Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

1) Что при начале Прусской войны Наполеон чрезвычайно ласкал Пруссию и обещал ей большие выходы, уговаривая ее не воевать (стр. 221).

2) Что герцог Брауншвейгский воротился из похода во Францию, в 1792 г., потому что был разбит при Вальми Келлерманом (стр. 222–223).

3) Что пруссаки, судя о войсках Наполеона по английским карикатурам, ожидали встретить в победителях при Ульме и Аустерлице « французских маркизов с их поварами и парикмахерами» (стр. 227)!

4) Что Наполеон перед Иенскою битвою, «подавив свое огорчение, написал письмо королю прусскому, где приглашал его к союзу, предоставлял ему не только Ганновер, но и полное влияние в северной Германии» (стр. 228).

5) Что после битв при Зальцбурге, Шлейце и Заальфельде пруссаки «лишились магазинов, от чего водворились в прусской армии не только недостаток, но даже голод» (стр. 230)!

6) Что когда пруссаки дрались при Иене и Ауерштедте, то они были тылом к Рейну , к которому прежде шли фронтом , а французы стояли тылом к Эльбе , а к Рейну лицом ! Можете взглянуть на стр. 230, если нам не верите!

7) Что в Иенском сражении герцог Брауншвейгский был убит (стр. 231).

Не исчисляя ничего далее, осмеливаемся утверждать, что указанных нами семи подробностей не могли передать Ф. В. ни Сюше, ни Коломб. Положим, что они вовсе не знали событий похода герцога Брауншвейгского в Шампанию, переговоров и дел Наполеона с Пруссиею в 1805 и 1806 годах, и обстоятельств письма Наполеонова к прусскому королю; верим, наконец, мнению пруссаков, что Даву, Бернадотт и Ланн похожи на французских маркизов – пусть так: они не были историки, политики, дипломаты. Но как же они, самовидцы , могли говорить, что герцог Брауншвейгский был убит под Иеною, когда он был только ранен, бежал и умер в Альтоне уже в ноябре месяце? Как могли они рассказывать, что со взятием Шлейца и Заальфельда водворился голод в прусской армии, когда Шлейц и Заальфельд были передовые места при расположении прусской армии, магазинов запасных там не было – да и кто упреждает магазины в авангарде? – а были магазины в тылу прусской армии, и именно в Эрфурте, а главные в Наумбурге, Лейпциге и Магдебурге, что все досталось Наполеону уже по разбитии прусской армии? Наконец, если бы Сюше и Коломб говорили нам, положим, о повороте французов тылом к Эльбе , а пруссаков тылом к Рейну , мы осмелились бы им отвечать: мм. гг., позвольте доложить: Рейн и Эльба текут параллельно. Прусская армия составляла угол, стоя от Эрфурта до Лейпцига, с запада на восток, и от Эрфурта до Иены, с севера на юг. Наполеон повернул к Иене фронтом главной армии. Следовательно, пруссаки всячески были левым флангом к Эльбе и правым к Рейну , а Наполеон правым к Эльбе, а левым к Рейну . Тут что-нибудь да не так, и мы удивляемся, слыша подобную небылицу от вас, военных людей и самовидцев!

Но оставим поля битв и обратимся на что-нибудь ближе к нам, что даже мы сами можем поверить, как самовидцы. На стр. 196–197 находим в «Воспоминаниях» историю двух известных моряков, Хвостова и Давыдова, и – да простит нам почтеннейший Ф. В. нашу откровенность, хоть он и говорит, что « вся гвардия знала похождения Хвостова и Давыдова» и что он, Ф. В., « знал хорошо Хвостова и Давыдова», но рассказ его об них – ошибка на ошибке!

