Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

Горцы медленно продвигались вперед, идя в ногу под звуки своего марша, когда по всей неприятельской линии пробежал огонь; град пуль и картечи засвистел в воздухе, принося смерть в наши ряды. Шотландцы на минуту смешались, но тотчас же спохватились и продолжали идти вперед. Полк Бельстрода тоже пострадал; картечь свистела в воздухе, и мы видели, что впереди уже дерутся. Бойня произошла страшная; в числе жертв пал старый Грахам. Вскоре каждый командир открыл огонь, как только представилась возможность развернуться. Все честно выполняли свой долг; все рвались вперед к парапету, опережая друг друга. Но неприятель положил перед нами целые горы поваленных деревьев с отрубленными сучьями и ветвями, так что образовалось заграждение из рогаток, перейти которое в боевом порядке было невозможно; между тем французская артиллерия не прекращала огонь по всей линии. Некоторые части вынуждены были отступить. Бой продолжался четыре часа, наши солдаты безрезультатно стреляли по неприятелю, который из-за своих прикрытий безнаказанно расстреливал наших.

Гурт все время держался в первых рядах и вскоре очутился в самой свалке. Мы побежали за ним, добежали до поваленных перед парапетом деревьев и засели там, скорчившись между ветвей, но когда наши отступили, мы остались одни, а когда огонь стал мало-помалу затихать, волей-неволей пришлось решиться вернуться назад. Мы отступали, осторожно скрываясь за деревьями, и все же внимание неприятеля было привлечено выстрелами Гурта, который отступал, продолжая стрелять, в продолжение нескольких минут пули свистели вокруг нас, как рой пчел.

Джепа не было с нами, и я не знал, где мне его найти, но когда мы добрались до болота, я увидел его, тащившего за собой рослого индейца, навьюченного тремя карабинами. Это был его пленник, остальных двух он уложил на месте, а ружья забрал с собой. Вскоре мы знали об отступлении по всей линии. Несмотря на превосходящую численность, мы были окончательно разбиты, раненых несли сотнями на баркасы и другие суда, стоявшие у берега, большинство убитых были оставлены на поле сражения, и в ту же ночь большинство судов отошли от берега, а остальные ушли на рассвете.

Так закончилась эта экспедиция 1758 года; на этот раз пришлось отказаться от возможности увидеть Монреаль и Квебек; в тот роковой день у нас было по меньшей мере десять тысяч человек под ружьем и большая половина из них была в деле. У неприятеля не было даже и пяти тысяч войска, рассеянного по частям по всему укреплению, и из них стреляла в нас самая незначительная часть. Непростительной и роковой ошибкой было брать приступом пост, почти неприступный, не имея даже артиллерии для прикрытия наступления.

В этот ужасный день мы потеряли пятьсот сорок восемь человек убитыми, одну тысячу триста пятьдесят восемь ранеными; больше половины полководцев было убито, а все остальные, за малым исключением, ранены. Полк Бельстрода тоже сильно пострадал, сам Бельстрод был ранен, Биллинг убит, а Гаррис получил огромный шрам от сабельного удара.

Страшное смятение произошло; подобного поражения никто не ожидал; люди садились на суда без разбора, все части вместе, и как только на судне не было больше свободных мест, оно уходило, не дожидаясь никаких распоряжений; припасы и багаж бросали, спасали только знамена. Милиции, которая почти не была в деле, поручили прикрывать отступление, то есть посадку людей на суда. Что же касается нас четверых, не считая пленника Джепа, с которым он никак не хотел расстаться, то мы положительно не знали, что нам делать. Все, кто нам был знаком в войсках, были ранены или убиты. Мы не только не знали, что случилось с Бельстродом, но даже не могли разыскать его полк.

Не зная, на что решиться, проситься ли на один из баркасов, отходивших сейчас, или дождаться утра, мы стояли и совещались у берега, как вдруг я услышал за спиной знакомый музыкальный голос, спрашивавший меня почти шепотом:

– Вы хотите уехать отсюда? С вас довольно этой забавы? Да?

Я оглянулся, за мной стоял Сускезус. Кругом кишела движущаяся толпа людей: одни проталкивались к берегу, другие возвращались за чем-нибудь, и среди этой движущейся толпы пробрался онондаго, никем не замеченный. Откуда он взялся? Как разыскал нас? Этого я не мог узнать даже впоследствии.

– А ты можешь помочь нам уехать, Сускезус? – спросил я.

– Да, лодка здесь! Идите за мной!

Мы последовали за ним, и он повел нас прямо по направлению к французским расположениям. С минуту у меня опять мелькнуло подозрение о предательстве, но оказалось, что Сускезус очень разумно выбрал уединенную бухточку, где и спрятал в камышах нашу лодку, ту самую, в которой он перевозил нас через озеро.

Я высказал было опасение, что индейцы, союзники французов, могли напасть на нас в этом уединенном месте, чтобы воспользоваться наградой за скальпы, но онондаго поспешил успокоить нас.

– Нечего опасаться: сейчас краснокожие собирают скальпы на поле сражения; там очень много убитых, чтобы идти искать живых! – сказал он.

Однако в тот момент, когда мы уже садились в лодку, произошла непредвиденная задержка; наша лодка могла вместить только пять человек, шестого никак нельзя было захватить, а мой Джеп не хотел расстаться со своим пленником.

– Для краснокожего нет места, – заявил онондаго, – пятеро хорошо, шестеро дурно!

– Что же с ним делать? – спросил Гурт.

– Снять скальп, – спокойно ответил онондаго, – скальп прекрасный – длинный чуб, хороший скальп!

– Это хорошо для тебя, сударь мой Сускезус, но нам, христианам, это не годится! Мне думается, что лучше всего обезоружить его и пустить на волю!

– Обезоружить? Да он и так уже давно обезоружен, но он сию же минуту найдет себе оружие на поле битвы! Но делать нечего; надо его отпустить! Отпусти его, Джеп! – приказал я.

– Больно жалко, мистер Корни! – запротестовал негр, не желая лишиться своего военного трофея.

– Ну, нечего рассуждать: ты нас всех задерживаешь, развяжи его и отпусти!

Джеп принялся медленно развязывать. Дирк, Гурт и онондаго уже сели в лодку, а я занес ногу, как услышал за собой сильные удары, словно кого-то бьют по спине; оглянувшись, я увидел, что Джеп концом веревки, которой был связан его пленник, хлестал несчастного по спине так, что сквозь кожу выступила кровь. Индеец стоял неподвижно, не издавая ни малейшего звука, высокий, стройный и спокойный, как ствол молодой сосны. Возмущенный этим поступком, я отшвырнул негра в сторону, собственноручно перерезал связанную веревку на пленнике и, насильно втолкнув Джепа в лодку, сел сам, и лодка наша отчалила.