Бус Таркинтон - Суета и смятение

— ГЛЯНЬТЕ! — выдохнул Джордж, с восторгом играющий роль вестника в столь захватывающей трагедии; на лице его застыло смертельно-мрачное выражение, и он драматическим жестом указал Биббзу на обломки: — Гляньте на энту ламидальную статую!

Посмотрев вглубь холла, Биббз увидел эпические руины, судя по всему, византийские: огромные раскрашенные фрагменты поверженного изваяния, чудовищно напоминающие настоящего человека; блистающее золотом и серебром величие, разбросанное среди варварски покалеченных пальм и наводящее на мысли о берберском поле брани. В оазисе отгремела битва — мавр главою вниз сверзился с постамента.

— Он стукнул ламидальную статую, — сообщил Джордж. — БАМ!

— Мой отец?

— Да, ср! БАМ! Ударил ее! Ваша ма гворит, беги, мол, к телефому, зови дохтура… ему, мол, кровь в голову вдарила. Он и ТЕПЕРИЧА бушует. Но чего там ужо было. Ох, мистр Биббз, не видали вы того. Дохтур его поуспокоил. БАМ! Как шарахнет! Да, ср! — Он взял пальто Биббза и протянул измятую телеграмму. — Вот, пришло, — сказал он. — Я ее подбрал, а то он ее ногами-ногами. Прчитайте, мистр Биббз… Ваша ма дала ее мне, чтоб я дал вам, когда придете.

Биббз пробежал телеграмму глазами. Она пришла из Нью-Йорка и была адресована миссис Шеридан.

Конечно все вы одобрите мой шаг ведь я так страдала здоровье мое могло пошатнуться мы с Робертом сегодня поженились посчитали лучше сделать это тихо конечно вы поймете мудрость этого шага когда узнаете Роберта получше я самая счастливая женщина на свете уезжаем во Флориду пришлю адрес когда обоснуемся останемся там до весны привет всем папа его тоже полюбит когда узнает как я он безупречен

Джордж удалился, и Биббз остался в одиночестве взирать на хаос и внимать грому проклятий. Чтобы пройти к лестнице, ему пришлось бы миновать распахнутые двери библиотеки, но он был убежден, что даже мимолетный взгляд, брошенный на него отцом, будет для того по меньшей мере невыносимым. Руководствуясь этими соображениями, он решил незаметно проскользнуть в золотопарчовую комнату, но вдруг услышал, как Шеридан шумно требует его присутствия:

— Пусть он войдет! Он же там. Я слыхал, как Джордж его впустил. Вот теперь-то вы УВИДИТЕ!

Заплаканная миссис Шеридан выглянула в холл и жестом поманила сына.

Биббз застыл на пороге библиотеки. Гурней, сидя в кресле, сматывал бинт, рядом стоял раскрытый саквояж; Шеридан мерил шагами пол, а рука его была так щедро перемотана, что напоминала небольшую боксерскую перчатку. Глаза его налились кровью, на лбу выступили капли пота, расстегнутый воротничок болтался, на правой манжете виднелись алые пятна.

— А ВОТ и наше солнышко! — возгласил он при появлении Биббза. — ВОТ он, надежда нашей семьи, моя гордость и радость! Хочу…

— Руку из перевязи не вынимать, — приказал Гурней.

Шеридан повернулся к нему и издал что-то вроде воя.

— Бога ради, да заведите вы какую-нибудь другую песню! — выкрикнул он. — Сами сказали, что пришли как врач, но будете вести себя как друг. И после этого запросто сидите и позволяете себе критиковать МЕНЯ…

— Ох, будьте благоразумны, — произнес Гурней и нарочито зевнул. — Что вы хотите услышать от Биббза?

