Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

— Так подотри… — пространно заметил Вайнштейн. — Или брезгуешь?

— Не брезгую. Просто не могу. Оно там, по ту сторону осталось.

— Ну, что же… Осталось и осталось. Видимо, оно-то тебя здесь и держит. Не даёт покоя. Попробуй всё исправить.

— В мире живых все беды. Я к ним не дотянусь.

— А ты попробуй. Может и дотянешься. Тут, ведь, единой линейки нет. У каждого всё по-своему. Ты, вот, рядом с родными мир живых чувствуешь лучше, а кто-то просто так, от сумасшествия в него приходит. А я, вот, лишь чуть-чуть подглядеть могу. У всех всё по-своему… Если повесть сократилась до рассказа — это ещё не беда. Ведь, даже у рассказа может быть содержательная концовка …

В недавно открывшемся прибрежном кафе посетителей было немного. Можно сказать, практически не было. В зале на сто мест занятыми оказались всего три столика. За одним сидела молодая парочка, явно гулявшая всю ночь и зашедшая в этот утренний час позавтракать в романтической обстановке. За другим развалился хмурый мужик за пятьдесят, нервно перемешивающий пальцем фисташки, грудившиеся горкой на блюдце, и явно ожидающий пока ему принесут пиво, дабы поправить здоровье после вчерашнего. Третий столик занимал Николай Булавин. Состояние у него было примерно такое же, как и у ждущего свой опохмел мужика. Он тоже чувствовал себя, отнюдь, не важнецки, после того, как бездумно напился с соседом Жекой, до такого состояния, что не смог дойти даже до собственного дома. Заказать пива на поправку здоровья, конечно, можно было. Но серьёзные разговоры о серьёзных делах под градусом не ведут. Хотя бы потому, что подвыпивший человек сам по себе выглядит не очень представительно. Тем более, что собеседник был человеком практически непьющим.

Потому Николай держался. И держался, надо сказать, из последних сил. Май в этом году был весенним лишь формально. Солнце палило по августовски, несмотря на то, что до календарного лета было ещё десять дней. Булавин, то и дело, доставал из кармана платок, промокал лоб и шею. Похмельный пот казался липким и потому Булавин чувствовал себя каким-то склизким и жалким. Может, таким он и должен был выглядеть? Ведь предстояло просить об услуге. А взывать к великодушию лучше, когда разница в статусе и положении видна невооруженным взглядом. Чувствовал он себя противно до чёртиков, но другого выхода не видел.

И вот двадцать минут томительного ожидания увенчались успехом. Входная дверь отворилась, и в зал вошёл подтянутый черноволосый мужчина в сером костюме. Его густой черный волос был аккуратно уложен, закрытые строгие туфли начищены, воротничок и манжеты, выглядывающие из под легкого пиджака — дань этикету, но не погоде, были действительно белы.

— Анвар! — кликнул Николай вошедшего и уважительно привстал.

— Да, чем могу помочь? — отозвался мужчина, почтительно, но, не теряя грации, приблизился к гостю своего заведения.

— Анвар, мы можем поговорить?

— А вы, собственно, кто?

— Меня Николай зовут. Николай Булавин.

Анвар не смог до конца сдержать удивления и слегка приподнял бровь. Перед ним стоял именно тот человек, о котором совсем недавно его просил разузнать, как можно больше, начальник городской полиции. Анвар сразу заподозрил что-то неладное, однако, своей подозрительности старался не выказывать.

— Ну, моё имя вы, как я понял, знаете, — отозвался на призыв к диалогу Анвар, — так что, давайте сразу к делу? Что вам от меня понадобилось? Банкет, свадьба? Может День Рождения отметить? Лучшего места вы, пожалуй, и не найдёте!

— Анвар, у меня просьба иного характера.

— Ну, что же, — ресторатор жестом пригласил присесть и сам также опустился на стул, — излагайте. Я весь — внимание.

— Анвар, я хочу попросить взаймы.

— Вот как? — хозяин заведения действительно удивился. — Извиняюсь, конечно, но мне кажется странным, что незнакомый человек приходит в моё кафе и просит взаймы. Кстати, о какой сумме идёт речь?

— Миллион.

— О, как! Тем более, миллион.

— Анвар, мы знакомы. Мы выросли в соседних домах. Около моего, было поле футбольное. Без травы, правда, и ворота мы сами из молодых деревцев сварганили. Только потом нам мужики из труб сварили, помнишь? И играли мы там вместе, двор на двор. Ты ещё в полузащите был, а я нападающим. Помнишь?

— Футбол помню. Тебя нет. Да и какая разница? Мне кажется, будь мы даже одноклассниками — это ещё недостаточное основание для такой услуги. Иди в банк.

— В банке не дадут. Ипотека…

— А, вон оно что! Сколько же вас, дураков, в рабство себя продаёт на столько лет?! На вас наживаются, а вы, как бараны, сами ползёте, чтобы вас стригли. Вот племя…

— А откуда простому человеку взять много и сразу? Ты вот — не даёшь. Другие, небось, тоже. Я к тебе пришёл не от хорошей жизни, Анвар. Я просто не знаю у кого ещё можно попросить такую сумму.

— А у меня, значит, можно? А ты заработать не пробовал?

— Негде, — развёл Николай руками.

— Знаешь, как говорил Аль Капоне? — прищурился Анвар.

— Ну, просвети.

— Он говорил следующее: «Можно заработать — разгрузить грузовик с едой и накормить семью. А можно угнать грузовик и твоя семья не будет голодать целый месяц. Заработать — будет честнее, но украсть — правильнее».

— Ты предлагаешь мне воровать?

— Я ничего тебе не предлагаю. Боюсь, и ты ничего не сможешь мне предложить.

— То есть, ты говоришь — нет?

— Посмотрим, — Анвар откинулся на спинку стула и пристально посмотрел собеседнику в глаза, — мне нужно время. Приходи завтра и я дам свой ответ.

Горбин находился не в духе и потому долго смотрел на вибрирующий телефон, прежде чем взять трубку. В семь утра его уже разбудил звонок от прокурора, который, в очередной раз, интересовался готов ли компаньон к делу. Ответить Горбину было нечего, оттого собеседник снова непрозрачно намекнул на то, что у такой несостоятельности в серьёзных делах могут быть последствия. Наконец, приняв факт неотвратимости нового разговора, начальник полицейского главка, всё же взял в руки сотовый и вздохнул с облегчением, когда увидел, что на экране светится имя «Анвар».

— Да, — наконец, ответил полицейский.

— Привет, дорогой! Как здоровье, как жизнь? — вопросили на том конце линии.

— Не жалуюсь, — соврал Горбин, ведь жаловаться было на что, но явно не Анвару. — Чего в такую рань понадобилось?

— Рань? Девять на часах. Деловые люди уже работу работают!

— Значит, я не деловой! — огрызнулся начальник. — Чего надо, спрашиваю?

— Ладно, не буду томить, — сдался Анвар. — Ко мне тут человечек заходил, о котором ты меня просил разузнать накануне.

— Какой ещё человечек?

— Булавин.

— Николай, что ли?

— Он самый, — подтвердил догадку Анвар.