1. Начинается тем, что Р я занов, а не Р е занов, находясь в Петропавловском порте, за столом, говорит: «Русская честь требует отмстить варварам!» – «Дайте только позволение, а я заставлю японцов раскаяться!» – отвечает Хвостов. Рязанов в порыве гнева пишет несколько строк в виде позволения и отдает Хвостову. Тот бежит на свой бриг и сбирается в поход. На другое утро Рязанов хочет взять позволение, но Хвостов не соглашается и немедленно отплывает в Японию.

Это что-то вроде повести о Бове королевиче [554]. Если бы так было дело, Рязанова и Хвостова надобно бы почесть сумасшедшими. План Рязанова был веден издалека, для него издавна готовили суда на острове Ситхе, и одно, тендер [555], построили нарочно, а другое, бриг, купили у американца Вульфа. Рязанов предписал после того Хвостову идти на Сахалин и другие острова, по словам его принадлежащие России, и если найдут они там селения японские, истребить их, стараясь щадить японцов, и потом, давши им почувствовать силу России, завести с ними сношения и торговлю. Давыдов немедленно отправился по назначению, а Хвостов повез Рязанова в Охотск. По прибытии сюда Хвостов готовился к отплытию, когда Рязанов потребовал к себе инструкцию, ему данную, и возвратил ее с двусмысленною припискою. Хвостов хотел объясниться, но Рязанов уже уехал из Охотска в Россию. Инструкцию можно было толковать положительно и отрицательно. Хвостов истолковал ее положительно и поплыл к Сахалину.

2. «С одним бригом Хвостов наделал столько хлопот японцам, что все их государство пришло в движение, брал суда, делал высадки, жег города и селения и только за недостатком боевых запасов возвратился в Петропавловский порт с богатейшею добычею ».

Ничего этого не было. Хвостов нашел японцов на одном из Курильских островов, почитаемых принадлежащими России. Японцы встретили его неприязненно. Он сразился с ними. Ночью японцы без бою бежали и оставили крепость. Хвостов забрал себе припасы, сжег крепость и возвратился в Петропавловский порт. Богатейшая добыча состояла в немногих японских редкостях.

3. «В Петропавловском порте начальствовал тогда известный всему флоту капитан Бухарин . Тогда в Сибири бог весть что делалось!»

Мы сами были тогда в Сибири и смеем уверить, что в Сибири бог весть чего тогда ничего не делалось. Бухарин начальствовал в Охотске , а не в Камчатке , где был тогда начальником генерал-майор Кошелев.

4. «Бухарин посадил тогда под крепкий караул Хвостова и Давыдова и овладел всем их грузом!»

Нет! Они спокойно перезимовали в Камчатке, летом осмотрели Сахалин и осенью 1807 года прибыли в Охотск , а не в Петропавловский порт, где Бухарин, боясь ответственности за их поступки, арестовал их.

5. «Хвостов и Давыдов ушли из тюрьмы и пешком пробрались через всю Сибирь, не показываясь в городах и следуя проселочными дорогами. Они встретились в сибирских пустынях с известным в то время разбойником, начальствовавшим толпою беглецов. Присутствие духа и молодечество Хвостова и Давыдова понравились разбойнику, и он помог им пробраться в Россию !»

Почтеннейший Фаддей Венедиктович! Ведь это что-то вроде «сказки», а не похождения людей, которых вы знали хорошо в Финляндии и в Петербурге (стр. 197), похождения, которые «знали вся армия и гвардия!» .

Правда, что нетерпеливые, пылкие Хвостов и Давыдов при помощи охотских жителей ушли из тюрьмы и пешком достигли реки Алдана. Здесь, в Якутске, явились они к почтенному тогдашнему начальнику Якутска Г. И. Карташевскому, и он отправил их в Иркутск, где их с почетом приняли бывший тогда губернатором Н. И. Трескин и все жители. Они оставались в Иркутске, пока не получено было повеление отправить их в Петербург. Тогда они спокойно поехали, с казенною подорожною, в удобной кибитке, провожаемые множеством друзей иркутских за Ангару.