— Расселись тут и говорите, что у меня «истерический»… «истерический» — Бог ты мой! — «припадок», заявляете, что я из-за пустяка закатываю «истерику»! Расселись и рассказываете, что забот и бед у меня не больше, чем у других. А вот теперь послушайте-ка ЭТО. Ну, слушайте! — Он нервно развернулся к сыну, притихшему в дверях: — Биббз, ты поедешь со мной в город в понедельник утром и приступишь к исполнению обязанностей управляющего двух компаний и директора, примешь долю в акционерном обществе и будешь получать хорошие деньги? Отвечай.

— Нет, папа, — негромко сказал Биббз.

Шеридан взглянул на Гурнея и вновь обратился к сыну:

— Биббз, правда ли, что ты хочешь остаться в цеху и зарабатывать девять долларов в неделю, вместо того чтобы принять мое предложение?

— Да, сэр.

— И главное. Слушайте, доктор: Биббз, что ты сделаешь, если я решу, что ты просишь за работу слишком много и не стоит тебе жить в моем доме и трудиться в моем цеху?

— Я найду другую работу, — ответил Биббз.

— Вот! Вы всё сами услышали! — прогремел Шеридан. — Слышали, что…

— Руку держим в перевязи! Да, слышал.

Шеридан нагнулся к Гурнею и завопил осипшим голосом, то и дело срывающимся в фальцет:

— Хочет стать СЛЕСАРЕМ! СЛЕСАРЕМ хочет стать! Заявил мне, что ежели в бизнес подастся, ДУМАТЬ не сможет, а ежели в слесаря — сможет ДУМАТЬ!

Он отступил на шаг, левой рукой отирая пот со лба.

— Так-то! Вот это сыночек! Теперь единственный, больше у меня не осталось! Одним им живу, — громыхал он с горечью, испепеляющей его изнутри. — Моя единственная надежда — вон то создание в дверях!

Доктор Гурней задумчиво посмотрел на смотанный им за время этой тирады бинт и кинул его в раскрытый саквояж.

— Почему бы не дать Биббзу возможность пожить своим умом? — холодно сказал он. — На вашем месте я бы не вмешивался. У вас уже ДВОЕ делом позанимались.

Челюсть Шеридана заходила ходуном, прежде чем он смог заговорить.

— Джо Гурней, — начал он, взяв себя в руки, — вы обвиняете меня в смерти моего сына Джеймса?

— Ни в чем я вас не обвиняю, — ответил врач. — Но пришла пора прояснить вопрос с Биббзом, пока он тоже здесь. — Доктор встал, подошел к камину, повернулся к огню спиной, грея сцепленные сзади руки, и улыбнулся. — Слушайте, старина, будем разумны. Вы решили отправить Биббза назад в цех, и я дал вам обоим понять, довольно ясно, что он идет туда работать с риском для жизни. Ладно, и что он сделал? Сказал, что хочет туда. И пошел, и преуспел в работе. Смотрите: неужели этого недостаточно? Неужели нельзя его сейчас отпустить? Он мечтает писать, и откуда вам известно, что у него это не получится, если вы и возможности-то такой не дали? Откуда вам знать, что ему нечего сообщить миру, что он не сможет сказать ничего такого, что сделает людей немного счастливее или мудрее? Вдруг СМОЖЕТ, со временем, нельзя же отрицать саму вероятность этого. Но он ничего миру не поведает, если отправится с вами делать деньги: ему будет НЕЧЕГО сказать. Не берусь утверждать, что работа в конторе плохо отразится на его здоровье, как это могло быть с цехом, впрочем, в первый-то раз в цеху Биббзу действительно стало плохо. Сейчас я, однако, говорю не как врач. Я твердо уверен в одном: если вы заставите его заниматься бизнесом, вы убьете в нем то, что, насколько я вижу, в нем заложено; это нечто более хрупкое, чем телесная оболочка, и если вы погубите это нечто, его больше не оживить! Так почему бы не подарить этому жизнь? Старина, вы ходите по самому краю. Зачем вы продолжаете эту проклятую войну, не давая Биббзу ни одного шанса?