Полное собрание сочинений. Том 3

«Этаго, я вамъ скажу, отв ѣчалъ мн ѣкапитанъ, не только нашъ братъ, ротный командиръ, а и самъ Полковникъ не знаетъ: прискакалъ вчера ночью Татаринъ отъ Генерала, привезъ приказъ, чтобы батальону выступать и взять двухъ-дневный провіянтъ, а куда? зач ѣмъ? да надолго-ли? этаго, батюшка, не спрашиваютъ: вел ѣно идти и идутъ».

«Да какже, перебилъ я, в ѣдь вы сами говорите, что провіянта вел ѣно взять на два дня, такъ стало быть и войска продержатъ не дол ѣе...»

«Видно, что вы изъ Россіи, 99 99 Зачеркнуто: пріѣхали съ самодовольной улыбкой сказалъ капитанъ, что-жъ такое, что провіянта на два дня взято, разв ѣне бывало съ нами, что сухарей возьмутъ на 5 дней, а на пятый день отдаютъ приказъ, чтобы отъ однаго дня растянуть провіянтъ еще на 5 дней, а потомъ еще на 10 дней. И это бываетъ. Вотъ она-съ, кавказская служба-то какова!»

«Да какже-такъ?»

«Да также, лаконически отв ѣчалъ капитанъ. А ежели хотите съ нами ѣхать, то сов ѣтую вамъ всякой провизіи взять побольше. Вещи ваши на мою повозку положить можно, <���и челов ѣка даже взять можно».>

Я поблагодарилъ капитана.

«Да не забудьте теплое платье взять. Шуба у васъ есть?»

Я отв ѣчалъ утвердительно.

«То-то, продолжалъ капитанъ, вы не смотрите на то, что зд ѣсь жарко, въ горахъ теперь такіе холода бываютъ, что и въ трехъ шубахъ не согр ѣешься. Вотъ въ такомъ-то году тоже думали, что не надолго, нич ѣмъ не запаслись...» и Капитанъ сталъ разсказывать уже давно изв ѣстныя мн ѣпо его разсказамъ б ѣдствія, претерп ѣнныя имъ въ одномъ изъ самыхъ тяжелыхъ кавказскихъ походовъ. — Надававъ мн ѣкучу наставленій и насказавъ пропасть страховъ о зд ѣшнихъ походахъ, по привычк ѣстарых кавказцевъ пугать прі ѣзжихъ, Капитанъ отправился домой. —

«Зач ѣмъ вы зд ѣсь служите?» спросилъ я.

«Надо же служить», отв ѣчалъ онъ съ уб ѣжденіемъ.

«Вы бы перешли въ Россію: тамъ-бы вы были ближе».

«Въ Россію? въ Россію?» повторилъ капитанъ, недов ѣрчиво качая головой и грустно улыбаясь. «Зд ѣсь я все еще на что нибудь да гожусь, а тамъ я посл ѣдній офицеръ буду. Да и то сказать, двойное жалованье для нашего брата, б ѣднаго челов ѣка, тоже что нибудь да значитъ».

«Неужели, Павелъ Ивановичъ, по вашей жизни вамъ бы недостало ординарнаго жалованья?» спросилъ я.

«А разв ѣдвойнаго достаетъ?» подхватилъ горячо Капитанъ, «посмотрите-ка на нашихъ офицеровъ: есть у кого грошъ м ѣдный? Вс ѣу маркитанта на книжку живутъ, вс ѣвъ долгу по уши. Вы говорите: по моей жизни.... что-жъ по моей жизни, вы думаете, у меня остается что нибудь отъ жалованья? Ни гроша! Вы не знаете еще зд ѣшнихъ ц ѣнъ; зд ѣсь все въ три дорога...»

Капитанъ очень понравился мн ѣпосл ѣэтаго разговора — больше ч ѣмъ понравился: я сталъ уважать его. —

Павелъ Ивановичь жилъ скупо: въ карты не игралъ, кутилъ р ѣдко и курилъ простой табакъ — тютюнъ, который однако, неизв ѣстно почему, называлъ не тютюнъ, a самброталическій табакъ <���и находилъ весьма пріятнымъ>.

«Всего бывало», — говаривалъ капитанъ, — «когда я въ 26 году въ Польш ѣслужилъ...» Онъ разсказывалъ мн ѣ, что въ Польш ѣонъ будто-бы былъ и хорошъ собой, и волокита, и танцоръ; но глядя на него теперь, какъ-то не в ѣрилось. Не потому, чтобы онъ былъ очень дуренъ; у него было одно изъ т ѣхъ простыхъ спокойныхъ русскихъ лицъ, которыя съ перваго взгляда не представляютъ ничего особеннаго, но потому что маленькіе [?] с ѣрые глаза его выражали слишкомъ много равнодушія ко всему окружающему, и въ р ѣдкой улыбк ѣ, осв ѣщавшей его морщинистое загор ѣлое лицо, былъ зам ѣтенъ постоянный отт ѣнокъ какой-то насм ѣшливости и презр ѣнія.

