Исаак Ландауэр - Параметры поиска
- Название:Параметры поиска
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-98862-228-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Исаак Ландауэр - Параметры поиска краткое содержание
Стремительное развитие сюжета, реализм сцен и образов главных героев не оставляют равнодушным, а актуальный диалог, острая полемика автора и читателя на страницах романа стали отличительной особенностью произведения.
Параметры поиска - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– По-моему, ты и сам далеко не всегда силён в том, что полагаешь умением донести свою мысль. Можно как-нибудь обойтись без глубокомысленных многоточий, мы тут, знаете ли, Ваше Благородие, народ темный, простой, цезарские обороты усваиваем весьма посредственно.
– Вижу, – то ли в шутку, то ли серьёзно ответил Николай. – Попробую разжевать. По-настоящему чувствовать красоту можно лишь в последние мгновения перед тем, как всё закончится. Отсюда яростное наслаждение жизнью у приговорённых к казни, чувство неповторимой красоты последних минут, когда мир настолько прекрасен, что невозможно даже близко описать великолепие бытия. И у меня такое ощущение, что ты себе виселицу-то уже приготовил, хотя и сам, может, ещё того не осознал. Так вот когда ты на эшафот этот входить будешь, надеюсь, конечно, что в каком-нибудь не окончательно фатальном сугубо переносном смысле, я хочу тебя на него проводить и чтобы ты со мной ощущениями поделился. Такой вот невинный, хотя и, признаться, живейший интерес. Тяга к познанию, так сказать.
– Насчёт невинного вот только покривил всё той же душой оратор, – улыбнулся Андрей. – Сдаётся мне, что чем натуральнее будет лобное место, тем достовернее эксперимент – с точки зрения естествоиспытателя нормальная логика, я не обижаюсь.
– Вот и замечательно. Тем более что подталкивать в пропасть не стану, обещаю и торжественно клянусь. А теперь хватит болтовни, предлагаю пожрать что-нибудь. Точнее даже не что-нибудь, а самый настоящий шашлык из сёмги, что я предусмотрительно захватил с собой. У тебя же тут шаром покати, кроме гречки отродясь ничего не водилось, удивляюсь, как на такой диете в памятник не боишься превратиться. Дрова-то есть у тебя или какие обрезки стройматериалов? Мангал я тебе тоже в подарок купил, обездоленный ты наш.
– От той же, не побоюсь этого слова, вышеуказанной души, благодарю покорно. Дрова есть, сухая берёза, жаловаться не приходится.
– Видишь, как быстро схватываешь. Говорить – это искусство, и наше счастье, что немногие это понимают. Слово – та же глина, умелый скульптор заделает из неё что угодно, а талантливый сотворит шедевр, за который не жалко будет при случае и умереть. Но это уже другая история, у нас на повестке дня обед. И ещё – французское красное, или тебе, как затворнику и скитнику, не положено?
– Отнюдь. В разумных пределах, естественно.
– Ох, уж эти святоши, лишним бокалом хорошего Бордо он боится оскверниться. Запомни, глубокоуважаемый монах, вино есть напиток особенный, с большой приятной на вкус буквы, не говоря уже про весьма продуктивное состояние потом. Все сколько-нибудь порядочные решения в этой жизни принимаются исключительно по пьяни, хотя предпочтительнее всё же лёгкой, и твой танец с саблями, простите, с шестом, – тому лишнее подтверждение. Посему объявляю с сегодняшнего дня открытой традицию как минимум раз в две-три недели питаться добычей норвежских рыбаков и запивать её творениями опять же вышеуказанных галлов, иначе твоя дыра станет абсолютно невыносимой. Тайная вечеря в узком кругу с регулярностью опостылевшего семейного секса. Возражения по существу будут?
– Да нет. Пусть так, тем более, если без этого нельзя.
– Не нельзя, а невозможно. Два принципиально разных понятия, в данном конкретном притянутом мной за уши контексте. Итого имеем в наличии урок первый, за который, как и положено любимому ученику, следует отблагодарить способного педагога, так что дуй собирать мангал и разжигать эту свою вопиюще сухую есенинскую благодать, ибо мои собственные походные навыки ограничиваются умением избегать любого физического труда. Хотя нашампурить, думаю, смогу.
Андрей, и сам вчерашний горожанин, за считанные недели успешно освоил азы науки о домашнем хозяйстве, а потому легко справился с возложенной на него ответственной миссией задолго до того, как его товарищ смог нанизать большие сочные куски. Стараясь не запачкать руки, он придавливал их к разделочной доске вилкой, пытаясь затем с расторопностью олимпийца-фехтовальщика проткнуть податливый продукт шампуром, в результате чего аппетитный лосось стремительно превращался в истыканное, потерявшее структуру непривлекательное месиво, частично, к тому же, побывавшее уже на полу. Не в силах дольше наблюдать страдание то ли повара, то ли блюда, Андрей шутя отпихнул традиционно бестолкового вне ресторанных стен москвича и тем спас рисковавшее уже сделаться безнадежным положение.
