Михаил Гиголашвили - Кока

В салоне сгустилось напряжённое молчание – ждали ответа.

И Кока возразил как можно твёрже:

– Нет, так дело не пойдёт. Во-первых, никакой справки у меня нет, вы сами вывезли меня из дурдома… А во-вторых, в тюрьму идти я не собираюсь!..

Баран глухо, по-собачьи, заворчал, но Лясик, успокоив его взглядом, вкрадчиво продолжал ввинчивать в Коку свою мысль:

– Какая тюрьма! Боже упаси! Штраф – и всё! Ты первый раз, псих, испугался, думал, что хозяин – грабитель… Отмахнулся трубой, несчастный случай… За это срока не будет, штраф… А штраф Баран заплатит, не сомневайся!..

“За какого идиота они меня принимают?!” – взъерошились в Коке злые мысли.

– Если всё так просто, то почему сам Баран не идёт в ментовку и не платит штраф? Зачем это делать через меня?

– Я судимши. Полгод за хулиганка сидевши, – буркнул Баран.

– Его как рецидивиста пустят, там штрафом не отделаться, – ввернул Лясик, и Баран мотнул бритой башкой:

– Вота да.

Кока не нашёлся сразу, что сказать, но сумел скрыть замешательство делано-спокойным ответом:

– Ну что же, святое дело – помочь… Надо подумать… Так, с бухты-барахты… (Сам думая: “Завтра вы меня тут не увидите!”)

– Чего там барахта? Какие на хрен бухты? – начал с вызовом Баран, но Лясик поморщился:

– Не мельтеши! Правильно человек говорит! Ну, думай, только побыстрее, не то Барана уже на допрос вызывают. Как решишь – позвони Барану. А он тебе за труды ещё штуку отвалит, тоже на улице не валяется… Или мы к тебе заедем. Ты где ночуешь? У своих бомжей?

– Нет, у одной бабы, – соврал Кока. – Ладно. Всё. Я пошёл. Завтра позвоню.

Но Баран, развернувшись всем телом от руля, опять начал нудить, что ему в полицию никак нельзя, жена на сносях, а он “как лецидивир” канает, ему много могут навесить.

– Ага, а мне – мало? – не удержался Кока и рывком открыл дверцу. – До встречи!

Баран резво и грубо ухватил его за рукав:

– Стоп! Куды?

Кока решительно вырвал руку, оттолкнул танту Нюру, вылез из машины и скорым шагом двинулся вдоль канала, ожидая спиной стука дверцы и кулаков Барана. Но услышал урчание мотора, и джип со злым скрежетом и злобным визгом пролетел впритык к нему.

Убрались!.. Ишь чего – в тюрьму за него сесть!.. Больше делать нечего!.. Последнее место на земле, где бы он хотел оказаться, – это тюрьма!.. Он с детства слышал во дворе это страшное, суровое, звенящее, как цепи, слово “цихе” [154] Тюрьма (груз.). , и тюрьма представлялась ему в виде их подвала, где вместо старой мебели в паутине, корзин с пыльными банками и бочат с вином сидят в темноте грязные, небритые типы, тоже в паутине, пыли и лишаях, негромко позванивают кандалами, играют в зари [155] Игральные кости и название игры. и карты, ругаются, плюют на пол, ножи точат, “Приму” курят, кусок хлеба друг у друга отнимают… Нет, туда ему не надо!.. Нашли дурачка!.. Переночевать у психов, а завтра с утра в Париж. Денег достаточно, чтобы нанять такси и тихо где-нибудь через границы переехать… Из документов у него ничего нет, потому надо действовать осторожно, через Бельгию ехать, там, говорят, полиции меньше, но не дай бог, если поймают, – всю душу вытрясут!

Побыстрей и подальше отсюда! Не то, чего доброго, Баран без его согласия на него всё свалит. Иди потом оправдывайся, что не верблюд. Нет, он, Кока, ещё с ума не сошёл, хоть и зависал с месяц в дурке! Не дождётесь!

