Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

— «Теб ѣвсетаки должно быть пріятно, другъ», сказалъ я ему: «знать, что ты всегда былъ для него хорошимъ хозяиномъ».

«Увы!» отв ѣчалъ онъ: «я думалъ такъ, покуда онъ былъ живъ, но теперь думаю иначе. Мн ѣкажется, что для него слишкомъ тяжело было носить меня со вс ѣми моими печалями, и что это-то сократило дни несчастнаго животнаго .. Я боюсь, что мн ѣпридется отв ѣчать за это».

— «Стыдъ всему св ѣту!» сказалъ я самъ себ ѣ: «ежели бы мы любили другъ друга такъ, какъ этотъ б ѣднякъ любилъ своего осла, это было бы недурно.

————

Пишу я исторію вчерашняго дня, не потому, чтобы вчерашній день былъ ч ѣмъ нибудь зам ѣчателенъ, скор ѣе могъ назваться зам ѣчательнымъ, а потому, что давно хот ѣлось мн ѣразсказать задушевную сторону жизни однаго дня. — Богъ одинъ знаетъ, сколько разнообразныхъ, занимательныхъ впечатл ѣній и мыслей, которыя возбуждаютъ эти впечатл ѣнія, хотя темныхъ, неясныхъ, но [не] мен ѣе того понятныхъ душ ѣнашей, проходитъ въ одинъ день. Ежели бы можно было разсказать ихъ такъ, чтобы самъ бы легко читалъ себя и другіе могли читать меня, какъ и я самъ, вышла бы очень поучительная и занимательная книга, и такая, что не достало бы чернилъ на св ѣт ѣнаписать ее и типографчиковъ напечатать. <���С какой стороны ни посмотришь на душу челов ѣческую, везд ѣувидишь безпред ѣльность и начнутся спекулаціи, которымъ конца н ѣтъ, изъ которыхъ ничего не выходитъ и которыхъ я боюсь.> — Къ д ѣлу. —

Всталъ я вчера поздно, въ 10 часовъ безъ четверти, а все отъ того, что легъ позже 12. (Я далъ себ ѣдавно правило не ложиться позже 12 и всетаки въ нед ѣлю раза 3 это со мною случается); впрочемъ есть такія обстоятельства, въ которыхъ я ставлю это не въ преступленіе, а въ вину; обстоятельства эти различны; вчера было вотъ какого рода.

Зд ѣсь прошу извинить, что я скажу, что было третьяго дня; в ѣдь пишутъ романисты ц ѣлыя исторіи о предыдущей генераціи своихъ героевъ.

Я игралъ въ карты; но нисколько не по страсти къ игр ѣ, какъ бы это могло казаться; столько же по страсти къ игр ѣ, сколько тотъ, кто танцуетъ польской по страсти къ прогулк ѣ. Ж. Ж. Руссо въ числ ѣт ѣхъ в ѣщей, которыя онъ предлагалъ и которыхъ никто не принялъ, предлагалъ въ обществ ѣиграть въ бильбоке, для того, чтобы руки были заняты; но этаго мало, нужно, чтобы въ обществ ѣи голова была занята или по крайней м ѣр ѣим ѣла такое занятіе, про которое можно бы было говорить или молчать. — Такое занятіе у насъ и придумано — карты. — Люди стараго в ѣка жалуются, что «нынче разговора вовсе н ѣтъ». Не знаю, какіе были люди въ старомъ в ѣк ѣ(мн ѣкажется, что всегда были такіе же), но разговору и быть никогда не можетъ. Разговоръ, какъ занятіе — это самая глупая выдумка. — Не отъ недостатка ума н ѣтъ разговора, а отъ эгоизма. Всякой хочетъ говорить о себ ѣили о томъ, что его занимаетъ; ежели же одинъ говоритъ, другой слушаетъ, то это не разговоръ, a преподаваніе. Ежели же два челов ѣка и сойдутся, занятые однимъ и т ѣмъ же, то довольно одного третьяго лица, чтобы все д ѣло испортить: онъ вм ѣшается, нужно постараться дать участіе и ему, вотъ и разговоръ къ чорту. —

