Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

В ответ на это камерарий проговорил: "Проваливай по добру, по здорову, а не то пеняй на себя!" Чимаросто, однако, продолжал настойчиво домогаться, чтобы камерарий его пропустил, по-прежнему утверждая, что ему необходимо переговорить с папой о наиважнейших делах. Услышав, что у Чимаросто дело первостепенной важности, камерарий, подумав, что тот будет щедро награждён папой, договорился с ним об условиях, на которых пропустит его во дворец. Их соглашением предусматривалось, что Чимаросто при своём возвращении вручит камерарию половину того, чем его пожалует папа, и Чимаросто охотно пообещал выполнить это. Направившись дальше, Чимаросто попал во вторую комнату, где сидел ещё один страж - весьма вежливый юноша, который, поднявшись со своего места, вышел ему навстречу и спросил: "Куда ты, приятель?" Чимаросто ответил: "Я хотел бы поговорить с папой". Юноша на это сказал: "Поговорить с ним сейчас невозможно, он занят, и одному богу ведомо, когда у него выдастся свободное время и он сможет с тобою поговорить". "Послушай, - принялся убеждать юношу Чимаросто, - не задерживай меня, ибо уж очень важны дела, о которых я собираюсь рассказать папе".

Когда юноша это услышал, ему пришло в голову то же самое, что подумалось первому камерарию, и он обратился к Чимаросто с такими словами: "Ты хочешь войти, а я хочу половину того, чем тебя пожалует папа". Чимаросто, не колеблясь, ответил, что исполнит его пожелание. Войдя, наконец, в роскошный папский покой, Чимаросто увидел епископа-немца, который стоял в глубине комнаты поодаль от папы, и подойдя к нему, вступил с ним в разговор. Не разумея по-итальянски, епископ говорил то по-немецки, то по-латыни, а Чимаросто, прикидываясь, что говорит по-немецки, отвечал на тарабарском наречии, что приходило ему на язык, как это проделывают шуты. И такова была их беседа, что ни тот, ни другой не понимали друг друга. Прервав разговор с кардиналом, папа сказал ему: "Ну, а ты, слышишь ли то, что я слышу?" Кардинал ответил: "Да, преосвященный отец". Отлично зная множество языков, папа догадался, что Чимаросто морочит епископа; это немало его позабавило, и он от всей души рассмеялся. Однако, желая затянуть эту потеху подольше, он повернулся к Чимаросто спиной, сделав вид, что увлечён беседою с кардиналом.

К величайшему удовольствию папы, Чимаросто ещё долго продолжал разговор с епископом, в котором и тот и другой не понимали ни слова из произносимого собеседником, пока, наконец, не обратился к нему по-латыни, спросив: "Из какого вы города?" Епископ ему ответил: "Я из города Ноны". Тогда Чимаросто сказал: "В таком случае не удивительно, монсиньор, что ни вы не понимаете моей речи, ни я вашей, ведь вы из Ноны, а я из Компьеты" { 132 132 ...вы из Ноны, а я из Компьеты. - Нона - название одного из разделов католического богослужения; этот раздел приходится на время около полудня; компьета (повечерие) - последний раздел католического богослужения после вечерни. }. Услышав находчивый и остроумный ответ Чимаросто, папа и кардинал разразились таким безудержным смехом, что папа едва не вывихнул себе челюсти. Подозвав Чимаросто, папа спросил его, кто он такой, откуда прибыл и что собирается делать. Простёршись ниц и поцеловав ногу святого отца, тот ответил, что он из Брешии, что зовут его Чимаросто и что прибыл сюда из родного города, дабы снискать милость его святейшества. На это папа сказал: "Проси, чего хочешь". - "Двадцать пять плетей, и погорячей, - отвечал Чимаросто, - ничего иного у вашего преосвященства я не прошу". Выслушав столь чудную просьбу, папа немало ей подивился и вдосталь посмеялся. Но Чимаросто упорно стоял на своём и умолял о даровании ему этой милости.

