Анастас Павлов - Славный мальчишка

— И выдумают же! — пробормотал Личко.

— Так принято на районном собрании. Коста предложил. Травку посеют. Две-три скамейки…

— А дом? Там же собирались построить дом? — спросила тетя Цецка.

— Откуда мне знать, снова отложили со строительством дома. Говорят, будто места мало, что ли. Вот снесут дома Савчовых и Делкиных и построят многоэтажный, кирпичный…

Славный мальчишка закусил нижнюю губу. Скверик? Со скамейками и надписями: «По траве не ходить».

— Эх, как вспомню, что тут было в старое время, — размечтавшись, продолжал дядя Миле. — Помнишь, Цецка? Домишки, дворики… А весной, когда зацветут вишни…

— А грязь забыл?

— Верно, была грязь. Будто клей. Пойдешь в калошах — вернешься без них. На том месте, где сейчас баня, находилось чистое поле. Мы его называли «Полянкой». Сколько там сыграно в футбол! Я даже пальцы на ней сломал. Мяч гоняли босиком, не рвали подметки, как вы теперь.

Дядя Миле налил себе вина, отхлебнул.

— Грязь, говоришь, Цецка. А сейчас что? Камни! И наша улица стала каменной. И эти большие дома, которые отнимают у человека воздух и голубое небо…

— Скорей бы получить в таком каменном квартиру, вырваться из этой тесноты и сырости. Я о другом и не мечтаю, — прервала его тетя Цецка.

— Я тоже! Ради этого целые дни провожу под машинами, ремонтирую их.

— Дядя Миле, а правда, что вы играли в команде «Славия»? — спросил Румен.

— Гу-ур-р! Гу-ур-р!

— Играл. Недолго. На третьем матче сломал ногу. Что с ней там делали врачи — не знаю. Но только срослась она не совсем правильно.

— Это неинтересно, — вмешался Личко. — Ты, отец, расскажи лучше о «Балканском орле».

— А что, стоит! Цеца, подай шкатулку.

Тетя Цецка принесла шкатулку с выжженными на боках рисунками. В ней, казалось, хранилась вся прошлая жизнь дяди Миле. Здесь были старые фотографии, разные свидетельства, квитанции об уплате налогов, блестящая цепочка, туристский значок…

— Не смейте трогать! — строго сказал дядя Миле, отталкивая тянувшиеся к шкатулке руки детворы. — Ах, чтоб тебе! И куда запропастилась эта расписка? Эй, вы, шпингалеты, кто-нибудь рылся в шкатулке? Я же вам говорил — руки тому переломаю! Ага, вот она!

потому что во-он там, у самой школы, уже были одни, которые назвались «Орлами», — начал дядя Миле. — Нашим районом был квартал улицы Балканской. Вот это мой членский билет. Не трожь его, Блажко! А это — расписка о членском взносе. Расписка помер один. Я был кассиром, и первую расписку выдал самому себе.

Членский билет был простой картонкой, сложенной вдвое. На лицевой стороне печатными буквами, уже выцветшими чернилами, было написано: «Спортивный клуб «Балканский орел». Ниже, в середине обложки, нарисован орел. И теперь еще было заметно, что орел скопированный. Губы Райнички дрогнули в улыбке.

— Первые членские билеты мы сделали сами. Потом, когда клуб стал побогаче, отпечатали новые, в настоящей типографии. Тот, второй билет, потерялся в эвакуацию. Где и как — неизвестно.

— Этот дороже! Он настоящий! — сказала Райничка. — Папа, раскрой его, посмотрим, что там внутри.

Дядя Миле посмотрел на нее подозрительно.

