Полное собрание сочинений. Том 3

Генералъ въ ѣхалъ въ аулъ; ц ѣпи тотчасъ-же усилили, отодвинули, и пули перестали летать. —

«Ну что-жъ, полковникъ», сказалъ онъ, пускай ихъ жгутъ и грабютъ; я вижу, что имъ ужасно хочется», сказалъ онъ, улыбаясь. —

Голосъ и выраженіе его были точно такіе-же, съ которыми онъ у себя на бал ѣприказалъ-бы накрывать на столъ; только слова другія. — Вы не пов ѣрите, какъ эфектенъ этотъ контрастъ небрежности и простоты съ воинственной обстановкой. —

Драгуны, козаки и п ѣхота разсыпались по аулу. — Тамъ рушится крыша, выламываютъ дверь, тутъ загарается заборъ, сакля, стогъ с ѣна, и дымъ разстилаетъ по св ѣжему утреннему воздуху; вотъ козакъ тащитъ куль муки, кукурузы, солдатъ — коверъ и двухъ курицъ, другой — тазъ и кумганъ съ молокомъ, третій навьючилъ ишака всякимъ добромъ; вотъ ведутъ почти голаго испуганнаго дряхлаго старика Чеченца, который не усп ѣлъ уб ѣжать. — Аулъ стоялъ на косогор ѣ, выше него, саженяхъ въ 10, начинался густый [?] л ѣсъ, а за л ѣсомъ обрывъ, про который я говорилъ. Я вы ѣхалъ на гору, откуда весь аулъ и кип ѣвшее въ немъ и шум ѣвшее войско и начинавшійся пожаръ видны были, какъ на ладонк ѣ. Капитанъ подъ ѣхалъ ко мн ѣ, мы спокойно разговаривали и шутили, посматривая на разрушеніе трудовъ столькихъ людей. Вдругъ насъ поразилъ крикъ, похожій на гиканіе, но бол ѣе поразительный и звонкій; мы оглянулись. Саженяхъ въ 30 отъ насъ б ѣжала изъ аула къ обрыву женщина съ м ѣшкомъ и ребенкомъ на рукахъ. Лицо ея и голова были закрыты б ѣлымъ платкомъ, но по складкамъ синей рубашки было зам ѣтно, что она еще молода. Она б ѣжала съ неестественной быстротой и, поднявъ руку надъ головой, кричала. Всл ѣдъ за ней еще быстр ѣе б ѣжало н ѣсколько п ѣхотныхъ солдатъ. Одинъ молодой Карабинеръ 86 86 Написано над зачеркнутым: парень въ одной рубашк ѣсъ ружьемъ въ рук ѣобогналъ вс ѣхъ и почти догонялъ ее. — Его, должно быть, соблазнялъ м ѣшокъ съ деньгами, который она несла. —

«Ахъ, канальи, в ѣдь они ее убьютъ», сказалъ канитанъ, ударилъ плетью по лошади и поскакалъ къ солдату. «Не трогай ее!» закричалъ онъ. Но въ то-же самое время прыткій солдатъ доб ѣжалъ до женщины, схватился за м ѣшокъ, но она не выпустила его изъ рукъ. Солдатъ схватилъ ружье об ѣими руками и изъ вс ѣхъ силъ ударилъ женщину въ спину. Она упала, на рубашк ѣпоказалась кровь, и ребенокъ закричалъ. — Капитанъ бросилъ на землю папаху, молча схватилъ солдата за волосы и началъ бить его такъ, что я думалъ, — онъ убьетъ его; потомъ подошелъ къ женщин ѣ, повернулъ ее и когда увидалъ заплаканное лицо гологоловаго ребенка и прелестное бл ѣдное лицо 18-ти л ѣтней женщины, изо рта котораго текла кровь, бросился б ѣжать къ своей лошади, с ѣлъ верхомъ и поскакалъ прочь. Я вид ѣлъ, что на глазахъ его были слезы. —

