Бус Таркинтон - Суета и смятение

— Мама просила извиниться за то, что не может выйти к вам, — сказала Мэри, когда они сели.

Сибил выдала нечто напоминающее воркующее подхихикивание: ее учили, что именно так реагируют воспитанные люди, если к ним обращается кто-то малознакомый. Этот звук был призван сочетать любезность и попытку очаровать собеседника.

— Думаю, дай-ка заскочу на минутку, — проворковала она, стремясь развеять последние сомнения в своей учтивости. — Подумала, почему бы не поступить как НАСТОЯЩАЯ деревенская соседка. Мы живем почти в деревне, так далеко от центра города, верно? А денек-то какой ЧУДЕСНЫЙ! Хотела сказать вам, как приятно было познакомиться со всеми этими милыми людьми за чаем в тот день. Понимаете, я приехала сюда сразу после свадьбы, в совершенно новую для меня местность, и общалась исключительно с друзьями супруга, потому что почти никого здесь не знала. Мистер Шеридан с юных лет с головой ушел в дела, и, конечно…

Она замолчала, всем видом показывая, что это всё.

— Конечно, — сочувствующе поддакнула Мэри.

— Да. Но теперь мы часто общаемся с Киттерсби, — продолжила Сибил. — Они замечательные. Правда, правда! Да…

Когда ей в голову пришла другая мысль, она прервалась, даже не заметив заминки, и Мэри догадалась, что гостья в их доме не просто так. Более того, как только Сибил в раздумье отвела взгляд от хозяйки, ее глаза сузились, и это означало, что у нее важное дело и связано оно с той легкой, но ощутимой нервозностью, неловко скрытой за якобы приподнятым настроением. Грудь гостьи избыточно вздымалась, руки не находили себе места.

— На днях миссис Киттерсби с дочерью говорили кое о ком из знакомых, — сказала Сибил, с новой силой повторив воркование. — И кое-что застало МЕНЯ врасплох! Речь шла о нашем общем друге, мистере Роберте Лэмхорне…

Мэри мгновенно перебила ее:

— Говоря «общий», вы имеете в виду мою мать и меня? — спросила она.

— Ну да, и Киттерсби, и вас, и всех нас, Шериданов.

— Нет, — сказала Мэри. — Мы не считаем мистера Лэмхорна нашим другом.

К ее удивлению, Сибил охотно закивала, будто ответ чрезвычайно понравился ей.

— Вот так миссис Киттерсби и сказала! — воскликнула она с горячностью, заставившей Мэри изумленно воззриться на нее. — Да, и я слышала, что ВСЕ старинные семьи так отзываются о нем!

Мэри отвела глаза, стараясь сохранить присутствие духа.

— У меня сложилось впечатление, что вы дружны, — сказала она, поспешно добавив: — и ваш муж тоже с ним дружит.

— Да, — рассеянно произнесла гостья. — Конечно, дружит. Слухи о том, что кто-то там любит гульнуть, не должны задевать женатых людей. Но это не так, если речь идет о незамужних девушках. ТОГДА это может быть очень, очень опасно. То, что нормально для семейных, может показаться жутко непристойным для юной леди. Вы согласны, мисс Вертриз?

— Не знаю, — ответила искренняя Мэри. — Вы собираетесь продолжить дружбу с мистером Лэмхорном, но осудите мисс Шеридан, если она захочет общаться с ним?

— Именно так! — последовал пылкий и наивный ответ Сибил. — Что-то мне подсказывает, человек с подобной репутацией не пара для Эдит — и всей семье необходимо это знать. Говорю вам, — с внезапным запалом воскликнула она, — ее отец просто обязан вмешаться!

Зеленые глаза гостьи сверкнули: Сибил чуть не выдала себя, но сдержалась, хотя Мэри успела всё заметить. Так бывает, когда краем глаза видишь, как что-то метнулось из кустов, но тут же забежало обратно в укрытие.