Офицеры однаго съ нимъ полка, кажется, уважали его, но считали за челов ѣка грубаго и чудака. Когда я спрашивалъ о немъ, храбръ ли онъ? мн ѣотв ѣчали <���какъ обыкновенно отв ѣчаютъ Кавказскіе офицеры въ подобныхъ случаяхъ>: «То-есть, какъ храбръ?.. Также какъ и вс ѣ». 100 100 Зачеркнуто: Здѣсъ трусовъ нѣтъ. Надписанное над этим: особеннаго ничего нѣтъ... тоже зачеркнуто.

Въ 4 часа утра на другой день капитанъ за ѣхалъ за мной. На немъ былъ старый истертый и заплатанный сюртукъ безъ эполетъ, лезгинскіе широкіе штаны, б ѣлая попашка съ опустившимся и пожелт ѣвшимъ курпеемъ 101 101 Курпей — овчина. и азіятская шашченка черезъ плечо самой жалкой наружности — одна изъ т ѣхъ шашекъ, которыя можно вид ѣть только у б ѣдныхъ офицеровъ и у переселенныхъ хохловъ, обзаводящихся оружіемъ.

Мы молча ѣхали по дорог ѣ; капитанъ не выпускалъ изо рта дагестанской трубочки, съ каждымъ шагомъ поталкивалъ ногами свою лошадку и казался задумчив ѣе обыкновеннаго. Я усп ѣлъ зам ѣтить торчавшій изъ-за засаленнаго воротника его мундира кончикъ черной ленточки, на которой вис ѣлъ образокъ, привезенный мною; и мн ѣ, не знаю почему, пріятно было уб ѣдиться, что онъ не забылъ над ѣть его.

«И куда скачетъ?» съ недовольнымъ видомъ пробормоталъ капитанъ, щурясь отъ пыли, которая столбомъ поднялась на дорог ѣ, и не выпуская чубука изо рта сплевывая на сторону. —

«Кто это такой?» спросилъ я его.

«Прапорщикъ <���нашего полка, князь..... ей Богу забылъ. Недавно еще прибылъ въ полкъ. Изъ Грузинъ кажется.> Аланинъ, субалтеръ-офицеръ моей роты. Еще только въ прошломъ м ѣсяц ѣизъ корпуса прибылъ въ полкъ».

«В ѣрно, онъ еще въ первый разъ идетъ въ д ѣло?» сказалъ я.

«То-то и радёшенекъ.....» отв ѣчалъ капитанъ, глубокомысленно покачивая головой. «Охъ! молодость!»

«Да какже не радоваться? я понимаю, что это для молодаго офицера должно быть очень пріятно».

«Пов ѣрьте», отв ѣчалъ капитанъ медленно-серьезнымъ тономъ, выколачивая трубочку о луку с ѣдла, «пов ѣрьте Л. Н.: ничего пріятнаго н ѣтъ. В ѣдь вс ѣмы думаемъ, что не мн ѣбыть убитымъ, а другому; а коли обдумать хорошенько: надо-же кому нибудь и убитымъ быть».

<���Батальонный командиръ — маленькій пухленькій челов ѣчекъ въ шапк ѣогромнаго разм ѣра, сопровождаемый двумя Татарами, ѣхалъ стороной и представлялъ изъ себя видъ челов ѣка, глубоко чувствующаго собственное достоинство и важность возложенной на него обязанности — колонно-начальника. Когда онъ отдавалъ приказанія, то говорилъ необыкновенно добренькимъ, сладенькимъ голоскомъ. (Эту манеру говорить я зам ѣтилъ у большей части колонно-начальниковъ, когда они исполняютъ эту обязанность.)>

Этотъ офицеръ былъ одинъ изъ довольно часто встр ѣчающихся 102 102 Зачеркнуто: на Кавказѣ зд ѣсь 103 103 Зачеркнуто: забавныхъ типовъ удальцовъ, образовавшихся по рецепту героевъ Марлинскаго и Лермантова. Эти люди въ жизни своей на Кавказ ѣпринимаютъ за основаніе не собственныя наклонности, а поступки этихъ героевъ и смотрятъ на Кавказъ не иначе, какъ сквозь противор ѣчащую д ѣйствительности призму Героевъ Нашего Времени, Бэлъ, Амалатъ-Бековъ и Мулла-Нуровъ. Поручикъ всегда ходилъ въ азіятскомъ плать ѣ, им ѣлъ тысячи кунаковъ нетолько во вс ѣхъ мирныхъ аулахъ, но даже и въ горскихъ, по самымъ опаснымъ м ѣстамъ ѣзжалъ безъ оказіи, <���за что не разъ сид ѣлъ на гауптвахт ѣ> ходилъ съ мирными Татарами по ночамъ засаживаться на дорогу, подкарауливать, грабить и убивать попадавшихся Горцевъ, им ѣлъ Татарку-любовницу и писалъ свои записки. Этимъ-то онъ и заслужилъ репутацію джигита въ кругу большей части офицеровъ; одинъ чудакъ Капитанъ не любилъ Поручика и находилъ, что онъ ведетъ себя неприлично для Русскаго Офицера.