Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

VII. «В Комиссии о составлении законов, – говорит автор “Воспоминаний”, – Сперанский (до 1812 года) составил две части Гражданского уложения и внес их в Совет. Третья часть, заключавшая в себе Коммерческий устав и Уголовное право, требовала только отделки».

Здесь очевидное недоразумение. И по началам теории, и по древним римским делениям, и по системе всех законодательств новейших Гражданское уложение составляется из трех частей, которые под разнообразными, частью несвойственными именованиями объемлют собою в существе всегда три главных предмета: 1) Права личные, 2) Права на имущества, и 3) Права по обязательствам и договорам. Устав коммерческий, а тем более Право уголовное никогда и нигде не входили и не могут входить в состав того разряда законов, который разумеет юриспруденция под именем Гражданского уложения (Code ou droit civil, Civilrecht). Сперанским действительно составлены были и Коммерческое уложение, и Уложение уголовное (в отдельном составе); но третья часть Уложения собственно гражданского права по обязательствам и договорам приготовлена была Комиссиею законов уже после него. Рассмотрение всех этих работ возобновилось опять с 1821 года, потом продолжаемо было с разными перерывами, пока наконец, в нынешнее царствование, работам законодательным дано иное, более практическое направление, доставившее России бессмертный памятник «Свода» [670].

VIII. По свидетельству г. Булгарина, Сперанскому «дано было поручение преобразовать все духовные училища в России и устроить прочное их управление, что исполнено им с величайшею мудростию».

Это не совсем так. Сказанное поручение дано было не лично Сперанскому, а особенному Комитету о усовершенствовании духовных училищ , учрежденному по указу 29 ноября 1807 года из шести членов, в число которых назначили и его. Потом (по указу 26 июня 1808 года) этот временный комитет заменен был постоянною Комиссиею духовных училищ , где Сперанский также заседал только в качестве члена. В комиссии он сперва принял было на себя сочинение устава всех духовных училищ, и 9 февраля 1809 года действительно представил первую часть проекта устава академического – о внутреннем управлении академий. Комиссия совершенно одобрила все его предположения; но сам Сперанский, в то же время, по множеству и разнообразию других своих занятий, принужден был отказаться от составления остальных частей академического устава, равно как и уставов семинарий и училищ уездных и приходских; вследствие чего окончание дела возложено было от комиссии на другого ее члена, архиепископа Калужского (впоследствии Грузинского экзарха) Феофилакта, который и совершил его по первоначальным идеям и указаниям Сперанского [671].

IX. Продолжая далее, что важнейший труд Сперанского состоял в изменении финансовой системы, г. Булгарин излагает в нескольких словах начала его плана и последовавшую от него пользу.

Финансовые работы Сперанского были столь обширны, достигли такой степени развития и были окружены столь любопытными подробностями, что полное обозрение их могло бы составить предмет целого отдельного сочинения. Это не входило, конечно, в цель г. Булгарина; но и краткие указания, содержащиеся в его статье, далеки от полноты.

Пропущены многие даже из таких мер, которые были тогда всенародно постановлены и частию приведены в исполнение, принадлежа существенно к тому же плану, например: признание ассигнаций действительным государственным долгом; образование особенного капитала для погашения избытка ассигнаций чрез продажу государственных имуществ; учреждение Комиссии погашения долгов; открытие внутреннего для того займа; преобразование монетной системы; издание известного положения о нейтральной торговле, и проч. Все это было напечатано в современных правительственных актах и помещено потом и в Полном собрании законов.

Х. Фамилию супруги Сперанского г. Булгарин называет Стюенс (Stewenss).

Из множества семейных писем, английских, французских и русских, видно, что фамилия эта писалась Стивенс (Stevens). Мать Стивенс, о которой г. Булгарин упоминает, была урожденная Планта – семейство собственно швейцарского происхождения, но издавна поселившееся в Англии. Один из ее братьев, тогда инспектор Британского музея, известен уважаемою до сих пор в ученом мире историею Швейцарии (Histoire de la confédération Suisse) [672]. Сама г-жа Стивенс, оставшись после смерти мужа своего, бедного сельского священника близ Ньюкестля, за которого она вышла замуж по страсти, без всяких средств к существованию и еще с тремя малолетними детьми, прибыла в Россию, в 1790 году, для снискания себе здесь пропитания блестящими своими талантами. Упомянутый брат ее, очень подружившийся с известным протоиереем нашим Андреем Афанасьевичем Самборским, в бытность последнего священником при лондонской нашей миссии, рекомендовал ему свою сестру и через его посредство – Самборский состоял уже тогда законоучителем великих князей Александра и Константина Павловичей – она помещена была в дом Шуваловых.

XI. Зять графа Сперанского был не тайный советник, как говорит г. Булгарин, а действительный тайный советник, и назывался не Александр Васильевич , как сказано в «Воспоминаниях», а Александр Алексеевич [673].

XII. Г. Булгарин влагает в собственные уста графа Сперанского рассказ, что перевод его «О подражании Иисусу Христу» был им окончен и пересмотрен во время пребывания в Великополье. Имеющиеся у нас в руках подлинные современные письма свидетельствуют, что перевод «Подражания», начатый еще в 1805 году, окончен был в Перми и потом пересмотрен и исправлен в Пензе.

XIII. Указ 30 августа 1816 года приведен г. Булгариным весьма неточно, особенно же в последних, существенных его выражениях. Вот он в точном списке: «Пред начатием войны в 1812 году, при самом отправлении Моем к армии, доведены были до сведения Моего обстоятельства, важность коих принудила Меня удалить от службы тайного советника Сперанского и действительного статского советника Магницкого, к чему, во всякое другое время, не приступил бы Я без точного исследования, которое в тогдашних обстоятельствах делалось невозможным. По возвращении Моем приступил Я к внимательному и строгому рассмотрению поступков их и не нашел убедительных причин к подозрениям. Потому, желая преподать им способ усердною службою очистить себя в полной мере, Всемилостивейше повелеваем: тайному советнику Сперанскому быть пензенским гражданским губернатором, а действительному статскому советнику Магницкому воронежским вице-губернатором».

XIV. «В то же время (т. е. при назначении Сперанского губернатором), – прибавляет г. Булгарин, – государь пожаловал ему 7000 десятин земли».