Видя, что он в своём желании непреклонен, и уверившись в его искренности, папа распорядился позвать здоровенного малого и приказал всыпать Чимаросто - и притом не за страх, а за совесть - двадцать пять горячих плетей. Послушный во всём папской воле, малый заставил Чимаросто раздеться донага и, когда тот остался в чём мать родила, взял в руку отменно прочную плеть и приготовился приступить к исполнению отданного папою приказания. Но тут Чимаросто что было мочи закричал: "Остановись, молодец, погоди меня сечь!" Наблюдая нелепое поведение Чимаросто и ещё не зная, что за сим воспоследует, папа корчась от смеха, велел малому повременить с бичеванием, что тот и сделал. А Чимаросто, как был голый, бросился перед папою на колени и, обливаясь слезами, сказал: "Нет ничего на свете, преосвященный отец, что было бы столь же неугодно господу-богу, как нарушение слова. Вот почему я хочу его обязательно соблюсти, буде ваше святейшество не откажется от своего. Я был вынужден обещать двоим из ваших камерариев по половине того, что мне пожалует ваше святейшество. Я ходатайствовал перед вами о двадцати пяти горячих плетях, и вы, по свойственной вам доброте и отзывчивости, меня ими пожаловали.

Итак, отпустите от моего имени двенадцать с половиной плетей одному камерарию и двенадцать с половиной - другому; сделав это, вы исполните мою просьбу, а я - данное мной обещание". Всё ещё не разобравшись, куда клонит Чимаросто, папа спросил: "Что ты хочешь этим сказать?" Чимаросто ответил: "Так как мне не терпелось, святейший отец, проникнуть сюда и предстать пред вашим преосвященством, мне пришлось против воли вступить в соглашение с двумя вашими камерариями и клятвенно обещать им по половине того, чем вы соблаговолите меня пожаловать. Чтобы не нарушить - упаси боже! - слова, мне нужно выплатить каждому из них его долю, и тогда мне самому ничего не останется". Разобравшись, наконец, в чём дело, папа не на шутку вспылил и, распорядившись, чтобы оба камерария явились к нему, приказал раздеть их и высечь в соответствии с обещанием Чимаросто, что и было тотчас исполнено. Но после того, как тот и другой получили по двенадцать плетей, до полных двадцати пяти всё-таки недоставало одной, и папа повелел отпустить тринадцать тому, которого юноша высек последним.

Но тут Чимаросто заметил: "Нет, так не пойдёт, ибо ему достанется больше, чем я обещал". - "Но как же нам поступить?" - отозвался на это замечание папа. Чимаросто ответил: "Прикажите привязать их обоих к одной доске, одного рядом с другим, ягодицами вверх, и пусть молодец огреет их доброю плетью, которая с одинаковой силой вытянет и того и другого и таким образом каждый получит сполна свою долю, а я благодаря этому останусь ни с чем". Уйдя от папы без какого-либо вознаграждения, Чимаросто был встречен целой толпой сановников, прослышавших о его находчивых и бойких речах. Подошёл к нему и один прелат, весельчак и большой охотник до удовольствий, и, вступая с ним в разговор, спросил: "Что нового ты можешь нам рассказать?" Чимаросто, не задумываясь, ответил: "Ничего инего, кроме того, что завтра народ всполошат толки о мире". Прелат, который не мог поверить этому сообщению, да и не было оснований, чтобы он поверил ему, сказал: "Ты и сам не знаешь, что говоришь, ведь папа уже так долго воюет с Францией { 133 133 ...давно воюет с Францией... - Речь идёт о войне, которую Лев X в союзе с миланским герцогом Сфорца и швейцарцами вёл против французского короля Франциска I, притязавшего на Миланское герцогство. }, и до сих пор не было слышно ни полслова о мире".