Михаил Гиголашвили - Кока

– Ган? Блаватская? Как попала в Тифлис?

Бабушка удивлялась его незнанию:

– Она не только “попала”, но часто жила тут. Я же говорю, её бабушка, Елена Долгорукова – кстати, родная тётка царского министра Сергея Витте, уроженца Тифлиса, – жила в Сололаки, на Бебутовской. Юная Елена Ган каждый год гостила у бабушки и в конце концов вышла замуж за вице-губернатора Эриванской губернии Никифора Блаватского, от которого, к слову, сбежала через три месяца в Константинополь, а оттуда – бог весть куда, шастать по свету! Большая авантюристка была!.. Кстати, и почитаемый вами Гога Гурджиев родом из той же губернии, из Александрополя. А учился Гога Гурджиев в духовной семинарии в Гори вместе с уродом Сталиным…

Устав от обилия имён и фамилий, – эти цепочки можно вить бесконечно, Тифлис, компактная Вселенная, выпестовал множество великих людей, – Кока ускользал в туалет, но и оттуда слышал:

– Когда Джуга Сталин, ещё не став живым богом и далай-ламой, уезжал по своим бандитским делам в Москву, то всегда останавливался у двоюродного брата Гоги Гурджиева, известного скульптора Сергея Меркурова, что наловчился посмертные маски хорошо снимать, пока его сына не отравил Лаврентий Берия…

– Берия всех убил? – возвращался Кока из туалета, на что бабушка серьёзно отвечала, что всех не всех, но многих, ох, многих… Да чему удивляться?.. Берия и своего кореша Сталина на тот свет отправил, всем известно! Отравил, потому что вождь, как-то раз просматривая списки своей охраны, заметил, что там одни мегрелы. Кто-то шепнул Берии, что Сталин готовит “мегрельское дело”, где паровозом пойдёт “большой мегрел”, то есть он, Лаврентий Павлович. И Берия решил опередить Сталина, в чём и преуспел. Он был мастер на яды! Это у него от матери, ведь мать Лаврентия, Марта Джакели, слыла известной знахаркой, хоть и знатного рода. Именно она в своё время отравила Нестора Лакобу, абхазского тиранчика по кличке Адагуа [205] Глухой (абх.). . Когда Лакоба приехал в Тбилиси на собрание партактива, Марта, знавшая его с детства, пригласила к себе на ужин, после чего Лакоба скончался в гостинице. В Тбилиси его выпотрошили, вынули все внутренности – очевидно, чтобы не обнаружились яды, – и отослали тело в Абхазию, а официально было объявлено, что Лакоба скончался от грудной жабы. Так Марта открыла сыну дорогу наверх, и Берия, а не Нестор Аполлонович Лакоба, стал хозяином Закавказья, пока его не взяли в Москву…

“Что за пышные имена у тиранов – Лаврентий Павлович, Иосиф Виссарионович, Нестор Аполлонович! Или это так только кажется из-за того, что они тираны? Или люди с такими именами обязательно становятся тиранами?” – засыпая в счастливом сумбуре, бессвязно думал Кока…

Наутро его, полумёртвого с похмелья, вызвал к себе главнач.

Кока нехотя потащился за Салом, шатаясь и ругаясь под нос:

– Чего куму надо? Чего оперухе не спится?

Сало, тоже с похмелья, не спешил, недовольно буркнул:

– А хрен его знает! Иногда ночь сидит, кого-то к себе дёргает, базарит…

– А правда, что Савва, который со мной на спецах сидел, наседка?

– Чего? – остановился Сало, подбоченясь. – Это кто тебе стуканул?

– Птичка на хвосте принесла! (Как любила выражаться бабушка.)

– А… Ну да… Птичка… Ты же к хану Тархану, земляку своему, ходил?.. Понятно!.. Ну, раз так, то так… А вообще-то вот так… Кто их разберёт, кто наседка? Мне по херу. А твоего хана Тархана недавно на лестнице чуть не уронили!