Бываютъ тоже разговоры между людьми, которые заняты однимъ и никто имъ не м ѣшаетъ, но тутъ еще хуже; каждый говоритъ о томъ же по своей точк ѣзр ѣнія, перенося все на свою точку, м ѣряя по своей м ѣрк ѣ, и ч ѣмъ бол ѣе продолжается разговоръ, т ѣмъ бол ѣе отдаляется одинъ отъ другого, до т ѣхъ поръ пока каждый увидитъ, что онъ уже не разговариваетъ, a пропов ѣдуетъ съ недоступной никому кром ѣнего вольн[о стью], выставляя себя прим ѣромъ, а другой его не слушаетъ и д ѣлаетъ тоже. Катали ли вы яйца на Святой нед ѣл ѣ? Пустите два яйца одинакія по одному лубку, но у каждаго носокъ въ свою сторону. И покатются они сначала по одному направленію, а потомъ каждое въ ту сторону, въ которую носочекъ. Есть въ разговор ѣ, какъ и въ катаньи яицъ, шлюпики, которые катются съ шумомъ и не далеко, есть востроносыя, которыя Богъ в ѣсть куда занесутся; но н ѣтъ двухъ яицъ, исключая шлюпиковъ, которыя бы покотились въ одну сторону. У каждаго свой носокъ.

Я не говорю о т ѣхъ разговорахъ, которые говорятся отъ того, что неприлично было бы не говорить, какъ неприлично было бы быть безъ галстука. Одна сторона думаетъ: в ѣдь вы знаете, что мн ѣникакого д ѣла н ѣтъ до того, о чемъ я говорю, но нужно; а другая: говори, говори, б ѣдняжка — я знаю, что необходимо.

Это уже не разговоръ, а тоже, что черный фракъ, карточки, перчатки — д ѣло приличія. —

Вотъ почему я и говорю, что карты хорошая выдумка. Во время игры можно поговорить тоже и пот ѣшить самолюбіе, сказать крас[н]енькое словц[о], не бывъ обязаны[мъ] продолжать на тотъ же ладъ, какъ въ томъ обществ ѣ, гд ѣтолько разговоръ.

Надо приберегать посл ѣдній зарядъ ума на посл ѣдній кругъ, въ то время, какъ берешься за шляпу: вотъ время разразиться вс ѣмъ запасомъ. Какъ лошадь на призъ. Иначе покажешься бл ѣденъ и б ѣденъ; и я зам ѣчалъ, что люди не только умные, но которые могутъ блеснуть въ св ѣт ѣ, теряли отъ недостатка въ постепенности. Ежели сгоряча, пока не надо ѣло, говоришь, а потомъ отъ скуки не хочется и отв ѣчать, такъ и уйдешь; последнее впечатл ѣніе останется и скажутъ: какъ онъ тяжелъ ... Когда же въ карты играютъ, этаго н ѣтъ. Можно молчать не предосудительно. —

Притомъ же женщины: (молодыя) играютъ, стало быть чего лучше желать, чтобы 2 — 3 часа быть подл ѣтой женщины. — A в ѣдь ежели есть та женщина, этаго за глаза довольно. —

Такъ вотъ, я игралъ въ карты, садился справа, сл ѣва, напротивъ, и везд ѣбыло хорошо.

Такого рода занятіе продолжалось до 12 часовъ безъ четверти. 3 роберта кончились. Отчего эта женщина любитъ меня (какъ бы мн ѣхот ѣлось зд ѣсь поставить точку!) приводить въ зам ѣшательство? И безъ того я уже не свой при ней; то мн ѣкажется, что у меня руки очень нечисты, то сижу я нехорошо, то мучаетъ меня прыщикъ на щек ѣимянно съ ея стороны.

Впрочемъ, кажется, она ни въ чемъ не виновата, а я самъ вс[е]гда не въ своей тарелк ѣсъ людьми, которыхъ я или не люблю или очень люблю. Отчего бы это? Отъ того, что однимъ хочешь показать, что не любишь, а другимъ, что любишь, а показать то, что хочешь, очень трудно. У меня всегда выходитъ навыворотъ; хочешь быть холоденъ, но потомъ кажется это уже слишкомъ, и сд ѣлаешься слишкомъ прив ѣтливъ; съ людьми, которыхъ любишь и любишь хорошо, но мысль, что они могутъ думать, что любишь скверно, — сбиваетъ и д ѣлаешься сухъ и р ѣзокъ.

Она для меня женщина, потому что она им ѣетъ т ѣмилыя качества, которыя ихъ заставляютъ любить, или, лучше, ее любить, потому что я ее люблю; но не потому, чтобы она могла принадлежать мущин ѣ. Это мн ѣвъ голову не приходитъ. У нея дурная привычка ворковаться съ мужемъ при другихъ, но мн ѣи д ѣла до этаго н ѣтъ; мн ѣвсе равно, что она ц ѣловала [бы?] печку или столъ, — она играетъ съ мужемъ, какъ ласточка съ пушкомъ, потому что душа хорошая и отъ этаго веселая. —