Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Вторая дверь, по коридору.

— Две минуты! — пообещал Коля. — Покури пока…

Николай без стука вошёл в кабинет, где совсем недавно его отец писал заявление о том, что пропал человек, а конкретно его сын — Сергей Владимирович Булавин, 1973-го года рождения. Сержант сидел на стуле и занимался всё тем же — пытался провести косметическую операцию по ампутации заусенца, в полевых условиях.

— Слышь, брат, — обратился Николай к полицейскому, на вид младше его самого лет на десять, точно. — Тебе заяву на пропажу Сергея Булавина сейчас мужик писал?

— Мне, — с недоверием в голосе ответил представитель власти и порядка.

— Тут такое дело, — начал Николай и достал из кармана находки. — Это может помочь.

— Что это за мусор? — кивнул сержант на выложенное на стол. — И вы, вообще, кто такой?

— Я — брат, — ничуть не смутился Булавин, — а это, может быть, улики!

— Чего? — скривился парень в серой форме.

— Того! — снова проигнорировал сержантика Николай. — Такие сигареты курит мой брат. В городе их не продают, почти нигде! А эту гильзу, — ткнул он пальцем в металлический цилиндрик, — я нашёл в двух метрах от окурка! Улавливаешь?

— Ага, улавливаю, — равнодушно протянул сержант. — Пиши!

Полицейский извлёк из стола ещё один лист бумаги и подтолкнул ближе к незваному гостю. Николай тяжело вздохнул, придя к мысли, что в ожидании его отцу придется выкурить, отнюдь, ни одну сигарету.

Проконтролировав процесс описания Сергеем его поисков, находок, а также соображений относительно них, дав при этом несколько весьма ценных, по его мнению, указаний, сержант Александр Иващенко развалился на простеньком, но, вместе с тем, весьма удобном стуле и снял с паузы «Злых птичек».

Сашенька — так его снисходительно называли коллеги, намекая на некую блаженность, был человеком для работы в органах не совсем подходящим и, как ни странно, сам это понимал. С трудом и множественными затратами на ублажение преподавателей, закончив юридический институт, Сашенька так и не нашёл себе места в юриспруденции. Законы он знал плохо, заучивать неинтересные акты у него не получалось. Потому, устроиться в какую-нибудь, даже захудалую, юрконтору — у него не вышло. Да и в полицию-то попал только благодаря давней дружбе своего родного дядьки со следователем Игнатовым. Тот выбил для парнишки место в управлении, поручившись за него головой и уже давно пожалевший об этом. Сам Сашенька вполне осознавал, что надежд своего патрона не оправдывает, но ничего сделать с этим не мог. Ему было и вправду стыдно за свое раздолбайство и безответственность. И сержант старался исправится! Но даже из вполне чёткого, на его взгляд, исполнения поручений, получалось чёрти что.

Проще говоря, Сашенька был недотёпой до мозга костей. Кстати, работал он вместе со следователем, само собой, не благодаря своим способностям к сыску, логическому, дедуктивному мышлению. Место юнцу было в рядах ППСников, в лучшем случае. Однако, Игнатову было очень жаль своего друга, одновременно являвшегося дядькой блаженного Сашеньки. А потому держал юнца при себе, дабы тому не проломили на улице голову, во время очередного патрулирования. Какими бы «пепсы» не были дуболомами, а умение разговаривать с людьми — когда помягче, с пониманием, когда донельзя жестко — должно было присутствовать. Иначе в первый же рейд, во время народных гуляний, сотрясение мозга обеспечено, с вероятностью в пятьдесят процентов, как минимум.

У Сашеньки талантов «уличного дипломата» не было, даже в зачатке, и потому отпускать блаженного на улицы Игнатов, попросту, боялся, о чём неоднократно признавался своему подопечному в порывах злости, из-за очередной тупости сержанта. Сашенька обычно слушал, потупив взор, сам себе в этот момент обещал стать, чуть ли, не суперкопом, из американских боевичков, но, само собой, таковым, конечно, не становился. Вот и сейчас, раскачиваясь на стуле и, в недрах своего смартфона, терроризируя зелёных свинок, чувствовал — что-то он забыл сделать, но что именно — так и не мог понять.

Раза два его отвлекали от игрушки посетители, которых он, впрочем, быстро спроваживал к их участковым. Несмотря на то, что Сашенька был человеком вовсе не злобным, в «административный экстаз», упомянутый ещё Достоевским, периодически впадал. На подсознательном уровне он очень любил маленький кусочек власти, попавший в его руки. В силу своей расхлябанности, обращался с ним не очень бережно. Но, когда была возможность воспользоваться сим незримым магическим артефактом, он ею не брезговал. В особенности, когда магия была направлена на то, чтобы оградить своё безделье от всяческих посягательств. Однако, стоит отметить, что до подлостей никогда не опускался. Может, просто потому, что не понимал, как это сделать. Может, в силу ограниченности своей фантазии. А может, он и, действительно, был просто неплохим парнем.

Переход на очередной уровень «Злых птичек» казался близок, когда сержанту пришлось вынужденно оторваться от своей игрушки. Чем именно был занят юноша в рабочее время — не ускользнуло от мужчины, вошедшего в кабинет без стука.

— Блаженное «нихренанеделанье», да Сашенька? — язвительно поинтересовался мужчина.

Вопрошавшему было около пятидесяти. Черный с проседью коротко остриженный волос, средний рост, крепкое телосложение, на щеках легкая щетина.

— Здравствуйте, Семён Александрович!

Парень вскочил со стула, быстро пряча телефон в карман.

— А я, это… — он замялся, ища глазами какую-нибудь подсказку, и нашел-таки, в виде шариковой ручки. — Я, это — заявление принял! Человек пропал!

— Ну, и чему ты радуешься? — усмехнулся Семён. — У людей горе, небось…

— Ну да, ну да… — закивал парень.

— Что «ну да»? — чуть повысил голос мужчина. — Может покажешь, что там за заявление?

Сержант хлопнул себя по лбу, виновато пожал плечами и достал из ящика стола два листа формата А-4. Семён Игнатов покачал головой, глядя на несуразного юношу, принял бумаги.

— А это что? — удивился Игнатов, увидев написанное Николаем Булавиным.

— А это — вот! — Сашенька, с непонятной гордостью, положил на стол находки брата пропавшего человека. — Бычок и гильза!

— Это, как я понимаю, нашел брат пропавшего, на месте, где мог быть интересующий нас человек? — не отрывая взгляда от бумаги, интересовался Семён Игнатов.

— Так точно! — отрапортовал Сашенька.

— То есть — это, в теории, может оказаться вещдоками? — вопросил следователь, переведя взгляд на металлический цилиндрик гильзы.

— Ну, да! — с тупой улыбкой на лице, согласился сержант.

— Так, какого хрена ты это руками лапаешь? — едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, проскрипел Семён.