Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

И так как Дзамбон был хитёр и пронырлив - даром, что горбат и по-деревенски неотёсан - он в короткое время настолько освоился с лавкой и так хорошо изучил своё дело, что хозяин перестал себя утруждать продажей и закупкой товара и положился в этом полностью на Дзамбона, передоверив ему торговлю. Случилось так, что мессеру Амбросу понадобилось отправиться с сукнами на ярмарку в Реканати { 100 100 Реканати - город в Центральной Италии, к северо-востоку от Рима, в провинции Мачерата. }, но, видя, что Дзамбон в своём деле дока и вполне доверяя ему, он отправил его с товаром на ярмарку, а сам остался в Риме присматривать за своей лавкой. Вскоре после отъезда Дзамбона судьба пожелала, чтобы на мессера Амброса напал кровавый понос - хворь, столь тяжёлая и столь страшная, что всего за несколько дней она довела его до могилы. Жена мессера Амброса, которая звалась Феличетой, увидев своего супруга на смертном одре, от великой скорби и душевного потрясения, одолеваемая к тому же воспоминаниями о покойнике и мрачными мыслями об ожидающем её разорении, чуть не протянула ноги сама. Услышав печальную весть о смерти хозяина, Дзамбон поспешил вернуться домой, и такова была милость господня, что он не дал торговле прийти в упадок.

Удостоверившись, что Дзамбон добросовестно трудится, что он старается расширить торговлю, и, прикинув, что со смерти её мужа мессера Амброса миновал уже год, мадонна Феличета, страшась, что может наступить день, когда она лишится Дзамбона и вместе с ним своей суконной торговли, принялась совещаться со своими приятельницами, нужно ли ей вступать в новый брак и если нужно, то выходить ли ей за Дзамбона, старшего приказчика в её лавке, поскольку он долгое время прослужил у её первого мужа и приобрёл опыт в суконной торговле. И так как её приятельницы сочли, что поступить так было бы лучше всего, она справила свадьбу, и мадонна Феличета стала женой Дзамбона, а Дзамбон - мужем мадонны Феличеты. Проникшись гордостью, что поднялся так высоко, что имеет жену и такую славную суконную лавку с хорошим доходом, сер Дзамбон отписал своему отцу, как оказался он в Риме и о выпавшей на его долю великой удаче. Отец, не получивший от него ни одной весточки и ничего не знавший о нем с того самого дня, как он ушёл из дому, тут же умер от радости, но Бертац и Санти были письмом брата немало утешены.

Между тем пришло время, когда мадонне Феличете понадобились новые башмаки, так как старые износились и изорвались, и она обратилась к своему мужу серу Дзамбону с просьбой купить для неё пару обуви. Сер Дзамбон ответил на это, что у него есть другие дела поважнее и что, если её башмаки изорвались, пусть она отнесёт их зашить, подлатать и поставить подмётки. Мадонна Феличета, однако, привыкшая к ласковому и обходительному отношению своего первого мужа, заявила в ответ, что не привыкла носить чиненые и заплатанные старые башмаки и что она хочет, чтобы они были добротные и совсем новые. Тогда сер Дзамбон объяснил, что у него дома было принято отдавать обувь в починку и что он желает, чтобы она сделала то же. И вот между ними вспыхнула ссора, и, так как каждый из них хотел, чтобы последнее слово осталось за ним, сер Дзамбон в конце концов поднял руку и влепил мадонне Феличете такую пощёчину, что та отлетела назад и упала навзничь. Получив затрещину от сера Дзамбона, мадонна Феличета не пожелала смириться с нею и безропотно её претерпеть и принялась поносить мужа оскорбительными словами.

Сочтя, что её бранью затронута его честь, сер Дзамбон принялся - что дальше, тем крепче, - дубасить кулаками жену, пока не заставил бедняжку замолкнуть и выучиться терпению. Миновал летний зной, и наступили холода, и мадонна Феличета попросила у сера Дзамбона шёлку, чтобы покрыть им свою шубу, ибо старая ткань обветшала, и дабы он убедился, что это и вправду так, она принесла шубу, намереваясь показать её мужу. Но сер Дзамбон не пожелал обеспокоить себя и взглянуть на неё и сказал, чтобы она починила её и продолжала носить, так как у него дома не было в заводе позволять себе подобное щегольство. Услыхав эти слова, мадонна Феличета до глубины души возмутилась и заявила, что никоим образом не согласится на это. Но сер Дзамбон сказал ей в ответ, чтобы она прикусила язык и не гневила его, ибо ей будет худо, если она вздумает пойти наперекор его воле. Мадонна Феличета, однако, не оставила его в покое, настаивая на исполнении её просьбы, и оба супруга распалились такой яростью и таким гневом, что ничьи глаза ничего похожего никогда не видели.

В конце концов сер Дзамбон по своему обыкновению принялся тузить жену палкой и устроил ей хорошую шубу, одарив её столькими колотушками, что большего их числа ей было не вынести, после чего оставил её полумёртвой. Увидев, что сер Дзамбон её лютый враг, мадонна Феличета начала во весь голос бранить и клясть день и час, когда впервые заговорила о браке с сером Дзамбоном, и тех, кто ей посоветовал взять его своим мужем, причитая при этом следующим образом: "Так вот как ты со мною обращаешься, негодяй, неблагодарная скотина, мошенник, разбойник, обжора, злодей; вот как ты отплачиваешь и воздаёшь мне за благодеяния, которые я тебе оказала; ведь из ничтожного и жалкого слуги, каким ты был ранее, я сделала тебя полновластным хозяином не только моего имущества, но и собственной особы моей! А ты так со мной обращаешься! Молчи, подлец! За всё, всё я с лихвой тебе отплачу". Слыша, как поток слов, изрыгаемый мадонной Феличетой, становится всё обильней и неистовей, сер Дзамбон отделал её как нельзя лучше. И, получив эту таску, мадонна Феличета дошла до того, что, услышав голос или шаги Дзамбона, начинала трястись, как лист на ветру, и со страху уделывалась по-малому и по-большому.

Миновала зима, и настало лето, и серу Дзамбону понадобилось отлучиться в Болонью как по торговым делам, так и ради того, чтобы получить кое-какие долги с оптовых своих покупателей, и, считая, что его пребывание там окажется достаточно продолжительным, он обратился к мадонне Феличете с такими словами: "Феличета, да будет тебе известно, что у меня есть два брата и оба горбаты, как я, и до того на меня похожи, что нас друг от друга не отличить и, если мы трое не предстанем пред чьим-нибудь взором одновременно, ему ни за что не распознать, кто я, кто они. Так вот, предупреждаю, если им ненароком доведётся попасть в наши места, и они выразят желание осесть в нашем доме, смотри, не вздумай приютить их у нас, ибо они лицемеры, обманщики и мошенники и им ничего не стоит стащить наше добро и бесследно исчезнуть и обвести тебя вокруг пальца, и знай, что если мне станет известно, что ты всё-таки пустила их к нам, быть тебе самой разнесчастной женщиной, какая когда-либо существовала на свете". Произнеся это, сер Дзамбон отбыл. Не успело пройти после его отъезда и десяти дней, как братья сера Дзамбона, Бертац и Санти, добрались до Рима; они столько блуждали по городу, разыскивая сера Дзамбона и расспрашивая о нём, что в конце концов им объяснили, как найти его лавку. Увидев, что лавка сера Дзамбона обширна, хороша и забита сукнами, Бертац и Санти оцепенели от изумления, не будучи в силах понять, каким образом ему удалось за столь короткое время прибрать к рукам столько богатств.