Чжан Юэжань - Кокон [litres]

Теперь по вечерам стол ломился от еды. Жареные коробочки лотоса, каракатицы с луком, ребрышки в кисло-сладком соусе, а еще паровые пирожки с кабачковой начинкой – до отъезда тетя успела приготовить по разу все мои любимые блюда. Пока я ел ребрышки, она не выдержала и заплакала. Вскочила, убежала в туалет. Бабушка была занята ребрышками и ничего не заметила, облизала соус с пальцев, пожаловалась, что мясо жестковато. Перед сном я увидел, как тетя осторожно вытаскивает из-под кровати чемодан и складывает в него приготовленную стопку одежды. Мы молчали, она старалась не встречаться со мной взглядом. На другой день я шел мимо доски объявлений рядом со столовой и увидел, что вечером в зале собраний пройдет показ фильма “Сяохуа” [73] Художественный фильм 1979 года, снятый на сюжет революционного романа Цянь Шэ “Герои уезда Тунбай”. , я еще подумал: не сказать ли тете, это ее любимый фильм, она давно мечтала пересмотреть. Но потом решил не рассказывать, все равно ей скоро уезжать, и времени на кино у нее нет.

На пятый день тетя перед сном сказала: завтра утром я уезжаю. Напишу тебе оттуда письмо, отправлю его на школьный адрес, как прочтешь, порви, чтобы бабушка не видела, понял? Я молчал, тогда она попросила: слезь вниз, дай на тебя посмотреть. Не надо, сказал я. Слезай! Она встала на цыпочки и потянулась ко мне. Я поджал ноги и отодвинулся к стенке. Тетя подпрыгнула и схватилась за угол одеяла, подумала, что это моя майка, потянула на себя и тянула, пока одеяло не накрыло ее с головой. Мы оба расхохотались. Раньше после каждой ссоры я забирался на верхний ярус, а тетя подпрыгивала, ловила меня и щекотала пятки, за этой возней мы и мирились. Улыбаясь, она забралась ко мне, села рядом, и в комнате вдруг стало очень тихо. Уголки тетиных губ поползли вниз, она вздохнула: с самого детства мне не давали ничего решить, хочется хотя бы однажды попробовать. Обхватила руками колени и снова вздохнула: я очень боюсь, правда. Потом пригладила мне челку: пора стричься. Когда уеду, заглядывай в парикмахерскую у ворот, брейся там наголо. У нее потекли слезы, она сказала: Чэн Гун, это временно, у бабушки не останется выбора, ей придется смириться, и тогда я заберу вас к себе. Я спросил: а как же дедушка? Дедушка? Тетя осеклась, о дедушке она явно забыла. Я никуда не поеду, сказал я. У меня тут есть кое-какие дела. Тетя спросила, какие это дела, но я не ответил. Она взяла меня за руку, похлопала по ладони и сказала: за дедушкой присматривают медсестры, мы не можем забрать его с собой, да это и не нужно… Сжав губы, я замотал головой. В комнате было темно, тень оконного переплета покачивалась на стене. Я долго смотрел на белые стены, и они стали казаться синими, а меня снова окружали безмолвные прозрачные люди, танцующие у костра.

Ты все равно уезжаешь, глядя на тетю, сказал я. Мне нужно кое-что тебе рассказать. Я знаю имя второго преступника, который изувечил дедушку. Тетя до смерти перепугалась, уставилась на меня разинув рот. Я спросил: хочешь узнать, кто он? Она не сводила с меня глаз: и кто? Ли Цзишэн. Произнося это имя, я почувствовал, как ее рука, лежавшая на моей, дрогнула. Болтаешь что попало… Тетя коротко взглянула на меня и опустила глаза: откуда ты знаешь, что это он? Ты об этом не думай, сказал я. Просто знаю. Она ответила: нет, не может быть, нельзя сочинять такие вещи… Ты никому не говорил? Я сказал: этот поступок не может остаться безнаказанным, я должен отомстить за дедушку. Она ответила: как ты собрался мстить, не пугай меня, быстро рассказывай, что ты надумал. Я спросил, глядя ей в глаза: ты ведь давно знала, что это он? Откуда мне знать, ответила тетя. Я ничего не знаю, прекращай свои догадки, все давно в прошлом, не лезь не в свое дело, ты слышал, завтра я уезжаю, и как я теперь поеду? Она расплакалась. И уезжай, пусть мои дела тебя не касаются, ответил я. Пообещай, что не будешь в это лезть. Она попыталась взять меня за плечи, но я оттолкнул ее и холодно сказал: иди спать.

