Полное собрание сочинений. Том 3

Корнаковъ подходитъ къ столамъ, желаетъ выигрывать; одни не зам ѣчаютъ его, другіе не оглядываясь подаютъ руки, третьи просятъ прис ѣсть....... Пойдетъ ли въ залы, гд ѣтанцуютъ: вотъ вертятся 5 или 6 студентовъ, два прі ѣзжихъ Гвардейца и в ѣчные недоросли, молодые по л ѣтамъ, но состар ѣвшіеся на московскомъ паркет ѣ— Негичевъ, Губковъ, Тамаринъ, два или три устар ѣвшіе московскіе льва, которые уже не танцуютъ, а только любезничаютъ, или ежели р ѣшаются пригласить даму, то д ѣлаютъ съ такимъ выраженіемъ, которое можно перевести такъ: посмотрите, какъ я р ѣзвлюсь.

Вотъ въ кругу кавалеровъ стоятъ какъ и всегда неизв ѣстные, неподвижные фраки, зрители, которые, Богъ одинъ знаетъ зач ѣмъ, прі ѣхали сюда; только изр ѣдка между ними зам ѣтно движеніе, показывается смельчакъ, робко, или слишкомъ см ѣло проходитъ черезъ пустой кругъ, приглашаешь, можетъ быть, единственную знакомую ему даму, д ѣлаетъ съ ней, несмотря на то, что ей это весьма непріятно, н ѣсколько туровъ вальса и опять скрывается за ст ѣной стоящихъ мущинъ. Вообще въ московскомъ св ѣт ѣмущины разд ѣляются на два разряда: или на недоученных мальчиковъ, смотрящихъ на св ѣтъ слишкомъ серьезно, или на устар ѣлыхъ львовъ, смотрящихъ или показывающихъ, что смотрятъ на него, слишкомъ свысока. 128 128 Здесь кончается вторая редакция рассказа дающая его беловой текст. Дальше воспроизводится текст первой, черновой редакции, начинал с места, непосредственно примыкающего к беловому тексту.

Какія нибудь жалкія, ни съ к ѣмъ не знакомыя, но приглашенныя по проискамъ родственницъ барышни сидятъ около ст ѣнъ и дурн ѣютъ отъ злости за то, что, несмотря на ихъ прекрасные туалеты, стоившіе, можетъ быть, м ѣсячнаго труда, никто съ ними танцовать не хочетъ. — Всего не перескажешь, но д ѣло въ томъ, что для К[нязя] Корнакова все это страшно старо. Хотя много старыхъ лицъ сошло и много новыхъ выступило на св ѣтскую арену за его время, но отношенія, разговоры, д ѣйствія этихъ лицъ все т ѣ-же самыя. Матерьяльная часть бала, даже буфетъ, ужинъ, музыка, убранство комнатъ, все до того хорошо изв ѣстно Князю, что ему иногда становится невыносимо гадко 20й разъ вид ѣть все одно и то же. Князь Корнаковъ быль одинъ изъ т ѣхъ богатыхъ, пожилыхъ холостяковъ, для которыхъ св ѣтъ сд ѣлался необходим ѣйшею и вм ѣст ѣскучнейшею изъ потребностей; необходим ѣйшею потому, что въ первой молодости, занявъ безъ труда первое м ѣсто въ св ѣт ѣ, самолюбіе не позволяло ему испытывать себя на другой, неизв ѣстной дорог ѣвъ жизни и даже допускать возможность другаго образа жизни; скучн ѣйшею-же потребностью сд ѣлался для него св ѣтъ потому, что онъ былъ слишкомъ уменъ, чтобы давно не разгляд ѣть всю пустоту постоянныхъ отношеній людей, не связанныхъ между собою ни общимъ интересомъ, ни благороднымъ чувствомъ, а полагающихъ ц ѣль жизни въ искуственномъ поддержаніи этихъ постоянныхъ отношеній. Душа его всегда была полна безсознательной грусти о даромъ потерянномъ прошедшемъ и ничего не об ѣщающемъ будущемъ, но тоска эта выражалась не тоскою и раскаяніемъ, а желчною, св ѣтскою болтовнею — иногда р ѣзкою, иногда пустою; но всегда умною и благородно оригинальною. Онъ принималъ такъ мало участія въ д ѣлахъ св ѣта, смотр ѣлъ на него такъ равнодушно, какъ бы сказать à vol d’oiseau, 129 129 [с высоты птичьего полета,] что не могъ приходить ни съ к ѣмъ въ столкновеніе; поэтому никто не любилъ его, никто и не нелюбилъ; но вс ѣсмотр ѣли съ т ѣмъ особеннымъ уваженіемъ, которымъ пользуются люди, составляющіе св ѣтъ .

