Чжан Юэжань - Кокон [litres]

Когда я вернулась домой, Тан Хуэй крепко спал. Я долго сидела на краю кровати и ждала, пока он проснется, но потом сдалась и легла. Проснувшись, услышала раскаты грома – за окном шел дождь. Стоя ко мне спиной, Тан Хуэй доставал вещи из шкафа. Я взяла с тумбочки будильник, был уже час дня. Возле будильника лежала моя сумка, а рядом с сумкой – сборник стихов Инь Чжэна.

Я подошла к Тан Хуэю:

– Прости меня. Но ничего не было.

– Я не рылся в твоих вещах, – сказал Тан Хуэй. – Сумка упала, все рассыпалось по полу. Да какая разница. Я должен держать слово. – Он открыл комод, достал оттуда свитер. Из ящика выпал нафталиновый шарик, резкий запах выветрился, разлетелся по ушедшим будням, но мы так его и не выбрасывали. Тан Хуэй подобрал шарик и швырнул в мусорную корзину.

– Ты ведь говорил, что никогда меня не оставишь. А теперь отказываешься от своих слов, – тихо сказала я.

– Да. Отказываюсь. Пока не поздно. Ведь еще не поздно? Даже не знаю.

– Я так и знала, что ты от них откажешься.

– Да, ты знала. Я верю тебе, вчера ночью ничего не было. Но и этого слишком много. Даже хорошо, что ты видишь во всем только темную сторону, теперь наш разрыв не стал для тебя неожиданностью.

Он застегнул чемодан и поставил его у стены.

– Что, историй о папе больше не осталось и ты решила обойти старых знакомых по второму кругу?

– Нет. С сегодняшнего дня с этим покончено.

– Только рядом с ними ты по-настоящему оживаешь, да? А в остальное время чувствуешь себя мертвой и бесполезной?

– Не надо, прошу тебя. Все уже в прошлом, Тан Хуэй.

– Ли Цзяци, хочешь узнать, что я думаю о твоей жизни? Ты мечтаешь вклиниться в чужое прошлое, чтобы найти там убежище от страха и беспомощности, которые охватывают тебя при столкновении с реальной жизнью. Ты не видишь ценности собственного существования и убегаешь от реальности во времена, когда жил твой папа, паразитируешь на гнойниках и язвах того поколения, точно стервятник, клюющий падаль. Ты обходишь так называемых очевидцев, блуждаешь по руинам прошлого, как призрак, пытаясь собрать осколки событий, которые когда-то имели отношение к твоему отцу, составить из этих осколков историю любви между ним и Ван Лухань. Боже, как это трогательно! Вот только ты все это выдумала, нафантазировала, чтобы заполнить чем-то собственную нужду в любви. Ты через слово поминаешь любовь, как будто она всему причиной. Ли Цзяци, ты хоть знаешь, что такое любовь?

Я стояла не шевелясь, ощущая, как холод сочится в тело через подошвы.

– Ничего ты не знаешь. – Он покачал головой, взял зонтик и выкатил чемодан в подъезд. Окно с треском захлопнулось, в комнате снова воцарилась тишина.

– И что такое любовь? Объясни мне! Что такое любовь? – Я выскочила в подъезд и яростно кричала в закрытые двери лифта: – Что такое любовь, объясни!

Потом вернулась в квартиру, захлопнула дверь. Увидев меня, пес попятился к своей подстилке. Я стояла посреди комнаты, в окно рвался стук дождя. Обросший шипами воздух царапал легкие.

И что такое любовь? Что такое любовь? Что такое любовь? Эхо заполнило комнату, как расплодившиеся микробы. Я и минуты не могла там оставаться, стала судорожно собирать вещи, мне хотелось немедленно сбежать. Но что взять с собой? Стаканы и чашки, которые мы вместе выбирали, цветы, которые вместе выращивали, или подушку, которую он подарил мне на день рождения? Полароидные снимки выпали из блокнота и рассыпались по полу, тыча в глаза мгновениями, которые я предпочитала не замечать. Тан Хуэй был единственным человеком, который пытался научить меня любви, но он бросил эту затею и разжал державшую меня руку. Я почувствовала, как становлюсь невесомой. И лечу вниз, ниже и ниже, в самую бездну. Я упала на колени, прижала руки к груди. Наверное, никогда еще я не была так близка к пониманию того, что такое любовь.