Он вообще обладал весьма полезной чертой характера – умел быстро распознавать и не менее быстро впитывать всё хорошее, что попадалось ему на жизненном пути. Обычно человек слишком уверен в собственной исключительности, чтобы всерьёз признать за кем-то наличие качеств, которые следует перенять в ущерб столь яркой индивидуальности своего я. Андрей же делал это легко, будто осваивая новый вид спорта или полезный навык, что, добавляя желанную пластику и сноровку, не затрагивало личность как таковую. На первый взгляд, нехитрый маневр, но признавать за собой очевидное несовершенство и в то же время уметь сохранить внутри стержень удаётся действительно нечасто. Он собирал с миру по нитке, но по нитке лучшей, а потому и рубаха получалась что надо. У Николая можно было позаимствовать исключительную эрудицию и закономерную в этом случае почти безграничную самоуверенность, оставив без внимания чванливость, барство и презрительное отношение ко всем, кто глупее его, а именно – остальному человечеству. Всякий рукастый деревенский мастак учил его не менее полезной истине: нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить или хотя бы минимизировать до приемлемой степени её негативные последствия. Попутно со временем прививалось и здоровое пренебрежение сугубо медицинской стороной всякого насущного вопроса: хотя и разучившись пахать и сеять, народ не забыл о пользе бани, мёда, водки с перцем, будоражащего кровь лёгкого дружеского мордобоя и иных средствах борьбы с немногочисленными сельскими неурядицами или даже хворями. Здоровый физический труд, вынужденная по случаю невысоких доходов диета из наполовину домашних продуктов, соседство с природой и вследствие этого более здоровое восприятие действительности формировали особенное мировоззрение, которое, охотно примиряясь с мелочами, не страдало гибкостью там, где покоились вековые основы устройства русского села. Здесь ещё встречались семьи, где и давно взрослые дети обращались к родителям на «Вы», а авторитет отца был непререкаем, хотя бы и только в границах семейного очага. Теория общественного договора легко пережила и семьдесят лет коммунистического эксперимента, в чём Андрей имел возможность убедиться на личном опыте. В деревне не было воровства, дома запирались только на ночь, и какое-либо «заимствование» допускалось лишь в кругу молодёжи, когда дело касалось старых мотоциклов, велосипедов и прочей рухляди. Криминал также ограничивался внутрисемейными разборами полётов, чаще между родственниками во время масштабных свадебных попоек, но на улицы не выходил. И всё же наиболее характерным подтверждением неискоренимости круговой поруки был один незначительный, на первый взгляд, факт: жители могли похвастаться круглогодичным водопроводом, а насосная станция, соответственно, – вполне современным импортным оборудованием ценой никак не меньше тысячи долларов. Даже и проданная с дисконтом любому страждущему домовладельцу из приезжих москвичей, она обеспечила бы всякому предприимчивому алкоголику, коих в округе была масса, тысяч десять-пятнадцать чистого дохода, читай, пару летних месяцев непрекращающегося запоя в объятиях жаркого июльского солнца, но вот уже много лет как отдельно стоящее здание, лишённое замка и какого-либо пригляда, исправно подавало Н2О, вопреки нетленному карамзинскому «воруют». Именно в этой глуши, если и не лишённой абсолютно, то испытывавшей весьма ограниченное влияние развращающей массовой культуры нового тысячелетия, Андрей впервые осознал, что его страна обладает далеко не ярко выраженной, но, тем не менее, бесспорной национальной идентичностью. На самом деле давно похороненный, как казалось, на страницах соответствующей литературы характер жил, принимая подчас гротескные, а то и вовсе уродливые формы, но всё-таки, несмотря ни на что, он существовал. Приоритеты менялись, но ценности были всё те же, избыток энергии, не находя себе применения среди размеренного предсказуемого существования, выливался в тянувшиеся годами соседские противостояния, яростные попойки и отчаянные, рождённые случайными порывами решения. Когда историческая миссия народа – не взирая на потери, кроить из нищих полуголодных крестьян историю Евразии, ему трудно усидеть на месте в отсутствие очередной задачи планетарного масштаба. Наши офицеры редко умеют воевать, зато умирать, с остервенением цепляясь за клочок бесполезной, отродясь не паханой земли, могут получше японских камикадзе. Так стоит ли удивляться, что, разбросанные по дальним гарнизонам, они лишь борются со скукой в меру скромных возможностей военной машины, то есть спиваются, попутно обкрадывая солдат, родную часть и лично горячо любимое министерство обороны. Когда императив – это «жизнь за царя», а война – естественное состояние целой нации, трудно смириться с мыслью, что рыбалка на ближайшие десятилетия останется наиболее ярким по силе эмоций времяпрепровождением.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: