Василий Ермаков - Мотив

Опять прошли две девушки-студентки в накинутых на белые халаты пальто, возвращался кривоногий старик с выгулянным псом-лайкой, рабочие-оформители вывешивали на том корпусе Первого медицинского института, перед которым пятнадцать минут назад останавливались коричневые «Жигули», полотнище с какими-то призывами.

Вернулись в сквер старушки-гимназистки. Промчалась, завывая сиреной и усиленно работая синей мигалкой, «скорая помощь». Не туда ли, не по маршруту ли двенадцатого троллейбуса она спешит?..

Кусов провел ладонями по одеревеневшему лицу, заглянул в зеркало. Глаза-то какие обалделые, да и весь облик оставляет желать лучшего. Но тоска каким-то таинственным образом разрядилась, пошла на убыль. Надо позвонить Тане. Пусть приедет, что-нибудь сообразим.

Кусов направился в коридор к телефону, но с полпути вернулся. Возникла гнетущая уверенность, что если он позвонит сейчас Татьяне, то совершит какую-то непростительную гнусность. В отношении кого? Да той девушки, которую он оставил в троллейбусе с выражением смертельного шока на застывшем лице.

Но почему, черт возьми, девушка обязательно должна быть убита, да еще в такое время, среди ясного утра, чуть ли не в центре Ленинграда, в троллейбусе, полном пассажиров?.. Ну не в полном. Пассажиров, как помнится, было немного, и все, надо полагать, старушки. Старушки ленинградские вышколены необходимостью ездить по своим делам между часами «пик».

Если девушка и в самом деле убита, то все становится предельно ясным: парень знал, что девушка зайдет в поликлинику и, как бы случайно, оказался в этих краях. В его голове замысел убийства, которое необходимо скрыть. Парень разыгрывает, как по нотам, сцену нечаянной встречи, уговаривает девушку поехать с собой, зная, очевидно, что она не согласится, и подсаживает в троллейбус, но не в первый, а во второй, потому что за посадкой в первый наблюдали старушки-гимназистки и конечно же они могли что-то заметить. В момент посадки девушка была убита, и парень, чтобы не выдать себя, напустил беспечный вид. Но нервы все же не выдержали — вот почему так рванулась машина. И номера залеплены снегом тоже не случайно: маскировка, а если ГАИ придерется, можно сослаться на мальчишек. Все детально продумано, все четко исполнено.

Но чем он убил? Что это за лучик, дважды сверкнувший из кулака парня? Что лучик отражался не лезвием ножа — очевидно. Ключом? Но ключ ведь не нож, его не вонзишь под лопатку, им не проткнешь прочную эластичную кожу шубки.

И вдруг Кусов ощутил, как под левую лопатку его вошло что-то холодное, тонкое и острое. Как игла. А вернее — шило. Да, это было шило: стальное, прекрасно заточенное, ровно такой длины, какая была нужна. Во рту появился привкус крови. Кусова как бы удивил внезапный укол, он вздрогнул и вытянулся всем телом, как бы стремясь навсегда зафиксировать его в таком положении, как бы прилагая отчаянные усилия удержать в нем жизнь. Троллейбус, подрагивая при переключении на разные скорости, продолжал свой путь, а холодеющее тело Кусова продолжало стоять, и только на повороте, выполненном троллейбусом довольно неуклюже, оно подломилось в коленях и рухнуло вниз…

Лицо покрылось липким потом, не хватало воздуха, а под левой лопаткой саднило. Пошатываясь, словно он все еще мысленно ехал в троллейбусе, Кусов выбрался из комнаты в коридор и прокрался к телефону, стоявшему на облезлой тумбочке у входа. Почему-то Кусова страшила встреча с любым из соседей. Но квартира, шумная вечером, сейчас молчала.

Кусов набрал номер милиции и, прикрывая ладонью рот, стыдясь и как бы уже заранее извиняясь за возможную нелепость, осведомился, не случилось ли в троллейбусе двенадцатого маршрута в течение ближайших тридцати — сорока минут убийство девушки девятнадцати — двадцати лет. Дежурный как-то странно помолчал, переключил какие-то тумблеры, затем ответил:

— Да, случилось.

Ответ этот настолько сокрушил Кусова, что вместо того, чтобы сообщить дежурному обо всем, что было ему известно, он пробормотал: «Спасибо» — и положил трубку.

Он вернулся в комнату и ничком улегся на диван. Мелкая, как при сильном ознобе, дрожь трясла его. В душе было пусто, будто ее продули сквозняком. Но нестерпимее всего — этой прекрасной девушки уже нет и больше никогда не будет. Хоть ты тресни. Что привело ее к такому безобразному концу? Как узнать про это? Как понять все?.. А т ы-то, что за зверюга? Ведь предусмотрел даже и то, что после укола шилом жертва какое-то время продержится на ногах, что не сразу поднимут тревогу. И этого времени вполне достаточно, чтобы впихнуться в машину, рвануть и через минуту-другую затеряться на шумном Кировском проспекте.

Кусов вскочил с дивана и подбежал к окну. Внизу снегоочиститель подбирал захватами снег, сброшенный с крыши, переправляя его в кузов самосвала. Блуждающим взглядом, не понимая, для чего он очутился у окна, Кусов нетерпеливо обозрел сквер и тут догадался, что ищет старушек-гимназисток. Ему совершенно необходимо было увидеть их. Зачем? Он и сам бы не ответил — зачем.

Старушки-гимназистки толклись у будки телефона-автомата. Они выглядели возбужденными и одновременно растерянными. Неужели и они заподозрили что-то и теперь решают, как быть: звонить или не звонить в милицию. Странно, но Кусов несколько успокоился, увидев старушек. Они все-таки втиснулись в телефонную будку, набрали номер, судя по двум коротким прикосновениям — 02, обе приникли к трубке. А из будки вышли удрученные, что говорится, в воду опущенные. Должно быть, их сразил тот же ответ, который минуту назад сразил Кусова. Какую-то теплоту и признательность к этим созданиям, заплутавшим во времени, ощутил в себе Кусов. Значит, и они усомнились в правдивости той сцены, которая была разыграна перед троллейбусом.

Какое-то беспокойство закопошилось в душе Кусова. Мир не стал более светлым, все еще нуждался в том, чтобы его очистили от какой-то скверны. И сделать это должен был он, Кусов. Слово — вот тот волшебный скальпель, которым можно прооперировать что угодно — хоть язву, а хоть опухоль. Для себя, не для журналов и даже не для Клуба молодого литератора. Бог с ним, с клубом. Пускай себе взрослые дяди усердно изображают отеческую заботу о становлении молодых дарований, а молодые дарования не менее усердно — старательных и благодарных учеников — не для них. Для той девушки. Должен же хоть кто-то понять, что сталось с ней, почему она, такая красивая, словно нарочно созданная, чтобы радовать всякого, кто на нее ни посмотрит, должна была умереть? Во имя чего такая бесценная жертва?..

От входной двери до комнаты Кусова донесся резкий властный звонок, отвлек от намерения усесться за стол, взять ручку и придвинуть к себе стопку чистой бумаги, Кусов выскочил в коридор, подбежал к двери и, оттянув курок замка, резко распахнул ее. В проеме двери стояли трое крепких мужчин с цепкими, моментально все оценивающими глазами. Кусов тут же сообразил откуда они.