Когда оказался возле нужной калитки, было уже темно. Он боялся, что психи разбежались по домам, но, подойдя ближе, услышал тихую речь. Оба сидят у пня. Рядом, на земле, стоит огромный торшер, освещает пень. Шнур тянется в открытую дверь домика Ёпа. А на пне – скатерть! И бокалы! И нормальные тарелки, а не пластмаски!

Кока стал слушать, хоть и не всё понимал по-голландски.

– Вот ответь: зебра изначально белая с чёрными полосами? Или чёрная с белыми? – спрашивал Лудо. – И зачем эти полосы? Их же за километр видно! Что, специально сделаны, чтоб его величеству льву удобнее было зебр ловить?

Ёп не замедлил ответить:

– Это очень просто, мой друг. Львы слабы на глаза. Когда они видят стадо зебр, у них рябит в глазах, они видят чёрно-белое месиво, не могут вычленить одно животное, чтобы загнать и сожрать. Вот зачем эти полоски! На них, например, не садятся мухи, боятся яркости. Птерозавры тоже были чёрно-белые. А ты не находишь, что крокодилы и вараны хранят в своём облике величие динозавров?

– Привет, ископаемые! – щёлкнул Кока щеколдой калитки. – Ну-ка, говорите скорей: что было раньше – динозавр или его большие яйца?

– О, Коко!

– Привет, привет! Заходи!

Он сел на пустой пенёк. Всё как обычно. Не видно, чтоб миллионеры пировали: в тарелках хлеб, сыр, колбаса и селёдка. В хрустальных бокалах – пиво. Под торшером спит кошка Кесси. Она вылечилась от лишаев, тёмная шкурка отливает лоском. Подняв головку на шум, она грациозно встала и прошлась возле Кокиных ног, обтираясь о них и мурлыча.

– Узнала! Вы как, друзья? – спросил Кока, не понимая, выражать ли Ёпу соболезнования или поздравления с удачным завещанием.

– Всё в порядке, – ответил Ёп, поворошив нимб серебристых волос. – Твой дружок Арчи пару дней на твоём месте поспал, потом его забрал зверюга в куртке “секьюрити”. Да, Сатан. Дал нам пятьсот гульденов, до сих пор пропиваем. А ты что?

– В Германии был. В гостях у богини Кумар! От опиатов лечился.

– Ну и как успехи?

– Вылечился. Видеть их не могу! – признался Кока, искренне веривший в этот миг своим словам. – А курить есть у вас?

Есть, как не быть – кофешоп за углом! Лудо начал сооружать козью ножку, а Ёп отошёл к стене и принялся что-то яростно нашёптывать в диктофон.

– Миллионер всё ещё здесь? – тихо спросил Кока, кивая в его сторону.

Поправив капитанскую фуражку, Лудо усмехнулся:

– Куда ему идти? Сидит, крекеры грызёт, роман диктует. Вот, лампу купил, посуду. Прошу! – И подал косяк.

Кока взорвал его, отчего по телу потекло нежное тепло, – ух, хорошо после месячного поста втянуть пару добрых затяжек “паровозиком”!

Ёп вернулся, допил пиво из банки.

– Я вот о чём думаю… Хищник знает: главное – это настойчивость и терпение, его должно быть больше, чем у жертвы. А что должно быть у жертвы? Неужели только унылая участь бродить всю жизнь по саванне в поисках травы, воды и собственной смерти?

– А что им делать? – возразил Лудо. – Звери принимают жизнь как данность, у них незамутнённое сознание, оно не отягощено всякими “можно” и “нельзя”, “хорошо” и “плохо”. Хорошо то, что идёт им на пользу, а всё остальное – плохо!

Но Ёп этим не удовлетворился.

– Да, но что за беспросветная судьба – только жрать и бояться?! Когда слоны не едят – они ищут воду. Когда не ищут воду, они едят! В день по центнеру травы, веток, кустарника, всякой дряни, а в худшие времена – даже землю, чтобы хоть чем-то набить бездонные брюха. А воды каждому слону надо в день сто литров! Иди и найди её в Африке при плюс пятидесяти! Да вообще, жизнь травоядных скучна и однообразна – с утра до вечера и с вечера до утра жевать безвкусную жвачку и шарахаться от каждой тени.