87 87 Абзац редактора. Карабинеръ, зач ѣмъ ты это сд ѣлалъ? Я вид ѣлъ, какъ ты глупо улыбался, когда капитанъ билъ тебя по щекамъ. Ты недоум ѣвалъ, хорошо-ли ты сд ѣлалъ или н ѣтъ; ты думалъ, что капитанъ бьетъ тебя такъ по нраву, ты над ѣялся на подтвержденіе твоихъ товарищей. — Я знаю тебя. — Когда ты вернешься въ Штабъ и усядешься въ швальню, скрестивъ ноги, ты самодовольно улыбнешься, слушая разсказъ товарищей о своей удали, и прибавишь, можетъ быть, насм ѣшку надъ капитаномъ, который билъ тебя. Но вспомни о солдатк ѣАнись ѣ, которая держитъ постоялый дворъ въ Т. губерніи, о мальчишк ѣ— солдатскомъ сын ѣ— Алешк ѣ, котораго ты оставилъ на рукахъ Анисьи и прощаясь съ которымъ ты засм ѣялся, махнувъ рукою, для того только, чтобы не расплакаться. Что бы ты сказалъ, ежели-бы буяны-фабричные, ус ѣвшись за прилавкомъ, съ пьяна стали бы бранить твою хозяйку и потомъ бы ударили ее и м ѣдной кружкой пустили-бы въ голову Алешки? — Какъ-бы это понравилось теб ѣ? — Можетъ быть, теб ѣвъ голову не можетъ войдти такое сравненіе; ты говоришь: «бусурмане». — Пускай бусурмане; но пов ѣрь мн ѣ, придетъ время, когда ты будешь дряхлый, убогій, отставный солдатъ, и конецъ твой ужъ будетъ близко. Анисья поб ѣжитъ за батюшкой. Батюшка придетъ, а теб ѣужъ подъ горло подступитъ, спроситъ, гр ѣшенъ-ли противъ 6-й запов ѣди? «Гр ѣшенъ, батюшка», скажешь ты съ глубокимъ вздохомъ, въ душ ѣтвоей вдругъ проснется воспоминаніе о бусурманк ѣ, и въ воображеніи ясно нарисуется ужасная картинка: потухшіе глаза, тонкая струйка алой крови и глубокая рана въ спин ѣподъ синей рубахой, мутные глаза съ невыразимымъ отчаяніемъ вперятся въ твои, гололобый д ѣтенышъ съ ужасомъ будетъ указывать на тебя, и голосъ сов ѣсти не слышно, но внятно скажетъ теб ѣстрашное слово. — Что-то больно, больно ущемитъ тебя въ сердц ѣ, посл ѣднія и первыя слезы потекутъ по твоему кирпичному израненному лицу. Но ужъ поздно: не помогутъ и слезы раскаянія, холодъ смерти обниметъ [?] тебя. — Мн ѣжалко тебя, карабинеръ.

Когда уже все было разрушено и уничтожено въ аул ѣ, Генералъ приказалъ приготовиться къ отступленію и по ѣхалъ впередъ. Опять тотъ-же порядокъ — ц ѣпи по сторонамъ, Генералъ съ улыбкой и свитой въ середин ѣ. Но непріятель усилился и д ѣйствовалъ см ѣл ѣе. Пули летали съ об ѣихъ сторонъ. Однако Генералъ держалъ себя такъ, какъ долженъ держать начальникъ, подающій прим ѣръ мужества и храбрости. Онъ ѣхалъ съ п[олковникомъ] и небрежно разговаривалъ съ нимъ. Полковникъ былъ ни дать ни взять англичанинъ: кровный гн ѣдой, скаковый жеребецъ, англ[ійское] с ѣдло съ необыкновенными стременами, ноги впередъ, припригивая, ботфорты, б ѣлыя панталоны, б ѣлый жилетъ, который вид ѣнъ изъ подъ разстегнутаго военнаго сертука, и куча брелоковъ, манжеты, воротнички, огромные рыжія бакенбарды; и во всемъ этомъ чистота необыкновенная. Словомъ — британецъ совершенный, особенно, ежели снять съ него военный сюртукъ и попаху. —

«Вы пойдете въ авангард ѣ, п[олковникъ]», сказалъ ему Генералъ, наклоняясь и съ любезной улыбкой. —

«Слушаю», сказалъ полковникъ, приставляя руку къ попах ѣ; и потом прибавилъ по-французски: «Вы меня обижаете, Генералъ — ни раза не дадите арьергарда. On dirait que vous me boudez». 88 88 [Можно сказать, пожалуй, что вы мной недовольны.]

— В ѣдь вы знаете, что К[нягиня] ни за что не проститъ мн ѣ, ежели вы будете ранены. Одно, ч ѣмъ я могу оправдаться, это тоже быть раненнымъ. —

— И точно, вы не бережете себя, Генералъ.

— Ежели меня убьютъ, то я ув ѣренъ, вы первый поднимете меня; и я васъ» —

Полковникъ съ сіяющей улыбкой наклонился и пробормоталъ что-то.

«Какіе милые рыцари», подумалъ я. Надо зам ѣтить, что такой любезный разговоръ происходилъ на ходу и подъ сильнымъ огнемъ непріятеля. Не далеко отъ насъ поранили н ѣсколько солдатъ, и когда провозили однаго изъ нихъ, раненнаго въ шею и кричавшаго изъ вс ѣхъ силъ, и когда молодой подп[олковникъ?], который былъ въ свит ѣГенерала, съ участіемъ взглянулъ на него и, обратившись къ другимъ, невольно вымолвилъ: какой ужасъ, Генералъ въ середин ѣразговора взглянулъ на него такъ.