Роберт Уоррен - Воинство ангелов

И я содрогнулась в капкане ненависти, которую не умела передать.

Тобайес вернулся, и все стало так, как я мечтала: он был ласков со мной, и на время мир преобразился. Но это был все тот же мир — бахвальство и дурашливость посетителей баров, облака табачного дыма и зловоние виски в душных комнатах, где, собравшись в кружок, мужчины загадочно шушукались о чем-то или предавались радужным мечтаниям; все тот же мир — по вечерам смеющиеся негры на улицах идут посередине мостовой, и плевать они хотели на всех и вся; и тот же мир — в кулуарах Вашингтона и в жестком хищном взгляде ветерана на углу, застывшего на жгучем полуденном солнцепеке в позе абсолютной праздности.

А между тем сессия Законодательного собрания, созванная в Институте механики, не имела даже и половины кворума. Многие не пришли — кто из страха, кто по убеждению или из хитрости, но не пришли. Однако и половина кворума избрала председателя — некоего Хоуэллса, человека весьма хитроумного, что он доказал составлением блистательной резолюции, объявлявшей созыв Законодательного собрания, задачей которого станет переписывание Конституции, а также — что и было наиболее блистательным — рассмотрение Четырнадцатой поправки. Указана была и дата созыва — 30 июля.

После чего судья Хоуэлл отправился в Вашингтон получить благословение Тадеуса Стивенса и прочих деятелей, что подтвердило бы общее мнение новоорлеанцев о том, что идея Законодательного собрания исходит из Вашингтона. И мы принялись ждать — город ждал возвращения судьи Хоуэлла.

Тобайес тоже отправился в очередную поездку, и я осталась одна.

На следующий день меня навестили мисс Айдел и Сет — очень тихий и желтолицый. Он мучается малярией, сказал он, подумывает даже отпроситься в отпуск.

— Бедняга Сет, — сказала я, — бедный старина Сет, вы обязательно должны взять отпуск.

Он смотрел на меня в безмолвной печали, и я видела, как кончиком языка он быстро смочил пересохшие губы. Губы его были совершенно серыми.

Потом Тобайес вернулся. Известий из Вашингтона все не было, ходили только слухи, самые дикие. Пришлют еще войска. Власти будут арестованы. Нет, не губернатор, конечно, — Уэллс для этого слишком хитер: всего год назад он выступал против избирательного права для черных, теперь же пошел заседать в Законодательном собрании. Но член Окружного суда судья Абель, например, в 1864 году входивший в Законодательное собрание, теперь отказался участвовать в нем, считая, что созыв Собрания угрожает общественному спокойствию. Говорили, что его станут судить за предательство.

Тобайесу пришло письмо: «Молчи или спасайся бегством». И вместо подписи — изображение кинжала с капающей с него кровью.

— За что? — спросила я. — Ты же против Собрания!

— Я янки, и я работаю в Бюро.

Судью Абеля арестовали по обвинению в предательстве.

— Дураки, — сказал Тобайес. — Вот дураки!

Судья Хоуэлл вернулся из Вашингтона.

— Он завтра обедает у нас, — объявил Тобайес. И добавил: — У меня тут появилась кое-какая мысль.

К обеду пришел судья Хоуэлл и с ним еще двое совершенно незнакомых мне людей. Еще были Сет, доктор Дости, доктор Хортон и лейтенант Джонс.

Перед тем как все сели за стол, стоявший рядом со мной лейтенант Джонс наклонился и доверительно спросил:

— Ну что, еще не сказала ему?

Я не сразу поняла, о чем он говорит.

— Ты пришел в дом, чтобы оскорблять меня? — возмущенно прошептала я в ответ.

— Я пришел по делу, — сказал он и отвернулся.

Тобайес изложил им свою мысль, последнюю его надежду. Мысль эта была проста. На первом заседании губернатор Уэллс настоял, чтобы в резолюции было указано, что осенью будут проведены довыборы новых членов вместо выбывших. Поэтому логично было бы отложить созыв Собрания и собраться уже в полном составе.

Ответом Тобайесу были безмолвие и холодные взгляды судьи Хоуэлла, Дости и других.

Но Тобайеса это не смутило. Чуть вздернув голову, он сказал:

— Что мы теряем, джентльмены? Приобретаем же многое. Во-первых, выборами снимается с нас обвинение в консерватизме и косности. А во-вторых, отсрочка позволит утихнуть страстям, и тогда опасность…

— Мистер Сиерс, — заметил один из незнакомцев, — мэр Монро хочет отдать распоряжение арестовать всех членов Законодательного собрания. Он привел к присяге тысячу ирландских пропойц и бывших мятежников, организовав из них войска особого назначения. Если мы уступим теперь…

— А генерал Бэрд? — вмешался второй незнакомец. — В чем смысл его отрядов, если они не в состоянии защитить нас?

— Вам известна позиция Бэрда, — сказал Тобайес. — Я виделся с ним и…

— Ах, так вы с ним, оказывается, виделись… — с нескрываемой иронией проговорил судья Хоуэлл.

— Да, — ровным голосом продолжал Тобайес, — и к вашему сведению, я пытался встретиться и с губернатором Уэллсом, но разыскать его мне не удалось.

— Прячется, пока не выяснится, чья возьмет, — заметил второй незнакомец.

— Но я виделся с его заместителем Фурье, — сказал Тобайес, — который телеграфировал президенту, доложив ему о противодействии военных созыву Законодательного собрания. А Бэрд телеграфировал Стэнтону, но пока ответа нет, и…

— Для чего нужен такой секретарь по обороне, который не в силах проявить власть? — удивился первый незнакомец.

— Что же касается самого Бэрда, то пока без его начальника Шеридана, который сейчас в Техасе…

И опять вмешался второй:

— А это еще зачем? Что у него за дела в Техасе?

— Пока в отсутствие начальства, — не повышая голоса продолжал Тобайес, — он не считает для себя возможным пойти на большее, нежели освобождение членов Собрания, арестованных Монро.

— Мне кажется, мистер Сиерс, — сказал судья Хоуэлл, — что вы напрасно занялись всей этой мышиной возней.

Внезапно голова Тобайеса — о, как красив он был в эту минуту! — вскинулась, ноздри затрепетали в порыве воодушевления, и он сказал:

— Я сделал то, судья, что подсказала мне совесть!

— Так это совесть подсказала вам написать в Вашингтон в надеже помешать нашим усилиям?

— Боже! — охнул кто-то.

А Тобайес сказал:

— Я считаю своим долгом сообщать в Бюро обо всем, что имеет отношение к судьбе освобожденных рабов.

— Я видел копию вашего сообщения на столе Тадеуса Стивенса.

— Не знал, что она там окажется, — отозвался Тобайес, — но надеюсь, вы ее прочли.

— Прочел, — сказал судья Хоуэлл.

— И надеюсь, вы видели, что я выразил там свою озабоченность насчет предоставления неграм полных избирательных прав и… — Тобайес внезапно осекся и окинул взглядом собравшихся за столом. Затем он сказал: — Мы все надеемся на лучшее, джентльмены, и поверьте мне, единственным моим желанием было мирное урегулирование и соблюдение законности…