Я быстро съехала с той квартиры, собаку пристроила, мебель увезла на пригородный склад. Чтобы урезать траты, поселилась у подруги и продолжала писать статьи. Журналы тогда переживали не лучшие времена и один за другим закрывались. Я начала искать работу. Тогда же у меня случилось несколько скоротечных романов. Тем мужчинам я наверняка казалась очень странной. Они растерянно смотрели на меня и спрашивали: чего ты все-таки хочешь?

Потом приехала Пэйсюань, и я перебралась в ее квартиру. Дедушка стал появляться и в наших разговорах, и даже в молчании. Еще два месяца после отъезда Пэйсюань я жила в ее квартире. Часто звонила мама, заговаривала о белом особнячке, звала меня в Цзинань. Их голоса сливались в единый зов, и он с каждым днем звучал все отчетливей. Стало ясно, что маршрут, которым я следовала за отцом, близится к концу. Что я должна вернуться сюда и встретиться с дедушкой.

Правду ли говорил Инь Чжэн, что признание вины очищает душу? Не знаю. Но как бы призрачна ни была надежда, дедушке все равно стоит попытаться. Правда, этот выбор касается только его, здесь не сработает ни принуждение, ни помощь. Поэтому мне остается роль простого очевидца. Я могу только ждать.

Увидев тебя вчера, я вдруг поняла, что конечной точкой моего маршрута была встреча с тобой, а вовсе не с дедушкой. Эта встреча многому положит конец. Но она же станет началом. И после смерти дедушки наша связь не прервется, она останется навсегда и всегда будет такой же близкой. И с сегодняшнего дня она только в наших руках.

Скоро рассвет, мне пора отправляться в путь. Мы немало выпили, но впервые за последние годы я чувствую себя таким трезвым. Должен тебя поблагодарить, спасибо за эту встречу, теперь я уеду со спокойной душой. Не знаю, куда меня забросит, может, в жаркий южный город, где вместо тумана каждый день светит палящее солнце, а зной гонит из головы все мысли. Там я начну новую жизнь, ведь еще не слишком поздно? Знаю, ты хочешь спросить, почему я должен уехать. Да, почему? Попробую ответить, этой ночью можно ничего не скрывать.

Пожалуй, придется начать с 2008 года, та осень была очень непростой. Сначала меня бросила Сяо Кэ, потом тетя вышла на пенсию. На самом деле ей давно было пора на покой, но она все не хотела уходить. Работа в больнице значила для нее слишком много, наверное, это было единственное наследство, доставшееся ей от дедушки, и тетя истово берегла свое место в аптеке, как берегла бы родовое имение. Руководство больницы провело с ней несколько бесед, потом их терпение лопнуло, и ее принудительно отправили на покой. Каждое утро ровно в восемь аккуратно одетая и причесанная тетя садилась на диван и принималась смотреть в одну точку. За все годы она ни разу не опоздала на службу, была пунктуальна, как звонарь на колокольне. Помнила, как расставлены лекарства по полкам, могла с закрытыми глазами отыскать нужный пузырек. Чтобы не утратить этот навык, дома она постоянно тренировалась. Где стоит амоксициллин? Что там слева? Я забыла, забыла! Тетя рыдала и в панике расхаживала по комнате, потом хваталась за швабру и долго оттирала пол. А я уже несколько месяцев сидел без работы. Сытый по горло выходками безмозглого самонадеянного начальника, я ушел из рекламного агентства и решил открыть свое дело. У меня имелась пара неплохих идей, я составил подробный бизнес-план, разослал его инвесторам, но ответа не получил. Сбережения заканчивались, я говорил себе, что должен найти работу, но по-прежнему целые дни просиживал дома, растерянно переглядываясь с тетей. Тяжелее всего было по вечерам, когда начинало темнеть, в это время я всегда старался сбежать из дома, отговорившись попойкой с друзьями. На самом деле я даже из подъезда не выходил, просто поднимался на третий этаж. В квартире, где раньше жила Сяо Кэ, меня поджидала Шаша.