Полное собрание сочинений. Том 33

Когда Крыльцова увид ѣлъ посл ѣэтаго его товарищъ, онъ удивился, что въ густыхъ и мягкихъ вьющихся волосахъ его было много с ѣдыхъ. Сторожъ же тотъ, который объявлялъ Крыльцову о томъ, что д ѣлалось, и вид ѣлъ, какъ в ѣшали, былъ см ѣненъ и, какъ потомъ узналъ Крыльцовъ, вечеромъ того дня уб ѣжалъ въ поле и тамъ былъ взятъ мужиками и приведенъ въ городъ сумашедшимъ.

Когда Крыльцова выпустили, онъ тотчасъ же по ѣхалъ 470 въ Петербургъ и примкнулъ къ дезорганизаціонной групп ѣ, им ѣвшей ц ѣлью уничтоженіе существующаго правительства. Для того чтобы уничтожить его, было только два средства: завлад ѣть войсками и терроризировать правительство такъ, чтобы оно само отказалось отъ власти и призвало народъ. Крыльцовъ принялъ участіе въ той и въ другой д ѣятельности. Его опять арестовали, судили и приговорили къ смертной казни, зам ѣнивъ ее безсрочной каторгой, и продержали два года въ тюрьм ѣ. Въ тюрьм ѣу него сд ѣлалась обычная тюремная чахотка, и теперь его, съ кавернами въ легкихъ и ночнымъ потомъ, худ ѣющаго и кашляющаго кровью, вели на каторгу въ Кару.

Тогда какъ Новодворовъ хотя въ душ ѣи раскаивался часто въ томъ, что онъ сд ѣлалъ, онъ на словахъ постоянно выражалъ в ѣру въ важность революціоннаго д ѣла, надежду на то, какъ то, что сд ѣлано имъ, принесетъ плоды, какъ онъ вновь вернется и какъ станетъ теперь д ѣйствовать, составлялъ руководство для оставшихся о томъ, какъ они должны вестись, давая чувствовать свое значеніе въ этомъ д ѣл ѣ.

Крыльцовъ, напротивъ, никогда ни на минуту не сомн ѣвался въ томъ, что д ѣла революціи проиграны, признавалъ себя поб ѣжденымъ, но вм ѣст ѣсъ т ѣмъ зналъ, что онъ не могъ поступать иначе, какъ такъ, какъ онъ поступалъ, не раскаивался и жал ѣлъ не о томъ, что онъ поб ѣжденъ, а просто о томъ, что кончалась его личная зд ѣсь жизнь, которую онъ любилъ; любилъ же онъ жизнь въ особенности потому, что онъ любилъ вс ѣхъ людей, вид ѣлъ въ нихъ не соперниковъ, а или помощниковъ или сотоварищей несчастья и 471 былъ любимъ именно за то, что онъ былъ вс ѣмъ товарищъ и помощникъ. Къ женщинамъ онъ относился особенно осторожно, потому что боялся своей чувственности, которую онъ не любилъ и съ которой постоянно боролся, и женщины чувствовали въ немъ и страсть и сдержанность и любили его за это. Теперь, на пути, онъ не переставая боролся съ дурнымъ чувствомъ къ Масловой. Въ борьб ѣэтой поддерживала его Марья Павловна, съ которой онъ былъ братски друженъ и мн ѣніемъ которой онъ особенно дорожилъ. Но кром ѣвс ѣхъ этихъ вн ѣшнихъ интересовъ, у Крыльцова былъ еще одинъ внутренній, задушевный интересъ: это былъ вопросъ, кончена ли его жизнь или н ѣтъ. Его такъ занималъ и мучалъ вопросъ о томъ, кончена ли жизнь, правда ли, что у него неизл ѣчимая чахотка, при которой ему остается, въ т ѣхъ условіяхъ, въ которыхъ онъ жилъ, жизни два, три м ѣсяца, или это неправда. Вопросъ этотъ такъ занималъ его — онъ р ѣшалъ его по н ѣскольку разъ на дню различно, — что онъ никогда не думалъ о томъ, чего онъ такъ страшно боялся, — о смерти: о томъ, что это такое та смерть, къ которой онъ шелъ быстрыми шагами. Это колеблющееся въ немъ пламя жизни придавало еще большую прелесть его и такъ отъ природы любезной (привлекательной) и физически и нравственно натур ѣ.

Набатовъ обратилъ на себя вниманіе необыкновенными способностями въ сельской школ ѣ. Учитель устроилъ ему пом ѣщеніе въ гимназію. Въ гимназіи, давая уроки съ 5 класса, онъ блестяще кончилъ курсъ съ золотой медалью. Еще въ 7-мъ класс ѣонъ р ѣшилъ не идти въ университетъ, а идти въ народъ, изъ котораго онъ вышелъ, чтобы просв ѣщать своихъ крестьянскихъ братьевъ. Онъ такъ и сд ѣлалъ, поступивъ писаремъ въ село. Въ сел ѣ, кром ѣисполненія своихъ обязанностей, онъ читалъ крестьянамъ «Сказку о трехъ братьяхъ», «Хитрую механику», объяснялъ имъ обманъ, въ которомъ ихъ держатъ, и старался уговорить ихъ устроить комуну. Его арестовали, продержали въ тюрьм ѣ8 м ѣсяцевъ и, не найдя уликъ, выпустили. 472 Освободившись отъ тюрьмы, онъ тотчасъ же пошелъ въ другую деревню и, устроившись тамъ учителемъ, д ѣлалъ тоже самое. Его опять взяли и опять продержали годъ. Благодаря ловкости и сдержанности при допросахъ и внушающей дов ѣріе прямот ѣи добродушiю, которыми онъ д ѣйствовалъ на своихъ судей, его опять выпустили, и онъ, оставивъ въ тюрьм ѣреволюціонныя связи, опять пошелъ въ народъ, устроилъ общинную слесарню и поттребительное товарищество. Его опять взяли и въ этотъ разъ, 473 продержавъ 7 м ѣсяцевъ, приговорили къ ссылк ѣ, такъ что онъ провелъ половину взрослой жизни въ тюрьм ѣ.