«Encore un tour je t’en prie», 130 130 [Еще тур, пожалуйста,] говорилъ Сережа своей кузин ѣ, обхвативъ ея тоненькую талію и съ разгор ѣвшимся лицомъ, легко и граціозно, проносясь въ вальс ѣуже 10-й разъ черезъ всю залу.

«Н ѣтъ, довольно, я уже устала», — отв ѣчала улыбаясь хорошенькая кузина, снимая руку съ его плеча.

Сережа принужденъ былъ остановиться и остановиться именно подл ѣтой двери, у которой, небрежно облокотившись, съ обычнымъ выраженіемъ самодовольнаго спокойствія, стоялъ Князь Корнаковъ и что-то говорилъ <���хорошенькой> Графин ѣШöфингъ.

«Вотъ онъ самъ, — сказалъ онъ, указывая глазами на Сережу. — Подойдите къ намъ, — прибавилъ онъ ему, въ то же время почтительно кланяясь хорошенькой кузин ѣ. — Графиня желаетъ, чтобы вы были ей представлены».

«Я очень давно желалъ им ѣть эту честь», — съ д ѣтски-смущеннымъ видомъ проговорилъ Сережа кланяясь.

«Этаго однако нельзя было зам ѣтить до сихъ пор», — отв ѣчала Графиня, съ простодушной улыбкой глядя на него.

Сережа молчалъ и, красн ѣя все бол ѣе и бол ѣе, придумывалъ, что бы сказать кром ѣбанальности, <���а кром ѣбанальности онъ не зналъ, что сказать>. Князь Корнаковъ, казалось, съ большимъ удовольствіемъ смотр ѣлъ на искреннее смущеніе молодаго челов ѣка, но зам ѣтивъ, что оно не прекращается и даже, несмотря на всю св ѣтскую рутину Графини, сообщается и ей, сказалъ:

«Accorderez vous un tour de valse M-me la Comtesse? 131 131 [Разрешите тур вальса, графиня?] Графиня, зная, что онъ давно уже не танцуетъ, съ удивленіемъ посмотр ѣла на него.

«Pas à moi, M-me la Comtesse; je me sens trop laid et trop vieux pour prétendre à cet honneur». 132 132 [Не мне, графиня; я чувствую себя слишком некрасивым и старым, чтобы претендовать на эту честь.]

«Вы меня извините, любезный сынъ, что я взялъ на себя роль вашего переводчика», — прибавилъ онъ ему. — Сережа поклонился. Графиня встала передъ нимъ, молча согнула хорошенькую ручку и подняла ее на уровень плеча; но только что Сережа обвилъ рукою ея станъ, музыка замолчала, и они стояли такъ до т ѣхъ поръ, пока музыканты, зам ѣтивъ знаки, которые подавалъ имъ Князь, снова заиграли вальсъ. Никогда не забудетъ Сережа этихъ н ѣсколькихъ секундъ, во время которыхъ онъ раза два то сжималъ, то оставлялъ талію своей дамы.

Сережа не чувствовалъ, какъ скользили его ноги по паркету; ему казалось, что онъ уносится все дальше и дальше отъ окружающей его пестрой толпы. Вс ѣжизненныя силы его сосредоточивались въ чувств ѣслуха, заставлявшемъ его, повинуясь звукамъ музыки, то ум ѣрять р ѣзвость движенія, то кружиться быстр ѣе и быстр ѣе, въ ощущеніи стана Графини, который такъ согласовался со вс ѣми его движеніями, что, казалось, слился съ нимъ въ одно; и во взгляд ѣ, который онъ отъ времени до времени, съ непонятнымъ для самаго себя см ѣшаннымъ чувствомъ наслажденія и страха, останавливалъ то на б ѣломъ плеч ѣГрафини, то на ея св ѣтлыхъ голубыхъ глазахъ, слегка подернутыхъ какою-то влажною плевою, придававшей имъ необъяснимое выраженіе н ѣги и страсти.

«Ну посмотрите, пожалуйста, что можетъ быть лучше этой парочки? — говорилъ Князь Корнаковъ, обращаясь къ кузин ѣСережи. — Вы знаете, моя страсть сводить хорошенькихъ». —