– Кто кого уронил? – не понял Кока.

Сало усмехнулся, почесал тройной подбородок:

– Тархану западло к куму своими ногами идти, поэтому два вертухая несут его к куму на руках через всю тюрьму, с четвёртого этажа на первый. И обратно, когда Тархан и главнач закончат тёрки.

– Ничего себе! Значит, Тархану идти своими ногами к главначу западло, а тереть с ним – нет? – удивился Кока замысловатой тюремной мудрости (недаром говорят: жизнь не так проста, как кажется, она намного проще).

Сало вздохнул:

– Ну так же ж по делу! Оба за тюрьмой смотрят, чтоб орднунг был… Если что, хан Тархан такой бунт поднять может, что мало не покажется! Было уже. Зэки полдня так колошматили мисками по дверям и стоякам, что мы все чуть не оглохли. А что сделаешь? Откроешь одну камеру – а остальные продолжают стучать. Ладно. Забазарились. Шевели копытами!

– Не подгоняй, еле иду… Слышал, мне статью перекинули? До трёх сделали! – похвастался Кока.

Сало кисло поздравил:

– Молоток! Родные порадели? Всегда с вами, зверями, так – родные выкупают, а наш брат-дурак сиди, щи хлебай с тараканами!..

Кока не счёл нужным продолжать этот разговор, перевёл в другое русло:

– Камеры и коридоры проветрите как-нибудь на субботнике! Вонища столетняя! Прав немчик Гольф – как в хлеву!

Сало отдулся:

– Уф-ф! Как их проветрить?

– А выведите зэков во двор, откройте все двери во все камеры – и пусть продувает полдня! Кстати, и тараканов выморозите – они минусовку не выносят!

– Да? – Сало на секунду задумался. – А куда, на хрен, зэков девать? Где столько базков? У нас базки маленькие, ещё при Екатерине строены. Ежели всех вместе загнать – то перережут ведь друг друга! Не уследишь! Подельников полно сидит, друг на друга зубья точат! Пришли… Стой… Заходи!..

Главнач, полковник Евсюк, вислощёкий, подбородчатый, брылястый, пил кофе, хрумкал миндальным печеньем.

– Угощайся! Ты, я вижу, счастливчик! Лаки Лучано! Участь переменил? Слышал. Поздравляю. Оставить тебя в общей или на спецы хочешь?

– В общей останусь. Зачем спецы? Дело закрыто, добавить нечего, – сказал Кока (намекая Евсюку, что он для наседок интереса уже не представляет – чего место занимать, новых напустите и выведывайте у них про “шютки пианого Мышютки”, как говорит Сатана!). – Лучше я с ребятами в общей останусь… Да и немчик без меня пропадёт, за мою юбку держится, совсем ручной… Ещё и очки разбил, ничего не видит.

Евсюк расплылся в улыбке:

– Лады, сиди, где сидишь. А помнишь, как ты в одиночку просился, разбойник бородатый? Кофе давно не пил? – заметив взгляд Коки, участливо спросил он, но не предложил. – У вас там, в Грузии, кофе пьют или чай?

– И то, и другое.

– А за что вашего президента укокошили? Или он сам того?

– Кого? Шеварднадзе? – удивился Кока.

– Нет, другого… Как его… Хамса… Ганса…

– Гамсахурдию?.. Когда?..

– Да уж давно, под Новый год.

– А кто убил? – Кока ничего про это не слышал.

– Кто знает? Нашли с дыркой в голове… Я тебя чего вызвал. Как там этот немчик? Да, Ингольф. Да понимаешь, пишет и пишет письма и жалобы, боюсь, нагрянут сюда особисты, хлопот не оберёшься! Или, того хуже, правозащита на шею навяжется! Сейчас этих протестунов и демонстранцев пруд пруди, только и рыщут, где бы покрасоваться. Или прокурорские какие. Или журналюги. Опутают, окутают! Нужен мне такой головняк? Сам знаешь, какое базарное время сейчас! Каждый рулить норовит!