Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

Но в тридцать – в тридцать вы держите лицо. «Я так рада! Смотрите, как я рада! Смотрите, на какой важный этап в моей жизни я перешла! И я не признаюсь вам, как мне страшно и что я чувствую себя загнанной в угол!»

В тридцать лет ставки внезапно взмывают до небес. Ты принимаешь решения, которые практически нельзя переиграть, поэтому делаешь вид, что так и задумано. Твои друзья внезапно играют свадьбу с теми, кого знают всего год, и вот уже они покупают дома в тех районах, куда, божились они раньше, и нога их не ступит, а теперь с пеной у рта доказывают, как удобно добираться отсюда до школы. А ты просто поднимаешь брови и думаешь про себя: «Ты счастлива? В самом деле? Правда?» Они никогда не сознаются. Это невозможно. Они уже оплатили госпошлину – а знаешь ли ты, сколько стоит госпошлина? Никто не идет на попятную. Все дороги, которые были открыты перед тобой в двадцать, завели тебя куда-то, и приходится с этим как-то жить. Нельзя повернуть время вспять. Теперь уже не разберешь, правильной ли дорогой ты шел. Но тебе не хочется сознаваться другим в том, что ты заблудился, что тебе страшно и что уже слишком поздно что-то менять. Кажется, будто все вокруг преуспели – как тут признаться в собственном провале? В конце концов, ты же счастлива? По крайней мере, иногда. Но в этом же и есть суть счастья – мимолетные мгновения, а не постоянная эйфория. Да и вообще, главное, чтобы со стороны все казалось тип-топ. А еще теперь ты уверена в том, кто ты такая. И это знание – единственное, что я не готова обменять на свои двадцать. Но от этого становится только хуже: ты знаешь, кто ты, ты знаешь, что все пошло под откос, и все равно продолжаешь в том же духе, и какого хрена, Тор, что за гребаную дурь ты тут пишешь? Ты очень несчастна, Тор. Пипец как несчастна. НУ И ПОЧЕМУ ТЫ СИДИШЬ СЛОЖА РУКИ, ТОР? ПОЧЕМУ ТЫ НЕ УЙДЕШЬ ОТ ТОМА? БРОСАЙ ТОМА. ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ, ТАК КАКОГО ХЕРА ТЫ ОТ НЕГО НЕ УЙДЕШЬ? ГДЕ, БЛИН, ТВОЕ ГРЕБАНОЕ АГЕНТСТВО ТЫ ТУПАЯ НАПУГАННАЯ БЕЗДАРНОСТЬ РЗдуфйржуырдыкгрпырпжщытолкыиполипжщптжщ

Джессика Торнтон опубликовала изображение

[КАРТИНКА]

РОМАНТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР с моим любимым мужем. Он организовал нам ужин в ресторане. #семейнаяжизнь #счастлива #лучшиймуж

12 «нравится»

Клэр Роджерс опубликовала изображение

[КАРТИНКА]

Внимание, парное селфи! Когда устал выбирать #свадебныесувениры

8 «нравится»

Комментарии:

Эми:О БОЖЕ! Не могу дождаться вашей свадьбы! Вы такие классные!! #цели

Эми Прайс опубликовала изображение

[КАРТИНКА]

Субботний вечер в кругу семьи #счастье #доставканадом #семейнаяжизнь #мужижена #люблюсемью #вечердома #отличноенастроение # грудноевскармливание #собака #выходные #завтравзалеотработаю #самаясчастливая #верьвсебя #мама #жена #мир #любовь

– Снимешь меня? – Я протянула телефон Тому, делая вид, будто не замечаю промелькнувшего на его лице осуждения. Я отошла подальше, чтобы получилось фото в полный рост. Не зря же я столько приседала и качала пресс. Герман в прошлом. Каждое утро я встаю к зеркалу в профиль и радуюсь плоскому животу.

– Смотри, чтобы на заднем фоне был собор Святого Павла, – скомандовала я. Еще одна гримаса. Он даже не потрудился ее спрятать. Я улыбнулась, повернула рабочую сторону лица к телефону и согнула ногу, чтобы казаться еще стройнее.

