Исаак Ландауэр - Параметры поиска

– Но ведь какое-то старшинство он за собой предполагал.

– Только в виде закономерного торжества мудрости над серостью. Иначе не въехал бы на осле в Иерусалим, таким образом лишний раз подчёркивая равенство с остальными. И получается, что сын бога мог ошибаться и иметь слабости, а наши дражайшие священнослужители все как один непогрешимы: попробуй усомниться в том, что он говорит, и богомольные старушки тебя враз пинками из церкви выгонят. По их представлениям выходит, что врата рая откроются лишь перед слабым, безвольным, не имеющим собственного мнения необразованным коптителем неба, который всю жизнь ничего полезного делал, а только башкой в полу дыры пробивал. Кому как, а вот лично меня перспектива в такой компании провести остаток вечности абсолютно не прельщает, и совесть вместе со здравым смыслом мне подсказывают, что если искать, то уж точно не здесь.

– Всё это замечательно, вот только как бы ты умом не тронулся от таких размышлений наедине с самим собой.

– Ещё один парадокс, который меня очень умиляет: верить в утверждённую официальным культом загробную жизнь, когда тебе на пальцах объяснили, что ты часть биосферы и произошёл от обезьяны, считается нормальным, а выйди пройдись голым по улице, так тут же накачают барбитуратами и упекут в палату с глаз подальше. Если честно, меня больше всего удивляет, как мы вообще пришли к столь уродливой форме общественного устройства. Те же древние греки, которых ты так уважаешь, или римляне хоть по-настоящему удовольствие получать умели, а у нас, с одной стороны, духовности никакой, а с другой – надуманная мораль подпирает: моногамия, семья, уважение и статус добропорядочного гражданина. Да это мы как раз в дурдоме и живём, тыкая из-за решётки пальцем в редких прохожих.

– Эх, с твоей энергией нам бы взять да побороться со всем этим вопиющим лицемерием, – развеселился Николай. – Понабрали бы баб, ты бы им за недельку-другую промыл основательно мозги, и как бы мило стали мы время проводить.

– Неужели тебе действительно этого хочется?

– Как знать. Соблазнительно всё-таки.

– А ко мне тогда что пристал, – усмехнулся Андрей.

– Тоже соблазнительно. Я ведь работаю сразу по двум направлениям: здесь ищу спасения души, там, – он махнул в сторону, по-видимому, города, – не забываю и о позывах бренной плоти. Вариант с виду беспроигрышный, хотя иногда, как говорится, терзают некоторые сомнения.

– По-моему, зря. Никто доподлинно пути того не знает, может, ты ещё умнее всех окажешься.

– Хотелось бы верить. А теперь, милый ты мой скитник, наливай свой чёртов чай, раз ничего другого в ентой обители употреблять не приличествует: хоть какое-то, а удовольствие. Кстати, я привёз немного сладенького, пока ты сдуру поститься на начал, – и, выложив на стол нехитрый набор из вафельного торта, зефира и пастилы, Николай стал картинно потирать руки в предвкушении трапезы. – Как, расскажи кстати, алкашня твоя поживает, всё таскается на исповедь?

– Приходят иногда. Понятно, когда выпить не на что, но и на том спасибо. Хотя и трудновато понимать такую речь, но послушать часто бывает очень полезно. Это старшее поколение богато интересными судьбами, которых среди наших ровесников не встретишь. Порой искренне удивляешься: человек прошёл через такое, пережил то, что нам с тобой и не снилось, а всё для того, чтобы превратиться в запойного пьяницу. Мне почему-то всегда казалось, что чем больше выпало испытаний, тем ценнее будет казаться оставшаяся жизнь, а здесь как раз наоборот: огонь, воды, медные трубы, а в финале – всё равно бутылка.

– Может, именно оттого, что скучно после буйных страстей переквалифицироваться в тихих обывателей?

– Как знать, может, это их особый путь.

– Ты уж совсем не увлекайся, что тут особенного: бельмы залил с утра и день свободен.

– Предположим. Но посмотри с другой стороны. Здесь, на свежем воздухе, натуральной пище и последний алкаш запросто протянет лет так до пятидесяти. То есть начни он пить, скажем, в тринадцать, выходит почти сорок лет первосортного удовольствия, а на другой чаше весов – лишние пара десятков годов, из которых половина старческое прозябание. Красавица-жена, умные дети, которыми можно гордиться, благоустроенный дом – это всё не про него, так уж судьба распорядилась. И не умнее ли в таком случае прожить яркую, хотя и чуть более короткую жизнь, чем коротать бесконечные дни перед телевизором, наблюдая, как твоя старуха закатывает банки с огурцами для прожорливых внуков? Опять же какой силы эмоции: каждое утро в прямом смысле возрождаться с первым стаканом, который насильно впихиваешь в себя наперекор рвотным позывам, и это ещё в случае, если стакан такой есть. Эти несколько минут, когда боль и депрессия переходят в восторг, и уже маячит впереди целый день, без забот и размышлений, наполненный лишь радостью и весельем, пусть бы и пришлось иногда малость поработать. Какие тут женщины, тщеславие и прочая белиберда, они ведь по-настоящему счастливы. Мне последнее время кажется, что я их будто бы развращаю, забиваю голову чем-то совершенно лишним, ненужным, в то время как они уже достигли той самой гармонии, которая мне ещё даже не мерещилась.

– Иногда ты как ребёнок, честное слово, – похрустывая тортом, улыбался Николай. – Чего уж там, давай сразу по вене тогда или лучше дуй в Бирму до скончания века на берегу моря опиум курить: такая нирвана, что никакой бог не страшен, а о смерти вообще думать забудешь. У вас, новоявленных интеллектуалов, всё одно: начнёте с самопознания, а кончить норовите овощем под пальмой в гамаке. Зато уж точно как положено: никаких страстей и ежедневное истязание плоти наркотиками всех мастей, неровен час, словив передоз, по правую руку от Будды и сядешь в ихнем пантеоне, чего же ещё желать.

– Я тебе уже говорил, что ты на удивление примитивен? – перенимал Андрей шутливый тон собеседника.

– Не-од-но-крат-но, – изображая на лице отчаянную умственную деятельность, по слогам ответил Николай. – Но всяко поумнее твоих завзятых корешей. На кой ляд тогда вообще изобретать велосипед, давай смастырим здесь статую Диониса из подручных материалов, или я где в запасниках раздобуду Ильича на переделку, шляпу соломенную на плешь и выйдет чистый грек, тем более кто из местных их вживую-то видел, и ну давай хороводы водить и песни горланить. А назовем себя ЖОПА, то есть Жизнерадостное Общество Почитателей Адониса.

– Ты же сказал Диониса, – рассмеялся Андрей.

– Да кто их тут разберет, зато благозвучия хоть отбавляй. Десять заповедей тоже придумаем: умеренное пьянство, распутство только по взаимному согласию, чревоугодие, миролюбие, прелюбодеяние минимум раз в день… нет, пожалуй, хватит и пяти. Жертвоприношения обязательно, пение в голом виде псалмов и, конечно, полигамия, иначе для чего всё затевалось. Тебя сделаем верховным жрецом и дадим титул Брахмапутра, есть, кажется, такая река где-то в Индии. Отвечай, согласен или нет?