Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

– Как? Дамы? Неужели они решаются скатываться с гор таким образом?

– Да, почему же нет? Это очень весело, особенно в лунные ночи! Смотрите, вот и капитан Маузон, всеми уважаемый и не слишком юный офицер, готовится скатиться вниз! Садитесь за даму и предоставьте все остальное мне!

Отказать не было возможности, я сел; в одну секунду Гурт стоял за моей спиной, и с захватывающей дух быстротой мы понеслись вниз. Признаюсь, при этом я испытывал живейшее удовольствие и, кроме него, не думал ни о чем. Мы благополучно пронеслись вдоль всей улицы, и на нашем пути почтенные люди кричали: «Браво, Гурт! Молодчина, Тэн-Эйк!» По-видимому, все в городе его знали и все любили; в тот момент, когда мы заворачивали за церковь, желая прокатиться еще дальше, до самой набережной, нам навстречу выехал откуда-то экипаж, запряженный парой горячих лошадей; была минута, когда я был уверен, что мы несемся прямо под ноги этим рысакам. Но Гурт, заметив опасность вовремя, сильным толчком заставил наши саночки описать круг, причем мы оба вылетели на снег и покатились друг за другом под гору. Спустя минуту, вывалявшись в снегу, мы вскочили на ноги как раз перед экипажем, который кучеру удалось остановить вовремя, чтобы избежать несчастья. Каков же был мой ужас, когда я увидел, что в экипаже сидела Аннеке Мордаунт и Мэри Уаллас, а негр, их возница, хохотал без удержу, глядя на нас.

– Мистер Литтлпейдж! – невольно воскликнула Аннеке.

– Мистер Гурт Тэн-Эйк! – вырвалось и у Мэри Уаллас восклицание, полное упрека.

– К вашим услугам, как всегда! – отозвался неугомонный весельчак. – Не подумайте, пожалуйста, что виной тому была моя неловкость! Нет, это вина шалопая мальчишки, который должен стоять на углу улицы и предупреждать о выезде экипажа; он куда-то сбежал со своего поста. Пусть только одна из вас, mesdames, согласится сделать мне честь скатиться на моих саночках, и я клянусь своей честью, что скачу ее с быстротой ветра, не помяв ни одной ленточки!

Мэри Уаллас ничего на это не ответила, но Аннеке ответила за нее с большей живостью, чем я от нее ожидал.

– Нет, мистер Тэн-Эйк, – сказала она, – когда Мэри и мне придет фантазия превратиться вновь в девочек-подростков, то мы обратимся к маленьким мальчуганам, которым приличествует эта забава, а не к взрослым людям, которым пора бы и забыть о ней. Помпей, поезжай домой! – добавила она, обращаясь к негру-кучеру, и, кивнув довольно холодно головкой в нашу сторону, обе дамы скрылись с наших глаз.

Будь они уроженками Олбани, они, конечно, позабавились бы нашим приключением, но они были нью-йоркскими дамами и совершенно иначе смотрели на вещи. Нам ничего не оставалось, как почтительно поклониться и молчать.

– Нет, вы только посмотрите, мистер Литтлпейдж, – возмутился Гурт, – ведь это, пожалуй, на целую неделю хватит холодных взглядов и безмолвной укоризны! А за что? За то, что я всего на каких-нибудь четыре года старше того возраста, в котором, по их мнению, это удовольствие позволительно! А вам который год, можно спросить?

– Мне только что исполнился двадцать один год! – сказал я. – Лучше бы я был грудным ребенком!

– Ну, уж это вы через край хватили, мой милый! Достаточно было бы стать школьником. Но не будем унывать! Я люблю веселиться и не раз говорил это самой мисс Уаллас, и знаете, что она мне на это ответила? Что следует в известном возрасте быть более серьезным и думать о благе своей родины. Но ведь можно и о родине думать, и с гор кататься. Если можно, не роняя своего достоинства, бегать на коньках, то почему нельзя кататься с гор? Но она прочла мне по этому случаю целую проповедь!

– Что же, это добрый знак, – заметил я, – наставления читают только тем, кем интересуются!

– В самом деле?! А мне это и в голову не пришло! Подумайте, мисс Мэри еще говорит мне, что такому человеку, как я, стыдно сидеть сложа руки, когда кругом дерутся, то есть воюют. Как вам кажется, естественно ли со стороны молодой девушки желать, чтобы ее возлюбленный подставлял грудь под пули?

– Благодарите Бога за то, что вами занимаются, Гурт! Но мне пора домой, меня ждет мистер Вордэн: я обещал вернуться к шести часам!

Почти у дверей нашей гостиницы я встретил Дирка, сияющего и счастливого.

– Я только что видел Аннеке и Мэри Уаллас, – сказал он, – и они остановились, чтобы поговорить со мной. Мордаунты устроились здесь своим хозяйством и рассчитывают пробыть здесь до половины лета. Нас ждут в любой день к обеду, потому что после истории со львом ты там стал общим любимцем!

– Так мисс Аннеке тебе сказала, что она рада будет видеть нас с тобой у себя, как прежде?

– Ну конечно! Я могу повторить тебе слово в слово то, что она сказала: «Кузен Дирк, всегда, когда вам будет угодно, я буду рада вас видеть у нас и надеюсь, что вы приведете к нам и вашего священника, о котором вы мне рассказывали!»

– А о Язоне Ньюкеме или Корни Литтлпейдже мисс Аннеке ни разу не упомянула? Мое имя не было произнесено в разговоре? – встревоженным голосом осведомился я.

– Нет, я много раз упоминал о тебе в разговоре; я рассказал ей, как ты выгодно продал все, что твой отец поручил тебе продать, и вообще мы очень много говорили о тебе!

– Прекрасно, но какая-нибудь из барышень говорила что-нибудь обо мне?

– Ах да! Теперь припомнил, что Аннеке сказала что-то такое, чего я не понял, она сказала так: «Я видела мистера Литтлпейджа, он как будто вырос с тех пор, как я его не видала, он скоро будет настоящим мужчиной…» Понимаешь ты это, Корни?

– Да, понимаю, Дирк, понимаю! Я не рад даже, что попал в Олбани! Но посмотри, бога ради, что я вижу! Ведь это наш Язон!

Действительно, в этот самый момент мимо нас на санях пронесся мистер Ньюкем в своем яблочно-зеленом фраке, широко расставив ноги в пестрых чулках и башмаках с большими серебряными пряжками.

– А ведь это, вероятно, очень весело, Корни, – сказал Дирк, – мне положительно хочется попросить у него салазки и скатиться самому раз-два с горы!

– Сделай это, Дирк, и тогда тебе не видать мисс Аннеке как своих ушей! Она не любит, чтобы взрослые мужчины забавлялись, как дети!

Дирк широко раскрыл глаза, но не сказал ни слова. Мы застали старика Вордэна в превосходном настроении духа; он сообщил, что познакомился с несколькими английскими офицерами и получил много приглашений, поздравил меня с успешной продажей и вообще был доволен собой и другими.

В назначенное время Гурт явился за нами, как обещал, и по пути стал знакомить нас с тем обществом, в которое готовился нас ввести.

– Наша компания состоит из самых милых, веселых и порядочных молодых людей города, собираемся мы обыкновенно раза два в месяц у одного милого старого холостяка по имени Ван-Брюнт, весьма сведущего в вопросах религии и большого охотника побеседовать на эту тему! – говорил мой новый знакомый.