Фаддей Булгарин - Воспоминания. Мемуарные очерки. Том 2

Сперанскому пожаловано было не 7000, а 5000 десятин земли и не при назначении его губернатором, а через полтора года после того (23 января 1818) «в воздаяние, – как сказано в указе, – отличных трудов».

XV. В «Воспоминаниях» упомянуто далее, что в 1819 г. Сперанский назначен был сибирским генерал-губернатором и председателем двух комиссий: одной для исследования допущенных в Сибири злоупотреблений, другой для составления плана будущему ее управлению.

Никаких подобных комиссий никогда не существовало, и оба упомянутые поручения возложены были на Сперанского лично . В Сибири он наряжал потом несколько местных следственных комиссий, но единственно по собственному своему усмотрению, как главный начальник края.

XVI. Г. Булгарин говорит еще, что Сперанский назначен был сибирским генерал-губернатором после отрешения от должности иркутского гражданского губернатора Трескина.

Не после, а прежде . Сперанский, напротив, сам уже удалил Трескина от должности, по прибытии своем в Иркутск, и притом только в октябре 1819 [674], вследствие рескрипта 19 сентября, которым он уполномочивался, «впредь до окончательного усмотрения, устранить Трескина на время от управления губерниею, если, по производству дел и по обозрению края, сие найдено будет нужным».

XVII. Далее прибавлено, что Сперанский в 1821 году составил план управления Сибири, который приведен в действие под именем Сибирского уложения .

Все законоположения, составленные Сперанским для Сибири – числом десять – изданы были совокупно 22 июля 1822 года; но как ни одному из них в частности, так и всем вместе нигде не дано имени Сибирского уложения . Главное названо учреждением для управления сибирских губерний , а из прочих шесть вышли с именованием уставов и три под заглавием положений .

XVIII. Описывая возвращение Сперанского из Сибири, г. Булгарин говорит, что император Александр назначил его (сверх звания члена Государственного совета) членом Комиссии о составлении законов.

Сперанскому, при отлучках главноуправлявшего тогда Комиссиею законов князя Лопухина, трижды (в 1822, 1823 и 1824 годах) поручаемо было временное управление ею, но он никогда не был назначаем ее членом. Указом, данным Государственному совету 3 ноября 1821 и рескриптом от того же числа на имя князя Лопухина, он был только поставлен в сношение с комиссиею, для получения всех сведений и пособий по возобновленному в то время рассмотрению проектов уложений; но к самому составу ее он нисколько не принадлежал.

XIX. Граф Сперанский скончался в 1839 г., но не в январе, как пишет г. Булгарин, а 11 февраля.

ХХ. Говоря о том, что государственные труды отвлекали Сперанского от принятия деятельного участия в отечественной литературе, г. Булгарин прибавляет: «однако ж среди государственных трудов он успел написать и издать … 3) Правила высшего красноречия, напечатаны в 1844 году».

«Правила высшего красноречия» написаны были Сперанским, когда он состоял в числе преподавателей Александро-Невской семинарии, следственно не среди государственных трудов; изданы же через пять лет после его кончины. Первое видно из предисловия издателя книжки [675], последнее – из года издания, самим г. Булгариным приведенного [676].

Однако Корф не удовлетворился публикацией статьи. Он инициировал рассмотрение булгаринских воспоминаний о Сперанском в упомянутом выше негласном комитете, созданном для надзора за печатью, одним из инициаторов создания которого он был и в котором играл ведущую роль. Корф подготовил как доклад комитету, так и итоговое его заключение:

При обозрении последней (июньской) книжки журнала «Библиотеки для чтения» внимание комитета [678]остановлено было статьею «Воспоминания Фаддея Булгарина», в которой собраны, между прочим, разные подробности о покойном графе Сперанском.

Комитет не входит в разбор многих вкравшихся в эту статью исторических неверностей и ошибок, которые обличены уже особо одним из членов, близко изучавших биографию графа Сперанского [679]; но, обращаясь собственно к тому, что принадлежит в круг прямых его обязанностей, он нашелся в необходимости сделать на упомянутую статью следующие замечания:

1) Автор говорит, что император Александр поручал Сперанскому обработку всех важнейших дел и планов высшего государственного управления, передавал ему все поступавшие по этому предмету проекты и наконец поручил ему составление плана государственного образования. Независимо от первого вопроса: откуда взяты автором сведения, столь положительно выраженные, здесь рождается и другой : может ли частный человек распределять за эпоху, столь еще к нам близкую, и таким диктаторским тоном, славу государственных подвигов между Монархом и Его подданным?

2) В статье выведено, что Сперанский в 1812 г. пал жертвою вражды и зависти, которые успели очернить его и представить человеком вредным и опасным. Сочинитель прибавляет даже: «Не смею называть главных виновников несчастья Сперанского, хотя они все уже в могилах – там, где и жертва их злобы. Но могила не все прикрыла. Добрые и злые дела остаются и громко возопиют в потомстве». – Далее следуют подробности об удалении Сперанского в Нижний Новгород и Пермь, описание его ощущений и пр.

По мнению комитета, вся эта выходка совершенно неуместна в печати. Представляя все событие несчастием незаслуженным и плодом одних происков, она как бы накидывает, перед публикою, тень на характер императора Александра, а с другой стороны прямо намекает на мнимую известность автору самых виновников удаления Сперанского и вообще всех подробностей такого дела, которое правительством всегда оставляемо было под покровом тайны и слишком – как упомянул комитет – близко к нашей эпохе, чтобы частное лицо дерзало, без особого призвания и, вероятно, и без достаточных к тому сведений, приподнимать всенародно край этого покрова.

3) Говоря о представленном Сперанским в 1810 году финансовом плане, автор пишет, что этот план «принес величайшую пользу и приносит ее до сих пор, предварительным рассматриванием смет и последовательною поверкою издержек в Государственном контроле, который был страшен при покойном бароне Б. Б. Кампенгаузене, человеке с необыкновенным умом, деятельностию, беспристрастием и правдивостию» . – Такую характеристику прежнего , выставленную как бы в противуположность и в укор последующему и настоящему , равно как и самое мнение, столь резко произносимое о пользе мер государственных, комитет не может также не признать совершенно неприличным.