Линда Сауле - Самый желтый карандаш

Слева от меня трое парней во главе с темнокожей девушкой устроили импровизированное выступление. Они разучивали какой-то странный танец, двигаясь в ритм, и выглядели очень колоритно, подчеркивая неформальную атмосферу студенческого бара. Я плюхнулась на диван между Ашией и Навидом. Сегодня он был молчалив вопреки обыкновению. Он пил пиво, глядя куда-то в дальнюю стену, испещренную принтами, постерами и граффити. Я ткнула его вбок:

– Yo, what’s up. 37 37 Эй, что с тобой? (англ.)

Он медленно повернулся и грустно посмотрел на меня. Затем сказал:

– Не обращай на меня внимания, сегодня я скучаю по дому.

Навид был родом из Ирана. У него были довольно длинные, курчавые волосы, которые он собирал в густой хвост, смуглая кожа и крупные с поволокой глаза, которые словно грезили наяву о восточной сказке. Казалось, ему было тоскливо находиться в этом пресном мире, где не происходит никаких чудес, нет ярких красок, столь милых сердцу любого восточного человека.

Сын богатых родителей, Навид последние несколько лет был занят тем, что переезжал из города в город, переводился из вуза в вуз. Его обучение походило на разрозненную мозаику, которая никак не желала складываться. Он обучался обувному мастерству в Италии, графическому дизайну в Берлине, ювелирному делу в Израиле, теперь дошел черед и до Лондона и рекламы.

Он не боялся показаться сентиментальным и говорить о своих чувствах. Это был поэт, слова для него были подобны податливому материалу, из них он ткал свои размышления, раскрашивал радостью, унизывал печалью. Ему бы полеживать на вышитой оттоманке и поведывать всем желающим сказания, мистические видения и сны, в которых он видел неведомые миры. Я всегда придерживалась мнения, что реклама – слишком приземленная сфера для такого человека.

– Юна, – окликнула меня Клаудия. – Вы уже что-нибудь придумали на презентацию?

Совсем недавно мы получили финальное годовое задание: придумать собственное рекламное агентство, клиента с брифом и подготовить оригинальную презентацию, которая поразит наших тьюторов и других студентов.

– Да, что-то движется, – ответила я, и бросила взгляд на Ашию и Хенне с Мартином. Так сложилось, что мы оказались с ними в одной команде, и все четверо, после некоторых совещаний, сошлись на том, что наше агентство будет называться “The Rabbit”. Нам всем понравился символ кролика, в нем была скорость, чуткость и милота. Но вот клиента мы пока не придумали.

Выслушав нашу задумку, Клаудиа пришла в восторг и призналась, что очень любит кроликов. Затем она пересказала идею их команды, которая пока находилась в зачаточном состоянии. Мы принялись болтать о процессе обучения и довольно быстро сошлись во мнении, что наши тьюторы не тратят так уж много времени на разъяснение того, как мы должны работать. Подразумевалось, что мы сами найдем решения тех или иных задач, но как – никто не говорил. У нас впереди было еще несколько месяцев занятий, отчитываться о проделанной работе мы должны были регулярно, но сам подход наших преподавателей озадачивал. Да, нас потчевали разнообразной информацией и координировали творческий процесс, но конкретных инструкций не было.

Я слушала одним ухом Клаудию, а другим – ребят, которые обсуждали новости музыкального мира, когда увидела, что к нам направились Силвия и Алан, один из лекторов, мы мало его знали, он приходил к нам раз в две-три недели. Силвия, как обычно, была чем-то озабочена, справившись как у нас дела, она переключилась на старшекрусника, который подошел задать ей какой-то вопрос. Алан же был настроен на беседу с нами. В руках у него была пинта пива, наполовину уже пустая. Это был знак, что он не покинет нас еще как минимум десять минут.

– Как дела? – спросил он всех.

– Алан, помогите нам, мы тут спорим, – выкрикнула Клаудия, чтобы перекричать шум и музыку.

– В чем дело?

– Нам трудно работать, когда мы не знаем, что должны делать, получается, что мы платим деньги за обучение, а вы хотите, чтобы мы сами себя обучали, – на лице Клаудии читалось недовольство. Мне всегда нравилось, что она не боялась показывать своих эмоций.

Вместо ответа Алан рассмеялся, запрокинув голову. Это была его типичная реакция на большинство событий в жизни. Думаю, таким образом он просто брал паузу на обдумывание ответа, а может, все дело было в пиве.

– Хорошая точка зрения, Клаудия, – отсмеявшись, произнес он. – Я могу тебе на это ответить вот что: если я, стоя перед вами на паре… Сколько вас человек на курсе, несколько десятков? Так вот, представьте, я начну вам пошагово диктовать, как реализовать ту или иную идею. Что у нас получится на выходе? Несколько десятков одинаковых решений. А если я скажу вам, что у вас уже есть все необходимое: ваша команда и светлая голова, остальное вы сделаете сами, лучше меня, лучше моих советов, – то на выходе у нас получится несколько уникальных проектов. Мы на рекламном курсе, учиться работать по одному и тому же принципу – смерти подобно. Мы не хотим создавать клонов и не хотим подстраивать ваши идеи под наше видение. Свои проекты вы знаете лучше нас, мы можем только корректировать.

– Да, я понимаю, – протянула Клаудия. – Но все-таки откуда мы узнаем, кто из нас прав, правильно ли мы делаем, не допускаем ли ошибок?

Алан загадочно улыбнулся.

– О своих ошибках вы узнаете позже, когда будете выступать перед публикой. Вот тогда все ваши ошибки будут столь ясны, что никто не укажет на них лучше.

– Но мы не хотим позориться! – вклинилась я.

– Любая презентация – это в какой-то мере позор, – парировал Алан. – А любая работа до презентации – попытка избежать этого позора. Вот поэтому вы и должны работать так, словно от этого зависит ваше будущее. В конце концов, так оно и есть. Вы должны быть находчивыми, создавайте такой продукт, которого от вас никто не ждет. А главное – исследуйте, исследуйте проблему от и до! Вы, кстати, помните историю с тем рекламным агентством и их клиентом, авиалиниями?

– Нет, – ответили мы хором, так как остальные уже присоединились к разговору. Прихлебнув пива, Алан начал:

– Одно небольшое рекламное агентство должно было презентовать идею авиаперевозчику. Это был крупный клиент, заполучить его для любого агентства было большой удачей. Но у них была проблема: от перевозчика вовсю бежали пассажиры, и никто не знал, в чем причина повального отказа от их услуг. В день презентации клиенты, два важных дядьки, приехали в назначенное время в агентство, чтобы посмотреть, что для них подготовили. Их проводили в лобби, предложили чашечку чая и кофе, чтобы они подождали несколько минут, пока идут последние приготовления для презентации. Мужчины расположились в фойе, недовольные от того, что им приходится ожидать. Через десять минут к ним вышли и снова попросили подождать, ссылаясь на техническую неисправность оборудования. Мужчины поджали губы, но все-таки согласились подождать еще. Через некоторое время к ним снова вышли и сказали, что остается подождать всего ничего, каких-то десять минут. В конечном итоге, мужчины, прождав тридцать пять минут, разозлились и встали, собираясь уходить. Они громко возмущались непрофессионализмом рекламного агентства, их неподготовленностью, они поносили всех и вся за то, что потратили свое драгоценное время, чтобы приехать сюда, а их, таких занятых и важных персон, заставили ждать столько времени, да еще и впустую! Все еще выкрикивая проклятья, они направились к двери, угрожая больше никогда не иметь дела с подобными болванами. В эту минуту из дверей показались двое молодых мужчин: копирайтер и арт-директор. Они остановили рассерженных клиентов: