Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету

— Какой чудный виноградъ! Вы вѣрно сняли его съ вашей шляпки!

— Что же это не не съѣла твоего цыплёнка, моя милая? Какая добрая эта баронесса! Я люблю ей. Какіе прекрасные обѣды она даётъ; не понимаю какъ она можетъ за эти деньги?

— Она была очень-очень добра во мнѣ; я люблю её всѣмъ сердцемъ! вскричала Шарлотта.

— Бѣдняжечка! у насъ у всѣхъ есть свои испытанія, а твои начались, душа моя!

— Да, тётушка.

— Моя милая, когда мы ходили съ твоимъ папа покупать шляпку, мы имѣли большой разговоръ о тебѣ.

— Обо мнѣ, тётушка?

— Онъ не хотѣлъ взять мама, онъ хотѣлъ идти со мной одной. Я догадываюсь, что онъ хочетъ поговорить о тебѣ; и какъ ты думаешь, что онъ сказалъ? Милая моя, ты была слишкомъ здѣсь взволнована. Вы съ своей мама, вѣроятно, будете въ несогласіи нѣсколько времени. Она будетъ таскать тебя по баламъ и вечерамъ и представлять тебѣ изящныхъ кавалеровъ.

— О! я ихъ ненавижу! вскричала Шарлотта.

Бѣдный Гели Уальсингэмъ! чѣмъ онъ заслужилъ ненависть?

— Не мнѣ говорить дочери про мать. Но ты знаешь, у твоей мама своя манера. Она захочетъ, чтобы ты ей повиновалась; она не дастъ тебѣ покоя; она всё будетъ твердить своё. Ты знаешь, какъ она говоритъ о… объ одномъ молодомъ человѣкѣ? Если она увидитъ его, она будетъ съ нимъ груба. Твоя мама можетъ бывать иногда груба — это я должна сказать о моей родной сестрѣ. Пока ты останешься здѣсь…

— О, тётушка! тётушка! не увозите меня отсюда! не увозите меня отсюда! вскричала Шарлотта.

— Милая моя, ты боишься своей старухи-тётки и твоего дядю Мэка, который такъ добръ и всегда любилъ тебя? У маіора Мэк-Гиртера есть своя воля, но я, разумѣется, не намекаю ни на кого. Мы знаемъ какъ удивительно поступилъ одинъ человѣкъ съ вашимъ семействомъ, а съ этимъ человѣкомъ поступили самымъ неблагодарнымъ образомъ, хотя, разумѣется, я не намекаю ни на кого. Если ты отдала свое сердце величайшему благодѣтелю твоего отца, не-уже-ли ты думаешь, что я или дядя Мэкъ будемъ ссориться съ тобою за это? Когда Элиза вышла за Бэйниса, онъ былъ бѣднымъ офицеромъ тогда, моя милая, а у моей сестры не было ни богатства, и красоты: развѣ она, не поступила противъ желанія нашего отца? Но она говорила, что она совершеннолѣтняя, что она можетъ поступать какъ хочетъ, и заставила Бэйниса жениться на себѣ. Почему ты боишься пріѣхать къ намъ, душечка? Ты здѣсь ближе къ одному человѣку, но развѣ ты можешь видѣться съ нимъ? Твоя мама не пуститъ тебя изъ дома, а будетъ слѣдовать за тобою какъ тѣнь. Ты можешь писать къ нему… Не говори мнѣ, дитя! Развѣ я сама не была молода; и когда у Мэка вышли непріятности съ папа, развѣ Мэкъ не писалъ ко мнѣ, хотя онъ терпѣть не можетъ писать письма. Твой бѣдный дѣдушка такъ на меня разсердился разъ, когда нашолъ у меня письмо, что приколотилъ меня своимъ хлыстомъ — меня, взрослую уже дѣвушку!

Шарлотта, у которой былъ превесёлый характеръ, въ другое время расхохоталась бы надъ этимъ признаніемь, но теперь она была слишкомъ взволнована приглашеніемъ тётки оставить Парижъ. Оставить Парижъ! лишиться возможности видѣть своего друга, своего защитника! Если его не было съ нею, то онъ былъ по-крайней-мѣрѣ близь нея — да, всегда близь нея. Въ ту ужасную ночь, когда она была въ отчаяніи, развѣ ея защитникъ не явился выручать её? О! милѣйшій и храбрѣйшій! о нѣжнѣйшій и вѣрнѣйшій!

— Ты меня не слушаешь, бѣдное дитя! сказала тётушка Мэкъ, ласково смотря на племянницу. Послушай еще разъ.