Той ночью я долго не мог заснуть. И тетя тоже, все шуршала и ворочалась на своей нижней полке. Я снова и снова вспоминал, как дрогнули ее пальцы, как заметался взгляд, когда я сказал о Ли Цзишэне. Ей давно было известно имя второго преступника, это точно. Мне вдруг показалось, что все его знали – и ты, и Пэйсюань, и тетя… Все, кроме меня, я один оставался в неведении, сидел под колпаком громадной лжи.

Тетя ушла на рассвете, я не спал, но решил притвориться спящим. Сначала я услышал, как она натягивает сапоги, потом – как выходит с чемоданом из комнаты. А в промежутке было несколько секунд тишины. Что она делала? Оглядывалась по сторонам, роняя тихие слезы? Как бы там ни было, я верил, что она прощается со мной. И тоже с ней попрощался, хотя внутри еще сидела обида. Но я подумал, что больше возможности не представится, ведь я никогда отсюда не уеду, а она никогда не вернется. Тетя как можно тише притворила дверь в комнату, но мое сердце все равно перевернулось. А утром на столе меня ждал приготовленный завтрак, словно ничего и не изменилось.

В тот день на уроки я не пошел. Больше ничто не мешало мне прогуливать школу, в ответ на прогулы учителя просто вызовут в школу родителей, а у меня теперь ни родителей, ни тети. Бабушка ни за что не пойдет выслушивать нотации от учительницы, а если кто-то из школы сам явится к нам домой, она еще и отделает гостя метлой. Даже если меня исключат, бабушка скажет: ну и ладно, без школы обойдемся. Теперь я находился в шаге от того, чтобы совсем бросить учебу. Все равно после твоего побега меня в школе ничто уже не держало.

Я вышел из Наньюаня и бесцельно побрел вдоль дороги. Незаметно очутился у средней школы “Вэньхуэй”. Мы редко заходили в эти места, территория “Вэньхуэй” начиналась сразу за продовольственным рынком. Слава об этой школе дошла до меня в первые же дни после переезда к бабушке. Чего там только не было – и грабежи, и вымогательства, и аборты, и самоубийства. Мимо ворот этой школы следовало проходить затаив дыхание, а в кинотеатры и бильярдные поблизости простые люди тем более старались не заглядывать. Я потерся немного у школьных ворот, на спортплощадке шел урок физкультуры, строй стоял как попало, а несколько девочек сидели на трибуне у площадки и хихикали, указывая на какого-то мальчика в строю, одна из них, ко всему прочему, жевала банан. Увидав их вольготную жизнь, я проникся некоторой симпатией к школе “Вэньхуэй”. Очень красивая девочка заметила меня за оградой, помахала и пару раз свистнула. Остальные девчонки завопили: эй, малыш, иди сюда! Я испугался и поспешил прочь.

Голос из динамика у входа в кинотеатр зачитывал объявление, какие фильмы будут показывать в видеосалоне на втором этаже. Этот видеосалон всегда был окутан тайной, говорили, там часто крутят эротику. Но я не знал, в каком из предложенных фильмов будет эротика, наибольшее подозрение внушали фильмы, где в названии встречался иероглиф “женщина”. Воображение у меня разыгралось, я достал деньги, купил билет, поднялся по темной лестнице на второй этаж и посмотрел фильм под названием “Женщина-призрак” [74] “Женщина-призрак” (в российском прокате “Китайская история призраков”) – фильм ужасов, снятый в 1987 году Чэн Сяодуном. . Все герои фильма были одетыми, но некоторые успели превратиться в призраков. Причем девушка-призрак мне очень понравилась, над верхней губой у нее рос легкий пушок. Сеанс окончился, я вышел из кинотеатра, и пока глаза привыкали к яркому уличному свету, меня остановил паренек в черной бейсболке. Все его лицо усеивали прыщи, глаза немного косили, и хотя паренек был ненамного выше меня, я понял, что он уже ходит в среднюю школу. Он обхватил меня за плечи, отвел в какую-то подворотню и стал требовать деньги. Я без лишних слов вывернул карманы и отдал ему все, что было. Он отошел на несколько шагов, потом вернулся и спросил: