Мухаммад ал-Мувайлихи - Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Паша: С тех пор как по воле судеб обрушилось на меня столько бед, я стал прозревать и лучше понимать сущность людей и истинное положение вещей. Сегодня же я окончательно убедился, что мир наш с правильного пути сбился. Снаружи смотришь — красота, а внутрь заглянешь — пустота. Кругом ложь и мошенничество, обман и лицемерие. Подумай сам, ведь тот, кто увидит этот дворец со всем его великолепием, со слугами и прислужниками, наверняка позавидует живущим в нем, сочтет их счастливчиками и посетует на свою судьбу, не одарившую его таким счастьем!!

Иса ибн Хишам: Ты верно мыслишь и правильно говоришь, твердо на стезе, к мудрости ведущей, стоишь. Ведь если на тех, кто в роскоши и довольстве живет, богатствам своим счета не ведет, ты внимательно взглянешь, за стены дворцов заглянешь и изнанку их жизни разглядишь, то поймешь, что достойны они не зависти, а сострадания и жалости. Ты убедишься, что человек, зарабатывающий свой хлеб в поте лица, счастливее их и спокойней его душа. А многие из тех, что жизнь напоказ блестящую и яркую ведут, на самом деле во мраке живут. Самая большая беда этого сословия та, что притворяться им нужно всегда. У человека душа болит, а он делает вид, что всем доволен и деньгами сорит. Он уже на краю разорения, а последнее тратит на увеселения. Так и мечется между жизнью на широкую ногу и страхом все потерять. Даже человек очень богатый богатства не сохранит, если деньги не будет считать, никаких капиталов не хватит, если все желания удовлетворять.

Паша: В наши дни было все наоборот, человек заботился не о внешнем, а о внутреннем. Бывало, человек, достигший высот богатства, скромное платье надевал, а свое благополучие жалобами прикрывал.

Говорил Иса ибн Хишам: Какое-то время мы продолжали этот разговор, и я радовался, видя, как паша все разумнее рассуждает и нравы людские все глубже постигает. У него даже вошло в привычку осмысливать каждый случай, которому он был свидетелем, и делать выводы мудрые и справедливые. Я еще более утвердился во мнении, что человек, которого милует судьба, остается наивным, не сведущим в истинном положении вещей. А если в жизненный переплет попадает, то прозревает и разницу между ложным и истинным для себя открывает.

В какой-то момент мы взглянули сквозь решетку сада и увидели, что все слуги дома собрались в кружок и о чем-то говорят и спорят. Мы услышали, как привратник говорил.

Привратник: Лучше бы мать меня не рождала, а отец не учил бы писать, рука моя устала расписываться в получении повесток и уведомлений. Дня не проходит, чтобы я не поставил свою подпись столько раз, сколько не ставит никакой канцелярист. Никому такой жизни не пожелаю. Если бы я мог присоединиться к этой очереди кредиторов и получить хоть часть накопившегося за месяцы жалованья. Если бы мог оказаться подальше от этого дома, где уже на всю мебель арест наложен, куда приставы то и дело приходят, всюду шныряют и в мой сундук с вещами залезают.

Секретарь: Ума не приложу, что хозяин будет делать и как выпутается из этих неприятностей. И как нам с ним жить, ведь у него ни кырша не осталось. Думается мне, он плохо кончит. По тому, как он волнуется и суетится последние дни, я чувствую, что он готовит себе наихудший выход и самый ужасный конец. Аллаху известно, что если бы я, работая у него, не подрабатывал тут и там, то мне бы нечем было детей кормить, после того как он прекратил нам жалованье платить. Вчера эмир призвал меня и вручил перстень с изумрудом на продажу. Я пошел к ювелиру, у которого мы этот перстень купили больше чем за сто фунтов, а он дал за него только двадцать пять. Я вернулся к эмиру с деньгами, и он обрадовался, словно пленник, отпущенный на волю, как утопающий, вытащенный на берег.

Молодой слуга: Теперь я понимаю, откуда взялись деньги. Вчера я видел у него много золотых монет, но не знал их происхождения. Он дал мне десять фунтов и приказал купить у его брата собаку, ту, с которой он играет сегодня целый день.

Уборщик: А я купил для него у его зятя попугая за пять фунтов, флакон духов за два и заказал ему ложу в оперном театре за три.

Секретарь: Значит, осталось у него всего пять фунтов. Я должен немедленно получить у него деньги на подарок, обещанный владельцу одной известной газеты, чтобы тот прекратил порочить его честь.

Кучер: Я тоже пойду к нему, попрошу обещанные деньги на султан и губку для лошади, пока он последнее не потратил.

Евнух: Вам можно позавидовать — каждому из вас что-то перепадает от этой купли-продажи. А мы, служители гарема, довольствуемся тем, что нас кое-как поят и кормят, и ничего не платят. Мы терпим такое положение из преданности семье и желаем только одного — пусть так оно и будет. Но вы слышали сегодня угрозы господина мясника, а вчера — предупреждение господина пекаря.

Водонос: Думаю, у нас нет другого выхода, как потребовать от него выплаты нашего жалованья из аренды за вакф — это единственное, на что еще не наложен арест.

Привратник: К сожалению, ты ошибаешься и надежды твои напрасны. По поводу этого вакфа уже подан судебный иск, сегодня приходил посыльный из шариатского суда с последним предупреждением. И кто знает, чем все это кончится!

Тут мы услыхали звон колокольчика со стороны гарема — подошло время обеда, и вся прислуга отправилась на кухню. И мы покинули свое место возле решетки сада.

Говорил Иса ибн Хишам: Наступил день заседания в шариатском суде. Мы пришли в суд, а ответчик, как всегда, не явился. Заседание началось, выступили свидетели, затем были зачитаны три уведомления и признаны соответствующими установленному порядку. Было решено назначить ответчику адвоката, известного своей честностью и соблюдением прав отсутствующих. Адвокату было поручено довести содержание иска до ответчика по месту его нахождения. Наш адвокат стал читать копию документа на вакф, полученную из архива, чтобы определить число владений, переданных в вакф. Обнаружил, что их намного меньше, чем мы ему называли, а из-за такой малости не стоило и иск подавать. Адвокат испугался, что суд не станет принимать решения, поскольку в копии не были указаны многие названные нами владения, а это и все права паши ставило под сомнение. Он потребовал от суда перенести слушание, с тем чтобы все завещанные участки отыскать. Адвокат ответчика не стал возражать. Дело было отложено до возобновления работы суда после перерыва на лето.

Мы вышли из здания суда вместе с адвокатом. Для него и его помощника открывались лазейки для новых уловок и хитростей. Когда мы спросили его, что он думает по поводу остальных участков, переданных в вакф, он замялся с ответом, а потом велел обратиться к помощнику и распрощался с нами. Помощник нам сказал: «У нас нет другого пути, как идти в диван вакфов, там находятся реестры, в которых зарегистрированы эти участки». И потребовал с нас за эту работу немалую плату. Нам ничего не оставалось, как согласиться, ведь мы были в его власти.