— Была у нас и своя канцелярия. И знаешь где, Румен? В сарае, что у вас во дворе. Вы теперь там держите всякий хлам. А в то время в нем жили люди. Был у нас тогда такой паренек, звали его Данчо. Самый старший из нас. Он погиб на фронте в сорок пятом. Золотой парень! Данчо на многие вещи открыл нам глаза. Да-а! — задумчиво произнес дядя Миле. — Всегда так в жизни случается — хорошие люди погибают… Среди вас, нынешних, такого, как он, не найдется. И вовсе не потому, что вы плохие ребята. Не знаю, что в нем было такого, но мы все его как бы старшим братом считали — и все, что он скажет, выполняли беспрекословно. Он и написал нам устав клуба. Вот если бы устав сохранился, мы бы сейчас с вами почитали его. Интересный! Скажешь ругательное слово, целый день с тобой никто не говорит. А вы? Какими словами вы на пустыре обзываете друг друга! Кажется, вся улица от них воняет. И даже эта мелкота — от горшка три вершка — а какие слова употребляет! Я сам слышал…

— Да-а, — оправдывался Блажко. — Они ж меня первые обзывают, и я их…

— А ты им ответь: кто грязное слово скажет, сам себя мажет, — посоветовала Райничка.

— Браво! Будто это не одно и то же. Как говорится: что в лоб, что по лбу. Вот видите, какие вы все. Я одного никак не пойму: вы что, какое-то богатство делите или удовольствие получаете, когда так обзываетесь? Странный народ!

Он раскрыл членский билет. Райничка фыркнула.

С левой стороны билета вдруг глянул бритый наголо паренек с выпученными глазами. Под снимком была смешная подпись, имя, год рождения и должность — кассир. С правой — графы членских взносов и в каждой — две подписи и печать, похожая на круг с подобием орла в середине.

— Тогда мы играли тряпичными мячами. А хотелось иметь настоящий, кожаный. Но у нас его не было. Одному купить такой мяч — не по карману. Так и родился клуб, как союз наших стотинок. Это уже потом мы придумали разные способы для укрепления финансового положения — продавали шоколадки с премиями, устраивали лотереи, давали платные концерты. Ни стотинки не свалилось нам с неба. А стали богачами, миллионерами: купили два футбольных мяча и один волейбольный для девчонок. Они играли в лапту.

— Отец, расскажи-ка о халве, — отозвался Личко.

— Ладно, потом… Собственный инвентарь — совсем другой табак. Раньше только у одного мальчишки был футбольный мяч. Играют две команды. Счет два-два. И вдруг его зовут родители. Мальчишка берет свой мяч и уходит. «Послушай, просим мы его, оставь мяч, дай нам доиграть, не съедим!» Что ты! Ни в какую! Другое дело, когда появились свои мячи. Мальчишки из соседних кварталов увидели, что мы придумали, и тоже создали свои клубы. Тот, что рядом с нами — назвался «Соколом», за «Полянкой» — «Львом», а здесь, по другой стороне улицы — «Ястребом». Устраивали соревнования на первенство всех клубов. С судьей, как большие. И не только в футбол, но и по прыжкам в высоту, в длину. Проводили межквартальную эстафету. Девчонки — в волейбол. Ты чего смеешься, малявка?

— Да как же, тут, в середине печати, вовсе и не орел, а настоящая курица…

Все захохотали. Давно уже еле сдерживались. Засмеялся и дядя Миле.

— Может, и так! Но и эту печать мы сами сделали из куска резины.

— Зачем же сами? Ты же говорил, стали прямо-таки миллионерами? Почему не заказать настоящую печать?

— Ишь, какая умная! Но и мы были не дураки, сообразили сами. Как сейчас помню — в кассе деньги имелись. Отправились в мастерскую, где изготовляли печати. Нам сказали: столько-то будет стоить с орлом, столько-то — без орла. Хорошо, дядя. Выходим на улицу, отошли подальше, чтобы никто не слышал, как совещаемся. Битых два часа толковали. Наконец, решили: пусть этот дядя делает печати другим за такие деньги, а мы свои не в мусоре нашли. Вот потому наш орел и похож на курицу. Но ты над этим не имеешь права смеяться, уважаемая курица!