И, сѣвъ на кушетку возлѣ Шарлотты, тётушка Эмили прежде поцаловала полненькія щочки дѣвушки, а потомъ начала шептать ей на ухо,

Никогда никакое лекарство не было такъ дѣйствительно, какъ тотъ чудный бальзамъ который тётушка Эмили вливала въ ухо племянницѣ. Какой нѣжный румянецъ выступилъ на щекахъ, и нѣжныя губки вскричали: „О милая, милая тётушка!“ а потомъ начала цаловать доброе лицо тётки. Когда вы ѣдете? Завтра, тетушка, n'est ce pas? О! z совсѣмъ здорова! Я сейчасъ пойду укладываться, вскричала молодая дѣвушка. — Doucement. Папа знаетъ объ этомъ планѣ. Онъ даже самъ предложилъ его.

— Милый, добрый папа! воскликнула миссъ Шарлотта.

— Но если ты будешь показыватъ большое нетерпѣніе, мама, можетъ быть, не согласится. Сохрани Богъ, чтобы я совѣтовала дочери притворяться, но при настоящихъ обстоятельствахъ, душенька… По-крайней-мѣрѣ я признаюсь, что случилось между Микомъ и мной. Я не боялась хлыста папа! я знала, что онъ не больно прибьётъ. А Бэйнисъ не прибьётъ даже мухи! Онъ очень жалѣетъ о томъ, что надѣлалъ онъ — онъ сказалъ мнѣ это, когда мы выходили изъ лавки. Мы встрѣтили одного человѣка возлѣ Биржи. Какъ онъ былъ грустенъ, но и какъ красивъ. Я поклонилась ему и послала поцалуй рукою. Папа не могъ пожать ему руки, потому-что нёсъ ною старую шляпу. Какая у него большая борода! Онъ походилъ на раненаго льва. «Ахъ, сказала я твоему папа, это вы ранили его, Чарльзъ Бэйнисъ». «Я знаю это, сказалъ твой папа, и не могу спать ночью, а все думаю объ этомъ».

Разъ въ жизни Шарлотта Бэйнисъ была счастлива оттого, что былъ несчастливъ ея отецъ.

Итакъ, генералъ не пожалъ руки Филиппу, но маіоръ Мэк-Гиртеръ подошолъ и подалъ раненому льву свою лапу и сказалъ:

— Мистеръ Фирминъ, радъ васъ видѣть! Если вы когда-нибудь пріѣдете въ Туръ, не забудьте моей жены и меня. Прекрасный день. Больной гораздо лучше! Bon courage!

Вечеромъ Филиппъ писалъ свое письмо въ гостинницѣ, когда маленькій слуга пришолъ къ нему и сказалъ, подмигивая:

— Опять эта дама, мосьё Филиппъ!

— Какая дама? спросилъ нашъ умный корреспондентъ.

— Та старая дама, которая приходила намедни.

— C'est moi, mon ami! вскричалъ знакомый голосъ баронессы. Вотъ письмо, во-первыхъ, но оно не значитъ ничего. Оно было написано прежде важнаго извѣстія, добраго извѣстія!

— Какого добраго извѣстія?

— Черезъ два дня миссъ ѣдетъ въ Туръ съ дядей и тёткой. Она взяли мѣста въ дилижансѣ; они ваши друзья. Папа позволяетъ ей ѣхать. Вотъ ихъ визитная карточка. Поѣзжайте и вы также: они примутъ васъ съ отверзтыми объятіями. Что съ тобою, сынъ мой?

Филиппъ казался необыкновенно грустенъ. Несчастный джентльмэнъ, проживавшій въ Нью-Йоркѣ, прислалъ на него вексель, и онъ отдалъ всё, что у него было, кромѣ четырёхъ франковъ, и долженъ былъ жить въ домѣ до слѣдующаго жалованья.

— У тебя нѣтъ денегъ — я подумала объ этомъ. Посмотри!

И она подала молодому человѣку банковый билетъ.

— Tiens, il embrasse encore cette vieille! сказалъ маленькій слуга. J'aimerai pas èa, moi, par exemple!..

Наша дорогая пріятельница мистриссъ Бэйнисъ страдала отъ одного изъ тѣхъ припадковъ паническаго страха, которые иногда овладѣвали ею, я во время которыхъ она оставалась послушною вассалкою своего мужа. Мы говорили, что когда физіономія Бэйниса имѣла извѣстное выраженіе, жена его знала, что сопротивляться будетъ безполезно. Я полагаю, что онъ имѣлъ это выраженіе, когда объявилъ объ отъѣздѣ Шарлолты ея матери и приказалъ генеральшѣ Бэйнисъ сдѣлалъ необходимыя приготовленія.