Другой челов ѣкъ изъ народа, Маркеллъ Кондратьевъ, былъ челов ѣкъ иного склада. Это былъ челов ѣкъ, родившійся въ каморк ѣна фабрик ѣ. Въ фабричной школ ѣонъ выказалъ большія способности и былъ первымъ ученикомъ. По праздникамъ онъ б ѣгалъ съ ребятами въ садъ фабриканта за яблоками, на Рождество ходилъ на елку, устроенную женой фабриканта, гд ѣему съ ребятами дарили коп ѣечные гостинцы, и съ 12 л ѣтъ, глядя на жизнь директоровъ и служащихъ, почувствовалъ всю несправедливость положенія рабочаго.

Идеалы соціалистическіе представлялись ему въ очень смутной форм ѣ, въ род ѣтого, какъ представляется царство небесное в ѣрующимъ. То, что, по его мн ѣнію, нужно было д ѣлать для достижения этого идеала, было также ясно, какъ и то, что, по мн ѣнію в ѣрующаго, нужно д ѣлать для достиженія царства Божьяго. Нужно было разрушать все существующее, въ особенности капиталистическiя учрежденiя, въ которыхъ ему представлялось все зло. Точно также онъ относился и къ религіи. Понявъ съ помощью революціонерки нел ѣпость той в ѣры, въ которую онъ в ѣрилъ, и съ усиліемъ и сначала страхомъ, а потомъ съ восторгомъ освободившись отъ нея, онъ удовлетворился радостью разрушенія, — не уставалъ, когда случалось, см ѣяться надъ попами и осуждать ихъ, но изъ за этихъ развалинъ разрушенія и не вид ѣлъ необходимости воздвиженія чего нибудь новаго на м ѣсто разрушеннаго. Онъ и не зам ѣтилъ, какъ его прежнія уб ѣжденія, принятыя на в ѣру, зам ѣнились новыми соціалистически-революціонными уб ѣжденіями, точно также, какъ и т ѣ, принятыми только на в ѣру. Разница съ прежними была та, что эти были разумн ѣе прежнихъ, и еще та, что т ѣне вызывали недобрыхъ чувствъ, а эти вызывали ихъ. Какъ въ соціальномъ, такъ и въ религіозномъ отношеніи имъ руководили теперь чувства 474 только негодованія, зависти, потребности 475 возмездія за все вынесенное зло его предками, имъ самимъ и безчисленными товарищами въ Россіи и за границей.

Вс ѣэти люди пережили такъ много тяжелаго, и такъ страшно было ихъ будущее, что они боялись вспоминать о прошедшемъ, о томъ, что привело ихъ въ это положеніе, и также боялись думать о томъ, что въ будущемъ ожидаетъ ихъ. Вс ѣпостоянно находились въ приподнятомъ, возбужденномъ состояніи, въ род ѣтого, въ которомъ находятся люди на войн ѣ, гд ѣне говорятъ ни о томъ, изъ за чего ведется война и зач ѣмъ приняли участіе въ ней, ни о предстоящемъ сраженіи и объ ожидающихъ ранахъ и смертяхъ. Такъ было и зд ѣсъ. Для того чтобы быть въ состоянiи переносить мужественно настоящее положеніе, надо было не думать о немъ, развлекаться. И такъ они и д ѣлали. Они развлекались и веселились разговоромъ, и влюбленіемъ, и даже картами. Посл ѣчаю Новодворовъ и птичка подс ѣли къ Семенову и, доставъ карты, бумагу и карандашъ, устроили преферансъ. Выигрывать нечего было, потому что вс ѣони жили общиной вс ѣихъ деньги были вм ѣст ѣ, но они почти каждый вечеръ играли на деньги и очень горячились, выигрывая и проигрывая. Нынче они тоже собрались играть. Кондратьевъ по обыкновению досталъ книгу Капиталъ Маркса и собрался читать у лампы. Но ни т ѣмъ не удалось играть, ни Кондратьеву читать. Завязался разговоръ, не утихавшій до полуночи. Ранцева шила, накладывала заплату на куртку Набатова, слушая разговоръ. В ѣра Ефремовна перемывала посуду, Марья Павловна укладывала спать Федьку, который не переставая болталъ. Сначала разсказывалъ Нехлюдовъ про политическія новости, которыя онъ прочелъ въ газет ѣвъ волостномъ правленіи. Потомъ вс ѣхъ занялъ Федька, который, напившись чаю, потребовалъ молиться Богу, при чемъ Ранцева разсказала, какъ ея маленькій сынъ, котораго нянька научила молиться Богу, подходилъ къ образу и стучалъ его, спрашивая: «Богъ! вы слышите?» Вс ѣвесело см ѣялись.