– Улыбайся. – Том прижал палец к экрану, а затем отдал телефон мне. Я бросилась изучать результаты его стараний. Кадрировал он кое-как, обрезав мне ноги – я разозлилась: мне хотелось, чтобы все оценили мои ноги в этом платье.

– Норм? – спросил он. – Давай уже, за нами очередь.

Южный берег Темзы кишел туристами, и не только набережная: туристы наслаждались солнцем. Это был один из тех дней, когда Лондон прекрасен как никогда – но все портят толпы людей. Очередь терпеливо подождала, пока мы с Томом пройдем мимо, чтобы самим сделать фото. Это самое фотогеничное на этом берегу Темзы: на заднем плане собор Святого Павла и небоскреб «Уоки-Токи».

– Давай сфоткаемся вместе, – предложила я. У нас уже тысячу лет не было совместных снимков.

– Да ну, пойдем. Люди ждут.

– Всего одно фото! – Я подняла руку и поменялась с Томом местами, чтобы была видна моя рабочая сторона. Направила камеру сверху вниз, чтобы мы получились лучше, улыбнулась и сделала вид, что горжусь мужчиной рядом с собой. – Видишь? Это было быстро.

Но Том уже тянул меня вперед. Я дернулась, проверяя снимок, и замерла на месте. С этого ракурса мой лоб казался огромным, даже челка не спасала. И что за ужасные ноздри? А Том даже не улыбался. Он просто уставился в камеру с равнодушным видом.

– Том! Ты не улыбнулся, – пожаловалась я, чувствуя себя отвергнутой. Но Том не слушал меня, он копался в телефоне.

– Идем. – Он схватил меня за руку так, что стало больно, и убрал телефон в карман. – Мы уже опаздываем.

Мы пробирались сквозь толпы людей, которые никуда не спешили, в отличие от нас. Они сбивались в группки и беззаботно веселились. Неподалеку открыли бар со стульями из кустарника, где подавали джин, – это Лондон, тут и не такое увидишь. Люди с порциями джина в руках выстроились в очередь за фото, стараясь не пить прежде, чем дойдет их черед. Интересно, когда любовь к джину стала признаком индивидуальности? С некоторых пор любовь к просекко тоже стала признаком индивидуальности. Я замедлила шаг возле лавки с подержанными книгами под мостом, но Том дернул меня, и я притворилась, что это смешно, хотя он чуть не вывихнул мне руку. «К чему такая спешка?» – хихикнула я.

– Не хочу, чтобы наш гребаный столик кто-то занял, – отрезал Том.

Слово « гребаный » повисло в воздухе, и с меня разом слетела вся игривость. Я не могла спустить это просто так, поэтому тоже вступила в игру «мы очень спешим». Я ускорила шаг и ломанулась вперед, расталкивая, уклоняясь, протискиваясь сквозь всех этих людей, чей вечер проходил гораздо приятнее. Я случайно задела ребенка сумочкой и даже не извинилась, и Том посмотрел на меня с отвращением.

– Да что с тобой такое? – спросил он. Он просто ненавидел меня в этот момент, это было очевидно.

– Ничего, – пожала я плечами. – Ты же говорил, что мы опаздываем.

Он вздохнул с многозначительным видом. Остаток пути прошел в напряженном молчании – он наверняка винил в этом меня, но я-то знала, кто настоящий виновник. И вот о чем я думала, пока молча шла бок о бок с любовью всей своей жизни:

Бросай его, сказал рассудительный голос. Ты должна уйти от него. Почему ты не уходишь от него? Тори, уже ничего не исправить. Бросай его. Ты несчастна.

Вот мы и на месте, у неприметного французского бистро, которое посоветовал Найджел. Ди и Найджел встали и помахали нам из-за столика. Тому место понравилось. Высокий каменный свод вздрагивал всякий раз, когда сверху проезжал поезд. Том огляделся по сторонам и слегка кивнул.