Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

Никогда я не забуду этой ночи. Все мы были измучены, один Сускезус работал веслом; даже Джеп, как завалился на дно лодки, так и заснул как убитый.

Было около девяти часов вечера, когда мы отчалили от берега и поплыли вдоль восточного берега озера; уже больше чем пятьсот судов разного размера шли без всякого порядка, направляясь к форту Вилльям-Генри. Ночь была безлунная, темная, только кое-где светились робкие звездочки между тучами. Целые вереницы судов шли одним путем, шли медленно, точно в похоронной процессии; усталые солдаты едва шевелили веслами. Сотни и тысячи людей были кругом, и нигде не слышно было человеческого голоса. Только когда нам приходилось проходить мимо транспортов, на которых везли раненых, до нас доносились стоны и вопли этих несчастных, протяжные, монотонные, раздирающие душу.

После нескольких часов плавания мы разбудили Джепа и заставили его сменить Сускезуса. Мы все трое тоже время от времени брались за весла, затем дремали от усталости и снова сидели молча. Наконец мы достигли узкого пролива, соединяющего Верхнее озеро с Нижним, где рассеяно такое множество островков и где суда так близко проходили друг от друга, что можно было держаться за борт ближайшего из них.

– Эй! Кто там в лодке из коры? – крикнул вдруг офицер, стоявший на носу этого судна.

– Мы, волонтеры, прибывшие для того, чтобы стать под начальство майора Бельстрода! Не можете ли вы нам сказать, где он находится в настоящее время? Мы не могли после отступления разыскать даже его полк!

– Бедняга Бельстрод! Я видел, как его отнесли в арьергард! Да, теперь он долго не сможет ни ходить, ни верхом ездить, если только вообще удастся сохранить ему ногу. Его отправили на первом судне, которое шло на ту сторону, а там он намеревался приказать отнести его в дом одного из своих друзей и там лечить свою рану, миновав летучий санитарный отряд и походные лазареты. Ну а мне, вероятно, придется расстаться с этой рукой, как только мы высадимся в форте Вилльям-Генри, и когда я избавлюсь от нее, то охотно составил бы Бельстроду компанию, потому что этот человек всегда умеет найти себе уютное местечко. Простите, что задержал, господа, ваша лодка ввела меня в заблуждение: я хотел убедиться, не выслеживают ли нас неприятельские шпионы.

Итак, Бельстрод заставил перевезти себя в Равенснест, где мог рассчитывать на более радушный прием, на лучший и более заботливый уход? Признаюсь, я в душе позавидовал ему, я пожалел, что не был серьезно ранен, чтобы, подобно ему, иметь право вернуться к Аннеке и позволить ей ухаживать за мной.

Мы шли значительно быстрее больших судов и поэтому опережали их одно за другим. На носу одного из них стоял офицер, еще молодой, и зорко наблюдал за нашей лодкой.

– Куда вы так спешите? – крикнул он нам. – Или вы боитесь, что кто-нибудь раньше вас успеет принести дурные вести?

– Вы ошибаетесь, сударь! Мы совсем не хотим быть первыми вестниками неудачи нашего оружия: мы – добрые патриоты!

– Да, неудача! Теперь я вижу, что вы патриоты! Не правда ли, господа, какой приятный денек мы прожили сегодня?

– Наши войска показали большую стойкость и мужество, и хотя мы были просто волонтерами, но можем это засвидетельствовать перед целым светом.

– А, эти господа были волонтерами! – воскликнул офицер, почтительно раскланиваясь. – Я никак не думал, что имею честь разговаривать с волонтерами. Так, значит, вы добровольно принимали участие в этом бою?! Ну, про себя я не могу сказать того же! Расчудесные вещи вы теперь сможете рассказать дома, сидя у очага!

– Да, сумеем рассказать о геройской храбрости шотландских горцев, так как видели, как они дрались и умирали рядом с нами!

– В самом деле?! Вы были возле этих молодцов? – воскликнул офицер, моментально изменив тон. – Могу ли спросить ваши имена?

Я назвал ему наши имена и сказал, что мы приятели Бельстрода, хотевшие присоединиться к его полку.

– Не вы ли были возле Гоу в то время, когда его убили? Да? Надеюсь, мы с вами ближе познакомимся; поверьте, капитан Чарлз Ли будет очень рад пожать вам руку, как только мы вернемся в лагерь!

В этот момент Сускезус сильным ударом весла вогнал лодку в берег одного из островков и положил конец нашему разговору. Скользя, как змея, между мелкими островками, наша маленькая лодка быстро уходила вперед, и вскоре он высадил нас на том самом месте, где пять дней тому назад мы сели в его лодку.

Привязав свою лодку, чтобы ее не унесло, индеец повел нас на ту самую скалистую возвышенность, где мы тогда ночевали. Когда мы добрались до вершины, было приблизительно то самое время перед восходом, в которое пять дней тому назад меня здесь разбудил онондаго, и открывающаяся теперь отсюда панорама была почти та же, но впечатление, вызываемое ею, было совсем иное. Как и тогда, до тысячи судов виднелись на гладкой поверхности озера вплоть до мыса у форта Вилльям-Генри. Но эта бесконечная вереница судов шла теперь вразброд, без всякого порядка, без музыки, как тогда, без весело развевающихся знамен; глядя на эти черные точки, я невольно представил себе весь этот ужас, все страдания, разбитые надежды и разочарования, какие теперь отражались на лицах всех этих людей, плывших на этих судах.

Еще неделю тому назад имя Аберкромби было у всех на устах; его хвалили, превозносили, от него многого ждали, и нескольких часов было достаточно, чтобы свергнуть этого кумира с пьедестала. Те, кто усерднее всех угождали ему, теперь первые кидали в него комья грязи. Люди, обманутые в своих ожиданиях, никогда не бывают справедливы. А между тем Аберкромби не был ни глуп, ни бесталантен, ни фанфарон; он имел только несчастье не знать, как следует вести войну в этой стране. Вскоре он был отозван, и в Америке о нем больше не было слышно.

Придя на вершину скалистой возвышенности, онондаго приказал Джепу развести большой костер, а сам принес из потайного местечка кое-какие запасы, из которых можно было приготовить на всех сытный завтрак. Так как все мы ничего не ели со вчерашнего утра, то очень обрадовались этому завтраку, а утолив голод, стали совещаться, что нам теперь делать, идти прямо в Равенснест или раньше зайти в Мусридж и посмотреть, что там делается.

– Опасаться преследования со стороны французов нечего, – сказал я, – так как все их суда на другой стороне озера, а состояние страны то же, что и до ухода армии!

– Во всяком случае, нужно спросить совета индейца! – сказал Дирк.

– Чернокожий сделал глупость! – сказал вместо ответа онондаго.

– Что я такое сделал, красный черт? – накинулся на Сускезуса Джеп, питавший, как и всякий негр, прирожденную антипатию ко всем индейцам, на что последние отвечали нескрываемым презрением к черной расе. – Что я такого сделал, что ты так говоришь в присутствии моего господина?