— Конечно, — гораздо сдержаннее продолжила Сибил, — вряд ли стоит упоминать, что я тревожусь исключительно за Эдит. Я люблю ее, как собственную сестру, и не могу равнодушно смотреть на происходящее. У меня сердце разрывается, когда я вижу, что она ломает себе жизнь.

Мэри сразу уловила фальшивую ноту. Сибил хотела спеть с чувством, но дала петуха.

Когда дама принимает гостью, тщательно скрывающую истинные эмоции, нередко возникает двойственность, сравнимая с эффектом взаимоотражения двух стоящих друг напротив друга зеркал — обычного и кривого. В нашем случае Сибил видела искаженное отображение Мэри. Посему Мэри Вертриз, сидящая перед ней, легко поддалась ее яростному натиску, ведь эта Мэри Вертриз была не способна понять ее замысел. Сибил верила, что производит то самое впечатление, которое намеревается произвести; ей и в голову не приходило, что каждым словом, каждым взглядом, каждым жестом она открывает жалкую правду ясному взору Мэри. Мэри же видела перед собой расфуфыренную даму, довольно неотесанную, глупую как пробка, но с сильными, даже неистовыми чувствами. Мэри пока не догадалась, что это за чувства, но начала подозревать.

— И Эдит СЛОМАЕТ себе жизнь, — не останавливалась Сибил. — Это повергнет всю семью в ужас. Папа Шеридан обожает ее до безумия, гордится ей не меньше, чем Джимом и Роскоу. Он не перенесет, если она выйдет замуж за такого человека, как Роберт Лэмхорн; но сейчас он НЕ ЗНАЕТ о нем ничего, и если ему не рассказать, я боюсь, он согласится отдать за него Эдит, а когда всё всплывет после свадьбы, будет слишком поздно. Как видите, мисс Вертриз, я стою перед сложнейшим выбором, но это мой долг.

— Понимаю. — Мэри задумчиво посмотрела на нее. — А мисс Шеридан испытывает к нему сильные чувства?

— Он по уши влюбил ее в себя, — ответила гостья, и ее дыхание стало быстрым и тяжелым. — Ох, она и не сопротивлялась! Она думала, что в этом городе избранное общество недоступно для нее, и с ума сходила от желания туда попасть. И не сомневалась, что Лэмхорн один из НИХ. Ему было легко начинать с таких позиций, но даже это ему не понадобилось. Он всё равно добился бы своего! — Сибил завелась, глаза сверкали, голос дрожал. — Он взялся за нее по-настоящему, как за всё, что делает: хладнокровия ему не занимать. Для него главное — получать удовольствие, и недавно он решил, что будет приятно разжиться большими деньгами, и тут подвернулась Эдит! Он на ней женится! Его не остановить, если, конечно, он не узнает, что она, выйдя за него, останется без гроша, но единственный человек, который сможет убедить его в этом, — папа Шеридан. Так что надо действовать быстро, потому что Лэмхорн торопится жениться на ней. Вчера вечером он признался мне в этом. Сказал, что поведет ее под венец, как только уговорит туда пойти, а малышку Эдит и уговаривать не надо! — Глаза Сибил опять блеснули зеленым огнем. — Он поклялся, что не отступится, — выдохнула она. — Поклялся жениться на Эдит Шеридан, и его ни за что не остановить!

И тут Мэри поняла. Приоткрыв рот, она с недоверием уставилась на лопочущее создание напротив нее, а в голове вдруг вспыхнула картинка, невольно нарисованная Сибил. Мэри с ужасом и жалостью увидела, как Сибил прильнула к Роберту Лэмхорну и гневно говорит ему что-то, понизив голос до жаркого шепота, возможно, потому что дома Роскоу, да и слуги могут услышать. Она представила, как Сибил умоляет, заклинает, осыпает его отчаянными угрозами, а Лэмхорн — порядком устав от нее — сначала уклоняется от ответа, а потом вываливает всю правду, и наконец, выведенный из себя, «клянется» жениться на ее сопернице. Если бы Сибил не выдало слово «поклялся», всё было бы не столь очевидно. Но бедняга продолжала допускать промах за промахом, не осознавая, в чем успела признаться: