Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

Не в силах стерпеть такое издевательство и глумление над собой и будучи уверен, что перед ним и вправду тот же самый мертвец, которого он уже дважды сбрасывал в Тибр, и что это какой-нибудь из злых духов, упорно его преследующий и потешающийся над ним, он с зажатым в руке железным крюком пошёл по пятам за призраком и, набросившись на него, принялся колотить своим крюком сера Дзамбона по голове, приговаривая: "Ах, бездельник, злодей, неужто ты думаешь, я что ли не знаю, что только сейчас отнёс тебя к Тибру?" И он так усердно тузил его, что бедняга сер Дзамбон, не вынеся губительного града увесистых и беспощадных ударов, отправился вслед за братьями вступить, как говориться, в беседу с Пилатом { 101 101 ...вступить... в беседу с Пилатом. - Выражение, означающее "отправить на тот свет", "убить". }. Взвалив на плечи тело сера Дзамбона, в котором, впрочем, ещё теплилась искорка жизни, крючник бросил его в воды Тибра. Итак, Дзамбон, Бертац и Санти - все трое - самым прискорбным образом окончили свою жизнь. А мадонна Феличета, узнав про случившееся, воспрянула духом, обрадовалась всем сердцем и почувствовала великое облегчение, ибо наконец-то избавилась от стольких горестей и забот и вернула себе свободу, в какой жила прежде.

Сказка Молино пришла к концу, и она до того понравилась дамам, что они никак не могли удержаться от смеха и от её обсуждения. И хотя Синьора неоднократно призывала их помолчать, они, тем не менее, не переставали дружно и громко смеяться. Когда же наконец они смолкли, Синьора приказала Молино предложить загадку на том же наречии. И горя желанием проявить повиновение её воле, он прочитал загадку такого рода:

Если рассказанная Молино сказка понравилась решительно всем, то ещё больше пришлась им по вкусу его хитроумная, впрочем, мрачная и потому устрашающая загадка. И так как никто её не понял как должно, дамы в один голос стали просить Молино дать её толкование на том же наречии, на котором он её прочитал. Увидев, что таково единодушное желание всех и опасаясь, как бы его не сочли скупым и прижимистым в отношении всего, что является его собственностью, свою тёмную загадку Молино разъяснил нижеследующим образом: "Милые дамы, моя загадка ничего иного не означает, как игру в кости. Мёртвая кость, извлечённая из могилы, - это не что иное, как игральная кость, извлечённая из кармана. И когда выпадают тройка, двойка и единица, разве такое очко не возвещает везения? И не добавляет ли оно жара играющим в кости и не прожигают ли дыру в их кошельке? И кто в этой игре часто выигрывал, перестанет ли тот предаваться ей и тогда, когда его начнёт преследовать проигрыш? И не потому ли, что превратности её переменчивы и своевольны? И разве мало волнуется и горячится жадный игрок, который, стремясь неизменно выигрывать, извергает такую страшную брань и такие ужасающие проклятия, что порой не можешь понять, как земля не разверзнется и не поглотит его в свои недра? И сколь бы ему ни везло в игре, не пробуждается ли ото сна петух с бородкой из свисающей плоти и костяным клювом и не разражается ли своим кукареку, дабы тем самым возвестить, что уже полночь и что пора уже отправляться в постель, которая набита гусиными перьями? И когда вы в ней улеглись, не кажется ли вам, что вы погрузились в яму? Так что же вам всё-таки кажется? Но хватит, достаточно".

Весело и дружно смеясь, присутствовавшие прослушали разъяснение замысловатой загадки, и не было никого, кто бы, сидя в своём кресле, не покатывался со смеху. Приказав, чтобы все наконец замолчали, Синьора повернулась лицом к Молино и молвила: "Синьор Антоньо, подобно тому, как утренняя звезда превосходит яркостью все остальные, так и рассказанная вами сказка вкупе со своей загадкой намного возвышается своими достоинствами надо всем, что нам довелось до сих пор услышать". На это Молино ответил: "Похвала, Синьора, которой вы меня дарите, вызвана не моим умением и искусством, но несравненной добротой и благожелательностью, которые неизменно царят в вашем сердце. Но когда бы вам было угодно, чтобы Тревизец поведал нам что-нибудь на деревенском наречии, вы бы испытали, уверен в этом, несравненно большее удовольствие, нежели доставленное вам моей повестью". Синьора, которой очень хотелось послушать Тревизца, сказала: "Синьор Бенедетто, внемлите тому, что говорит ваш Молино. Вы окажете ему дурную услугу, если оставите недоказанным, что он не лжёт, а говорит сущую правду. Итак, суньте руку в сумку у вас на боку, достаньте из неё деревенскую сказку и повеселите ею нас всех". Тревизец, так как ему было неловко и неприятно перебивать дорогу синьоре Ариадне, которой подошла очередь говорить, сначала решительно отказался, но затем, поняв, что от этого столь щекотливого поручения ему всё равно не отбиться, положил начало своему рассказу, говоря так.

Чекато и благополучно скрывается

Вот это да, мадонна хозяюшка и остальное честное общество. Как это по-вашему называется? Не показал ли себя мессер Антоньо молодцом, каких мало? Не сообщил ли он нам расчудесную повесть? Но, пёсья кровь { 102 102 ...пёсья кровь... - итальянское ругательство, проклятие, ср. польское psiakrew. }, если я не приложу всех моих сил добиться такой же чести и для себя. Мы, деревенские, сызмальства привыкли слышать, что важные господа поступают каждый как ему вздумается, всяк на свой лад. Что до меня, то поскольку я - это я и вовсе не знаю грамоте, то скажу, как сказали уже до нас наши предки: "Кто дурно пляшет, тот хорошо развлекает других" { 103 103 Кто дурно пляшет, тот хорошо развлекает других - итальянская поговорка. } Потерпите, если такое произойдёт и со мною. Но не вздумайте, пожалуйста, заподозрить, будто я вымолвил эти слова, желая избавиться от хлопотного поручения сообщить вам повестушку; ведь я нисколечки не боюсь, что не сумею её как следует рассказать: больше того, повестушка, которую мессер Антоньо рассказал нам с таким блеском, что сравниться с ним невозможно, до того подстрекнула и воодушевила меня, что у меня в глазах потемнело, и каждый миг промедления тянется для меня тысячей лет. И может статься, что моя повестушка окажется не менее занятной и смешной, чем сообщённая мессером Антоньо, и в особенности, поскольку я буду рассказывать о занятной уловке одной деревенской женщины, которая здорово околпачила дурня мужа; и если вы станете меня слушать и уделите мне внимание, вы услышите то, что я постараюсь как можно лучше вам изложить.