Бус Таркинтон - Суета и смятение

— Садись, — сказал Шеридан.

Деканы, учителя и обеспокоенные отцы очень часто пользуются преимуществом взгляда сверху вниз на сидящего правонарушителя. Биббз сел.

Шеридан, оставшийся стоять, загадочно смотрел на сына и молчал, затем неспешно подошел к окну и помедлил, сцепив большие пальцы за спиной и глядя на улицу. Руки были грязны, как у всех в деловой части города, за исключением тех случаев, когда они еще мокры после мытья.

— Ну, Биббз, — наконец произнес он, не меняя позы, — ты знаешь, что я собираюсь с тобой сделать?

Биббз откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в потолок.

— Слышал, как вы говорили об этом Джиму, — как всегда медленно, начал он. — Вы сказали, если он не сделает предложение мисс Вертриз, вы отправите его вместе со мной в цех. Полагаю, так вы раскрыли ему свои планы, касающиеся меня. Но…

— Что еще за «но»? — пробурчал Шеридан, когда сын прервался.

— А нет ли кого, кому Я мог бы сделать предложение?

Отец резко повернулся к нему лицом.

— Ты черта с ума сведешь! Биббз, что с тобой НЕ ТАК? Почему ты не можешь быть, как все?

— Наверное, кишка тонка, — тихо сказал Биббз.

— У-у! Даже старина Гурней говорит, что всё с твоим организмом в порядке. Нет. Ты выдумщик, Биббз, в этом корень проблемы, в этом ВСЯ проблема. И ты не из ВЕЛИКИХ выдумщиков, способных на большие дела! Нет, сударь! Ты из тех, что сидят на заборе и размышляют, как сложен и печален мир! С такими каши не сваришь, Биббз; такие клянчат мелочь у двоюродного дядюшки сестрицыного мужа на табачок да микстуры!

Фыркнув в завершение гневной тирады, Шеридан вновь отвернулся к окну.

— Вон, посмотри! — пригласил он сына. — Выгляни-ка на улицу! Сколько там жизни и движения! По-моему, молодая кровь обязана вскипать и стремится стать частью этого потока. Только подумай, какие дела в этом городе творятся молодежью! — Он развернулся и прошел в центр кабинета к письменному столу из красного дерева. — Вспомни, кем я был в твоем возрасте! Посмотри, чем занимаются твои братья! Посмотри на Роскоу! Да, и посмотри на Джима! В прошлый Новый год я поставил Джима во главе «Строительной компании Шеридана», и теперь он отвечает за каждый дюйм земли, каждый кирпичик, каждую доску и кусок дранки, которыми мы владеем; и тому, как он справляется, может позавидовать любой молодой человек, да что уж там, старикам завидно. В прошлом июне нам понадобилось срочно пристроить к Насосной станции два больших склада. Подрядчики сказали, что это невозможно, назвав срок от девяти до десяти месяцев, иначе никак. И что сделал Джим? Взял всё на себя: разыскал парня с новыми строительными технологиями, день и ночь держал рабочих на площадке, круглые сутки не отходил от них, и — бог свидетель! — через неделю можно запускать склады в эксплуатацию! Четыре с половиной месяца, и каждый дюйм огнестойкий! Говорю тебе, Джим способен творить чудеса! Я не утверждаю, что все могут быть как Джим — не у всех есть его таланты, но начать работать и внести свой вклад в дело может каждый. Это благословенная Богом земля, и если есть в тебе силы и немного мужества, у тебя все шансы. Повторяю, у меня от одного взгляда на молодых энергичных людей поет сердце! Они не сидят сиднем, нет, сударь! Они занимаются спортом, следят за здоровьем: летом раз или два в неделю играют в бейсбол, у них чудесные семьи — и сыновья, которые однажды придут им на смену и станут трудиться вместо них — работа должна продолжаться! Они вкладывают в дело всю душу, и поэтому мы с каждой минутой растем, поэтому ОНИ растут — и всё вокруг будет продолжать расти!

Он звонко шлепнул ладонью по столу и невольно застонал, увидев, что Биббз ничуть не вдохновился его речью и по-прежнему с постной миной таращится на потолок.

— Ох, Боже ж ты мой! — вырвалось у Шеридана. — Ты всегда был таким. Кажется, ты ни единого чертова слова не понял из того, что я говорю! У тебя это НА ЛИЦЕ написано. Господи! Руки опускаются!

— Я не понял, что значит… что значит «расти», — произнес Биббз, переведя спокойный взгляд на отца. — Просто в голове не укладывается, как…

— ЧТО? — Шеридан уперся руками в столешницу, наклонился вперед и удивленно воззрился на сына.

— Я не понимаю… зачем всё время расти?

— Господи великий и милосердный! — воскликнул Шеридан и стукнул кулаком по столу. — Мой собственный сын спрашивает о таком! Выйди на улицу и спроси распоследнего трудягу — и он ответит! Только спроси…

— Уже спрашивал, — перебил Биббз, — когда работал в цеху. Я…

— Что тебе ответили?

— Рабочий сказал «Тьфу, черт!», — кротко признался Биббз.

— Да, а ты что ожидал? — Шеридан подался назад. — Что еще он мог сказать?! Как раз сейчас я его великолепно понимаю!

— То есть вам тоже хочется плюнуть? — Голос Биббза почти дрожал, но был предельно серьезен.

— Проклятье! — взревел Шеридан. — Ты, болван, когда-нибудь слышал слово «Успех»? Ты что-нибудь знаешь об Амбициях? Ты думал о ПРОГРЕССЕ?

Выплеснув раздражение, мужчина откинулся в кресле. Грудь его вздымалась, в горле першило.

— Теперь о главном, — прохрипел он, справившись с гневом, — чем ты хочешь заниматься?

— Как?

— Я спросил, что ты сам ХОЧЕШЬ делать?

Биббз не ожидал такого поворота и начал заикаться:

— Чем… чем я… чем…

— Если бы я позволил тебе делать, что в голову взбредет, чем бы ты занялся?

Биббз выглядел ошарашенным, а затем он оробел, не на шутку смутившись. Он опустил голову и сосредоточился на носке туфли, которой водил туда-сюда по ковру, как напроказивший школьник, вызванный в кабинет директора.

— Чем бы ты занялся? Стал бы бездельничать?

— Нет, сэр, — чуть слышно пробормотал Биббз, и в его шепоте звучала вина. — Наверное, я бы… я бы…

— Ну?

— Я бы, наверное, попытался… писать.

— Что писать?

— Ничего такого важного… может, стихи и очерки.

— И всё?

— Да, сэр.

— Ясно, — сказал отец; он часто дышал, пытаясь не взорваться. — Вот как, хочешь писать, но не хочешь писать ничего действительно значимого.

— Вы думаете…

Шеридан опять поднялся.

— Я сниму шляпу перед человеком, способным написать хороший рекламный текст, — с чувством проговорил он. — В этой стране в наши дни высший писательский дар это умение выразить себя в рекламе. Покупаешь любой журнал, желая почитать что-нибудь стоящее, — и что на задней обложке?! Вот за такое, скажу без утайки, я готов платить. Может, ты думаешь, что писать эти тексты легко. А ты попробуй! Я пробовал — и не смог. Реклама должна быть написана так, чтобы заставить людей сделать самое трудное на свете — она должна убедить их расстаться с ДЕНЬГАМИ! А ты говоришь про «стихи и очерки». Уверяю тебя, если уж рассуждать об умении складывать слова в предложения, способные ЗАСТАВИТЬ действовать, то здесь, в нашем городе, Р.Т. Блосс за минуту расскажет тебе об этом столько, сколько Джордж Уолдо Эмерсон [19] Шеридан путается в именах, имея в виду Ральфа Уолдо Эмерсона, американского эссеиста, поэта и общественного деятеля. за всю жизнь не узнал!