за ногу. Нехлюдовъ с ѣлъ рядомъ съ нимъ, тотчасъ же догадавшись, о чемъ онъ хочетъ говорить съ нимъ.

— Я смотрю на васъ, — сказалъ онъ, — врод ѣкакъ на опекуна Екатерины Михайловны. Вы, по крайней м ѣр ѣ, взяли на себя заботу о ней и связаны съ ней, какъ она мн ѣговорила, вашимъ прошедшимъ, и...

Онъ остановился и обратился къ Катюш ѣ, сид ѣвшей подл ѣд ѣвочки и похлопывавшей ее рукой, какъ усыпляютъ д ѣтей.

— Екатерина Михайловна, — сказалъ онъ ей, — могу я все сказать Дмитрію Ивановичу?

— Да, разум ѣется, можете, — сказала она, красн ѣя и тяжело вздыхая.

— Такъ считая васъ связаннымъ съ нею и вашимъ общимъ прошедшимъ и вашими об ѣщаніями, я считаю себя обязаннымъ объявить вамъ наше съ ней р ѣшеніе и просить вашего согласія.

— То есть, что же? — спросилъ Нехлюдовъ, хотя ужъ зналъ что.

— То, что я въ первый разъ въ жизни люблю женщину, хочу соединить свою судьбу съ нею, и эта женщина — Екатерина Михайловна. Я спрашивалъ ее, хочетъ ли, можетъ ли она соединить свою судьбу съ моею, быть моей женой. Она сказала — да. Но подъ условіемъ вашего согласія. И вотъ я прошу его.

— Я не им ѣю на это права, — сказалъ Нехлюдовъ. — Не то чтобы я не хот ѣлъ, я предложилъ Катюш ѣзагладить свою вину и вотъ и продолжаю быть готовымъ на бракъ.

— Но она р ѣшительно не хочетъ этаго. Мотивовъ ея я не знаю — догадываюсь и высоко ц ѣню. Но все-таки р ѣшеніе ея неизм ѣнно. Подойди къ намъ.

Катюша встала и подошла къ нимъ. Она стояла посереди наръ и смотр ѣла то на того, то на другаго. Она очень перем ѣнилась, похуд ѣла, прежняя припухлость и б ѣлизна лица совс ѣмъ изчезла. Она загор ѣла, какъ бы постар ѣла и им ѣла видъ немолодой женщины.

— Ну, однако надо мн ѣсъ вами поговорить, — сказала Марья Павловна, обращаясь къ Нехлюдову. И Марья Павловна встр ѣтилась взглядомъ съ густо покрасн ѣвшей Катюшей. — Пойдемте сюда.

Марья Павловна пошла впередъ, въ дверь сос ѣдней каморки — женской.

— У насъ событіе, — сказала она, какъ всегда, по д ѣтски наивно усаживаясь движкомъ глубже на нарахъ и откидывая съ глазъ волоса своей красивой тонкой рукой. — Вы догадываетесь?

— Можетъ быть, что догадываюсь. О Симонсон ѣ?

— Да, — улыбаясь сказала Марья Павловна. — Видите ли, отъ васъ зависитъ.

— Отчего отъ меня?

— Отъ того, что ея р ѣшеніе отказаться отъ васъ окончательно и безповоротно. И не надо говорить ей про это. Какъ только скажешь ей про это, она плачетъ.

— Да, — нахмурившись сказалъ Нехлюдовъ. — Но любитъ ли она его?

— Она? Не знаю. Думаю, что да, что она польщена его любовью. И главное, что она, принявъ его предложеніе, сжигаетъ свои корабли съ вами.

— Такъ что жъ я? — спросилъ Нехлюдовъ.

— А вы просто какъ челов ѣкъ ей близкій. Онъ хочетъ, чтобы вы выразили свое согласіе.

— Какъ это все странно!

— Да и мн ѣжалко Владиміра, — говорила Марья Павловна, — Онъ былъ такъ свободенъ. И теперь эта страсть, какая то странная, нел ѣпая, такъ захватила его, что онъ не можетъ поб ѣдить ее. Я ужъ пробовала говорить, но это безполезно. Онъ...

Въ это время Симонсонъ вошелъ въ дверь и подошелъ къ Нехлюдову и, прямо глядя ему въ глаза своимъ д ѣтски-невиннымъ взглядомъ, сказалъ:

— Какъ я знаю, вы связаны съ ней. 476 — Онъ остановился и 477 какъ бы задумался. — Такъ считая васъ связаннымъ съ нею и вашимъ общимъ прошедшимъ и вашимъ об ѣщаніемъ, я считаю себя обязаннымъ объявить вамъ мое отношеніе къ ней.

— То есть, что же? — спросилъ Нехлюдовъ, невольно любуясь той простотой, правдивостью и чистотой, которая выражалась и въ лиц ѣи въ словахъ Симонсона.

— То, что я люблю Катерину Михайловну.

— Я пойду позову ее, — сказала Марья Павловна и, вставъ, ушла въ дверь.

— Я спросилъ ее, хочетъ ли она соединить свою судьбу съ моей, быть моей женой, — продолжалъ Симонсонъ, — она сказала — да, но 478 я знаю, что ей важно ваше согласіе.

— Какое же я им ѣю право соглашаться и не соглашаться? — сказалъ Нехлюдовъ. 479

— Ей это нужно, — сказалъ Симонсонъ. — Да вотъ и она. Катюша вошла и остановилась передъ ними съ взволнованнымъ и р ѣшительнымъ лицомъ. Сдерживая дыханіе, она смотр ѣла своими блестящими черными глазами то на того, то на другаго. Видно было, что для нея наступила р ѣшительная минута. И она чувствовала это. 480 Выраженіе лица ея было спокойное, твердое и серьезное. Только черные глаза особенно блест ѣли.

— Я не знаю, почему нужно мое согласіе, — сказалъ Нехлюдовъ.

— Нужно, — прошептала она.

И Нехлюдовъ увид ѣлъ на лиц ѣея прежнее при встр ѣчахъ съ нимъ выраженіе какъ бы недовольства или враждебности къ нему, и это выраженіе огорчило Нехлюдова. «Неужели она все не можетъ простить?» думалъ онъ. А между т ѣмъ она не только уже давно простила его, но любила его теперь лучше, ч ѣмъ когда нибудь любила прежде. И теперь уже не безсознательно, но сознательно отказывалась отъ него, для его же счастья. 481